– Вы ночевать на болоте собрались? – испуганно спросила женщина.

– Работа такая, – ответил Дарий. – Быстрее справимся – быстрее уедем.

Его слова поняли правильно – люди разбежались, чтобы поскорее принести им все, о чем они попросили. Старик Игнатий хмуро посмотрел на них из-под шапки и заковылял прочь, раздраженно отмахнувшись от юноши, попытавшегося ему помочь.

– Жестоко ты с ним. – Дарий проводил старика взглядом.

– Бабой меня назвал. – Варна рыкнула.

– Ужасно опрометчиво с его стороны, но он-то с тобой не рос. Нам ты быстро дала понять, что девчонки не такие уж безнадежные, – задиристо сказал Дарий и ловко увернулся от удара в плечо.

– Не такие уж безнадежные? – Она пихнула его кулаком под ребра. – Да я была лучшей после Свята.

– У Свята было преимущество. А ведь он так и не рассказал, что за тварь к нему присосалась.

– Кем бы она ни была, в Яви делать ей нечего. Знаю точно, что что-то недоброе за ним ходит, – пробормотала Варна. – Мороз по коже.

– За тобой десять лет хожу я, а ты еще чему-то удивляешься, – хмыкнул Дарий.

Обычно детей учат тому, что темноты бояться глупо, но, когда дело касается тех, кому уготовано стать охотником Мрачного Взвода, все резко меняется. Каждый охотник знает, что в темноте скрывается нечисть – ползучая, летающая, скребущая по ночам доски гроба, воющая и опасная.

«Темноты не нужно бояться, мы должны бороться с тем, что в ней скрывается», – говорила Нина, рассказывая о тварях, что могли поджидать охотников. И Варна не боялась до тех пор, пока по ночам ей не стал чудиться Зверь, которого она повстречала на шабаше.

На болота опустилась ночь, охотница закуталась в шерстяное одеяло и прислонилась спиной к влажному стволу. Дарий не нуждался в тепле, поэтому просто сел на одеяло, чтобы не испачкать одежду. Иногда эти мелочи казались ей смешными: мертвый мальчишка заботится о том, чтобы не измазать одежду грязью. Да, это определенно самая большая из его проблем.

– Зачем тебе все это понадобилось?

– Захотелось в кои-то веки потребовать от людей чего-нибудь. Да и ночи становятся холодными, недальновидно идти на болота без теплой одежды, а у нас ее нет.

– Мне не…

– У меня. У меня нет теплой одежды. – Она раздраженно закатила глаза. – Хватит напоминать о том, что ты мертв, поверь, мне не забыть об этом, даже если я захочу.

Имелась у него отвратительная особенность: Дарий любил тревожить старые раны. В детстве ей казалось, что он пытается сделать больно ей, но потом она поняла, что на самом деле Дарий делает больно только себе. Каждый раз, когда он говорил о своей смерти, он пытался примириться с этой мыслью.

– Тихо. – Дарий прислушался.

– Тебе послышалось. Ночь только начинается. – Варна безразлично пожала плечами.

Ждать она умела. Если по болоту ходит зло, оно явит себя рано или поздно.

Так прошел час, за ним еще один, звезды засияли ярче, луна взошла над лесом. В ее бледном свете Дарий превратился в призрака, его кожа отражала лунный свет. Рядом на земле лежали его серпы – серебряное оружие, выкованное под одним из главных храмов Ясностана специально обученными кузнецами. Из этой кузницы выходило все оружие, которое использовали охотники Мрачного Взвода и Светозарные. На клинках Святого Полка были выгравированы только молитвы, Взводу же позволялось использовать и языческие обережные символы. Почему церковь терпела их – никто не знал, но мотивы стариков в белых одеяниях Варну не волновали: пока им с Дарием позволено жить, ее все устраивает.

– По-хо…

Варна вскинула голову и схватилась за меч. Дарий выставил руку, призывая ее оставаться на месте.

Они замерли, вслушиваясь в тишину ночи, и уже собирались снова вернуться к ожиданию, когда крик повторился:

– По-хо-ва-а-а-ав[18]… – жалобно крикнула птица.

По коже Варны побежали мурашки.

– Сова, – сказал Дарий.

– Ш-ш-ш! – Варна пихнула его в бок.

Впереди показались огоньки. Крошечные светящиеся шары, много, она насчитала восемь штук. Они хаотично перемещались между деревьями, гасли и зажигались снова. Кто-то бегал по болоту – топот ног ни с чем не спутать.

– ПО-ХО-ВАВ!

Дарий вскочил, схватил серпы и уставился в темноту. Его глаза побелели еще сильнее – он обратился к силе, что вернула его из Нави, чтобы разглядеть тех, кто скрывается за деревьями.

– Мертвые, – сказал он.

Варна скинула одеяло с плеч и встала рядом с ним.

– Они зовут меня. Ты слышишь? – спросил он.

– Ничего не слышу.

Дарий пошел вперед. Ей ничего не оставалось, кроме как идти следом. Когда дело касалось мертвецов, стоило доверять его чутью.

Босые ноги шлепали по влажной земле, Варна слышала, как существа ныряют в воду, как они бегают вокруг. Крошечные огоньки мигали и гасли, птица продолжала жалобно кричать:

– По-хо-ва-а-ав…

Они вышли к топи – обманчиво мелкому озерцу, на дне которого затаилась трясина, готовая поглотить любого неосторожного путника.

Варна всматривалась в водную гладь до тех пор, пока из-под толщи воды не показалась макушка. Следом за ней на поверхности появились светящиеся желтые глаза. Тварь смотрела на пришлых не моргая.

– Отец наш Небесный, дай мне сил, дай мне воли…

Существо поднялось над водой еще немного – и Варна увидела, что перед ними ребенок. Однозначно мертвый, но все-таки ребенок.

– Не убива-а-ай… – нараспев сказала нечисть. – Не убива-а-а-ай…

Дарий опустил серпы и присел на корточки.

– Где твои кости? – спросил он.

– Не убива-а-ай… – голос нечисти был похож на лягушачье кваканье.

– Что это за тварь такая? – спросила Варна.

– Не тварь это, – жестко ответил Дарий. – Это жертва.

– По-хо-ва-а-ав… – крик птицы начал напоминать рыдания.

– Мы вернемся сюда завтра и будем готовы. Нужно взять ткань и…

– Объясни! – потребовала Варна. – Уйти предлагаешь? Оставить нечисть на воле?

– Дети это, не нечисть! – рявкнул Дарий.

Испугавшись его крика, тварь нырнула и скрылась под водой. Дарий выпрямился и пошел прочь. Варна проводила нечисть задумчивым взглядом, убрала меч в ножны и пошла за Дарием.

Мелькающие тут и там огоньки следовали за ними до тех пор, пока за деревьями не показалась Клюковка. Там, на границе между деревней и болотом, Дарий повернулся и сказал, обращаясь к топи:

– Завтра все закончится.

Услышав его, огни погасли один за другим.

Варна не спрашивала ничего до самого утра, но, когда Дарий начал набивать дорожный мешок полотенцами, которые выпросил у деревенских женщин, не выдержала:

– Может, расскажешь, что задумал?

Он хмуро посмотрел на нее, неразборчиво что-то пробормотал, бросил мешок на землю и сказал:

– Я знаю, кто изводит местных.

– Это я уже поняла.

– Потерянные дети, умершие до крещения. Скорее всего, их прямо на болоте и хоронят, потому что на кладбище не могут. Потерчата, помнишь, Светлана рассказывала?

Варна не помнила, наверное, прогуляла это занятие, как и десятки других, пытаясь справиться с собой и теми знаниями, которые получала далеко от сводов церкви.

– Когда спасем их, нужно…

– Спасем? – Варна не смогла сдержать раздраженный вздох. – Мы должны убивать нечисть, изгонять ее, а не помогать ей!

– Они не виноваты в том, что с ними стало, – упрямо заявил Дарий. – Не хочешь – я сам все сделаю, только не мешай.

– Пойдешь в топь один – сдохнешь от боли, – напомнила Варна с напускным безразличием, как будто ей не придется харкать кровью, если Дарий решит отойти слишком далеко.

– Тогда помоги мне.

Она недоверчиво покосилась на него и замолчала. Дарий просит о помощи? С каких пор?

– Это так важно для тебя? – наконец спросила Варна. Он кивнул. – Ладно.

Когда они набили мешки полотенцами и отрезами ткани, Дарий предложил ей отдохнуть, а сам отправился поговорить с местными и объяснить, почему не стоит хоронить детей на болоте.