Не каждый человек понял бы такое отношение к себе. Но это непонятно до тех пор, пока не очутишься вдали от цивилизации, в абсолютной глуши, один, лишенный привычных вещей, удобств и общения с другими людьми.

Волей неволей заговоришь сам с собой, чтобы услышать человеческую речь и не сдвинуться с катушек.

Сегодняшняя добыча была наградой за мою мужскую силу и умение выживать.

Когда ты один на один с природой или смертью, и по настоящему жаждешь выжить, то кто-то должен поддержать тебя и признавать твои успехи и победы.

Если признавать некому, тогда это должен делать ты сам. Это не просто мантра.Это не тщеславие, а закон выживания.

Это закон, по которому живут все северные народы. Именно поэтому, они зачастую говорят о себе в третьем лице.

«Выкван меткий охотник, Выкван завалил медведя со ста метров прямо пулей в глаз».

Мой ужин был готов. Я взял кусок одеяла и снял шампур — шомпол с огня.

Мясо оказалось нежнейшим. Оно практически ничем не отличалось от курятины, только из-за того, что птица всю осень питалась ягодами от шашлыка исходил ягодный аромат.

Разумнее было снова сварить бульон, но я не удержался и не смог отказать себе в удовольствии поесть настоящего шашлыка.

Я смотрел на тлеющий огонь играющий среди угольков и ел.

Мое пиршество, начатое днем с бульоном продолжилось. Съев ровно половину, я оставил вторую половину шашлыка на завтра на утро.

Завтракать им буду. Ананасов с рябчиками нет, но есть кое-что получше.

После я тщательно вычистил «шампур». Вторую половину тушки я заботливо убрал и планировал съесть ее завтра.

Потом я заварил «чай», позволив себе добавить в него совсем немного сахара. Может быть десятую долю того, что у меня оставалось.

Потом я пересчитал спички и свои запасы.

Теперь я чувствовал себя уверенно и знал, что снова раздобуду еду если не завтра, то послезавтра.

Подкинув дров в костер, я устроился на ночлег. Возможно, в зимовье оставили патронов и рыболовных крючков, тогда можно будет поохотиться и порыбачить.

По моим расчетам я уже преодолел процентов сорок маршрута.

Думая о завтрашнем дне и лабазе, в котором мне предстояло спрятать вещи и золото, я незаметно для себя вырубился и уснул.

На утро солнечный свет, разбудивший меня, едва пробивался через толстые облака на северо-востоке. В этом месте было значительно теплее, чем ниже в долине, где стоял балок.

Проснувшись я понял, что еда подействовала на меня чудотворно, несмотря на не очень большой объем съеденного.

Во-первых, у меня пропало ощущение слабости и усталости.

А во-вторых, к своему великому восторгу я обнаружил, что наступать на больную ногу мне стала намного легче. Отек начал спадать.

На радостях я кинулся за своим вторым ботинком, но все же стопа пока еще не влезла в обувь.

Ладно, нужно беречь ногу. Не сегодня так завтра влезет.

Позавтракав, я отправился устраивать схрон. Собрав все вещи,которые я не смог бы тащить с собой, и уложив их вместе с мешком золота в одеяло, я обвязал это новый тюк бечевкой и спрятал его между двумя приметными валунами.

Чтобы в него не лазили мелкие грызуны и животные, мне показалось, что я видел вдалеке метрах в восьмидесяти лисицу с куропаткой в зубах, я завалил все это добро крупными камнями. Получился своеобразный холмик.

После я собрал свои пожитки и двинулся в путь дальше по следам оставленным Латкиным.

Я шел и смотрел на небо, похоже что снег все таки повалит ближе к вечеру.

Радости в этом мало.

Я шел и продолжал думать о еде, так же как я это делал вчера пристально всматриваясь в окружающий пейзаж камни и кустарники. Я искал взглядом куропаток. Мои метальные «пращи» были наготове.

Но пройдя километра три, я так и не увидел ни одной птицы, впрочем как и ни одного другого живого существа.

Привал я себе наметил еще через километр, но теперь мне хотелось пить. Жаль, что Латкин не выкинул мою флягу.

Поэтому я все же остановился и направился к ручью. У ручья на берегу образовались небольшие лужи покрыты очень тонким слоем прозрачного льда.

Меня надоумило заглядывать в каждую лужу и к моему удивлению в первой же луже я увидел небольшую рыбу. Это была ряпушка, совсем небольшая сантиметров пятнадцать в длину. Они редко когда вырастают длиннее двадцати сантиметров.

Во мне тут же взыграло желание поймать ее во чтобы то ни стало.

Сняв с плеча пику я осторожно поколол лед и вытащил осколки плавающие на поверхности так, чтобы не спугнуть ряпушку.

Лужа оказалось намного глубже, чем мне показалось на первый взгляд. Я встал на четвереньки и попробовал схватить схватить ее быстрым движением, запустив руку в воду по самое плечо. Но рыба мгновенно среагировала и ускользнула.

Я все еще ее видел попытался поймать снова, но у меня ничего не вышло.

Тогда я поднялся, занял устойчивое положение широко расставив ноги и костыли над лужей и стат пробовать проткнуть ее пикой, как это делают индийские или африканские охотники.

Я тыкал много раз стараясь попасть в эту ряпушку.

Но не тут-то было. Я поднял со дна осадок и взбаламутил прозрачную ранее воду, в которой теперь ни хрена не было видно.

Тогда мне пришлось ждать пока вся муть осядет и вода снова не станет прозрачной. Ведь я теперь совсем не видел рыбу. А сдаваться и уходить я совершенно не собирался.

Азарт настолько захватил меня, что я уже и позабыл о том, что испытывал жажду и хотел пить. Меня не заботило то, что пол моей куртки, штаны и обувь насквозь промокли от моих действий.

— Давай, давай проясняйся! — командовал замутненной воде будто от этого что-то могло измениться.

Когда грязь и взвешенные частицы осели и вода опять стала прозрачной, я начал целиться и бить пикой заново.

Все так же безрезультатно, лужа помутнела через минуту.

Я посмотрел на свою мокрую одежду и понял, что останусь здесь до тех пор пока не высушу ее. Когда я вернулся к своей котомке, что достать сухую одежду, то мой взгляд упал на кастрюлю.

Схватив посуду я направился обратно так и не переодевшись, но полный решимости поймать рыбу прямо в кастрюлю.

Я попробовал загнать ее внутрь в воде, но она легко выскальзывала. Тогда меня осенила идея. Я стал вычерпывать воду из лужи. Все дело в том, что там слишком много воды и простора.

Я начал вычерпывать воду. Конечно я уже потратил времени сил и энергии больше чем мне могла дать эта несчастная рыбешка.

Хотя на самом деле она оказалась не такой уж и несчастной. Потому что когда я добрался до дна и стал выгребать какое-то подобие ила, то она куда-то исчезла.

Мне показалось, что она зарылась в ил. Я так не сумел ее достать.

Если удача решила так пошутить надо мной, то она недооценила мою упертость. Я не намеревался отступать. Хрен с ним с графиком.

Я успокоился, переоделся в сухую одежду, хорошо, что теперь благодаря выброшенным Латкиным вещам у меня был полный комплект сменки.

Затем напевая под нос, какую-то старую мелодия, развесил мокрую одежду у разведенного костра.

А потом стал ходить, опираясь на костыли, и осматривать оставшиеся лужи. Я переходил от одной к другой в поисках таких же рыбок.

Есть! Вот они родимые! В самой дальней луже я заметил еще две плавающие ряпушки.

— Вы мои хорошие. Спасибо что дождались меня. Как вы сюда попали?

Я осмотрелся и увидел, что русло ручья немного менялось, возможно они попали в лужу при разливе, а возможно иначе.

Минут через десять я аккуратно, так чтобы не потревожить рыб, отколол лед, и осмотрел лужу она соединялась с ручьем большей небольшой перемычкой между камнями.

Возможно я не заметил, как рыбка в той, предыдущей луже через такую же перемычку слиняла в ручей.

Найдя подходящий плоский булыжник, я перекрыл проход вход в ручей, а потом стал спокойно вычерпывать воду из водоемчика.

Почти через час я черпал. Эта лужа оказалась чуть ли не втрое больше первой. К тому же там я спешил, и старался вычерпать как можно быстрее в порыве азарта. Промок, вспотел и устал.