Погоня за волком затягивалась. Местные жители — старики и бабы, вооружившись вилами, кольями, повыскакивали на улицу, чтобы дать отпор хищнику.

Аэросани наконец остановились.

Этот раз волк добежал до избы, люди начали двигаться за ним. Он устал и был оглушен, поэтому не видели их и когда развернулся обратно, вожак чужаков встретил на своем острые концы вил, кольев, то ему пришлось уходить в проулок, ведущий на колхозные коровники.

Это был тот самый двор, где он со своей стаей бесчинствовал в последние несколько дней. Здание коровника было П-образной формы.

Волк стал метаться то вправо, то влево. Но натыкался на возвышающиеся стены. А с тыла на него шли вооруженная толпа вилами с собаками.

Это была самая настоящая западня. Хищник обводил это зловещее для него место сверкающим взглядом, возбужденно искал выхода. Слюна из его пасти шла пеной.

Казалось, он верил, что выход еще есть, должен быть. Люди приближались и он сделал вид, что принял вызов и готов драться. Шерсть на его загривке встала дыбом.

При этом зверь судорожно дышал впалыми боками. Его ребра то сильно расширялись, то наоборот делали его бока плоскими. Снег под его брюхом окрашивался красной волчьей кровью. Она сочилась из ран на шее, голове и спине. Но он не смотрел на нее.

Некоторое время назад, тут, в этом скотном дворе его заводила чужая кровь. Вот такая волчья ирония

Снова раздались выстрелы. В него нова попали дробью.

Но хищник, на удивление всем, продолжал жить. Из последних сил он повернулся и рванувшись вперед и сделал попытку вскочить на крышу длинного здания.

Однако оно оказалось не по силам. Могучие лапы волка судорожно проскребли когтями по скату крыши, но не смогли удержать ослабевшее тело.

Через секунду-другую, зверь сорвался и глухо ударился спиной о мерзлую землю. Людям даже показалось, что зверь умер.

Несколько мгновений он лежал неподвижно, но вдруг вновь вскочил и взвился в воздух. Снова ему удалось уцепиться за край крыши, и опять послышался глухой удар упавшего тела.

Волк был и страшен, и прекрасен в неистовом порыве вырваться на волю. Худой, окровавленный, он все еще надеялся выбраться из западни.

Предыдущие выстрелы и потеря крови дали о себе знать. Его задние ноги подкосились.

Он попытался тащить их. Но это был конец. Смерть настигала гиганта и волк, вероятно, понимал это.

Он перебегал взглядом своих горящих желтым глаз от человека к человеку, словно пытался угадать, кто добьет его. В его взгляде не было уже прежней суеты, так же как и не был страха.

А люди, вышедшие из аэросаней приближались. Председательша стояла чуть поодаль. Она все еще побаивалась и спросила, кто завершит дело

Один из тех, что был в аэросанях бледный и решительный, хромая, шел прямо на волка с большим топором в руке.

Это был тракторист Витька. Его двор тоже пострадал больше других. Но у человека не было ненависти. Он просто шел с топором в руках так, будто это была его работа.

Когда Витька доковылял до зверя, то бить не пришлось. Волк задрожал всем телом, оскалился, но этот оскал уже никого не мог испугать, а потом хищник замертво рухнул на землю с открытыми глазами.

Теперь, когда все было кончено, люди стали приходить в себя. У некоторых дрожали ноги. Они, жившие только что азартом борьбы, погони, вдруг поняли, что у волка свои права и смыслы.

Наверно это была самозащита. Или конфликт с природой.

Когда Евдокия подъехала к скотному двору, волк уже был мертв. Он лежал на боку, широко раскинув тело.

Подходили люди. Кто-то обратил внимание на уши зверя: кончик левого уха был надорван. Подошли отставшие старики. Они внимательно, по-деловому, осмотрели хищника и многозначительно переглянулись:

— Не тот ли это, что приходил пять лет назад на пастбище летом.

— Точно. Он самый.

Было ясно, что они знакомы с этим волком. На его шкуре, кажется, не было живого места. Старые рубцы и шрамы.

Свежие раны. Евдокия стала расспрашивать стариков о звере. Они разговорились и, как могли, поведали ей не то историю, не то легенду о страшном волке. За ночь перетаскал в лес всех коров. Тридцать голов.

То была большая потеря для колхоза. Дело было темное, в райцентре решили, что волки не смогли бы перетаскать так много коров и председатель списывает свои хищения или вредительство.

Пастух о рассказывал об огоромном размере, о порванном ухе и всех шрамах на шкуре волка. Но его показания не приняли во внимание.

Старого председателя судили, а на его место выбрали новую председательшу.

Считалось, что рядом с селом нет волков, как нет их и далеко в округе. Зверей давно истребили, а председатель и пастух всё врут.

Пастуха отпустили, что возьмешь с пьяницы? А председатель ответил по полной. Времена-то какие? Шутка ли тридцать голов.

А оно вон как вышло. Действительно, оказалось волк такой был, то приходил со своей бандой, то уходил.

Евдокия спросила у председательши намерена ли она сообщить о волке в областной центр?

Пастуха отпустили, что возьмешь с пьяницы? А председатель ответил по полной. Времена-то какие? Шутка ли тридцать голов.

А оно вон как вышло. Действительно, оказалось волк такой был, то приходил со своей бандой, то уходил.

Евдокия спросила у председательши намерена ли она сообщить о волке в областной центр?

— Это еще зачем? — спросила председательша

— Ну человека-то, ни за что посадили, получается. Прошлого председателя. Раз этот волк объявился, может нужно сообщить?

Председательша нахмурила лоб и высокомерно ответила:

— Молода ты еще на такие темы рассуждать. Что значит ни за что? А тридцать голов было и не стало, это как? — она огляделась в поисках поддержки у жителей села, те закивали головами, — ишь, какая! Посмотрите на нее. Ты место-то то свое учительское знай, да не выскакивай.

Бабка моя промолчала, ничего не ответила. Если уж кому-то предъявлять халатность, то это действующей председательше.

— И что? того мужика, предыдущего председателя колхоза не реабилитировали, не отпустили? — спросил Латкин

— Не знаю, на этом эта история закончилась, бабушку буквально через неделю перевели в школу в райцентр. А на ее место поставили другу учительницу. Уж было ли это желание председательши или так сложились обстоятельства в райцентре не известно.

— Что будем делать с этой стаей? Что-то не уверен я, что они как волчья семья Иван да Марья, гармонии с нам ищут.

Мы уже час шли к нашему пристанищу.

— Волки уходят от человека. Не хотят с ним сталкиваться. Но если они решат напасть на Приют Диссидента или на нас, то мы примем бой, — улыбаясь ответил я, уверенный в том, что это исключено.

Рассказ про волков, которые повстречались Евдокии в молодости, произвел на Латкина неизгладимое впечатление. Весь обратный путь он вглядывался в даль, пытаясь разглядеть ушедшую по своим делам стаю.

Через час мы вернулись в балок. Здесь все оставалось не тронутым, так же как и когда мы уходили.

Слава Богу ни медведей, ни росомах, ни других непрошеных гостей к нам не явилось.

— Ты обещал рассказать, как оказался здесь один, — вежливо напомнил мне Латкин.

— Только после того, как ты расскажешь мне про большую кучу золота, которую ты обещал мне когда просился вчера обратно.

— Ну ты теперь мне будешь всю оставшуюся жизнь напоминать про то, что я на тебя напал и потерпел позорное поражение.

Я посмеялся

— Заметь, я ни слова про это не сказал. Ты сам страдаешь из-за своего опрометчивого поступка.

— Что и сегодня будешь меня привязывать?

— И сегодня, и завтра, и все то время пока мы с тобой здесь будем вдвоем находится.

Я сказал это твердым и спокойным голосом не терпящих возражений. Он должен был понимать, что у него нет шансов заполучить ружье. Что же касается бритья, то я найду его бритву и заберу ее у него.