Он скорее был похож на долговязова наркомана, доходягу среднего роста с большими глазами и тонким ртом, чем на геолога.

Хотя конечно всякие бывают, но его выдавал цвет кожи. Трудно объяснить, но у геологов цвет кожи обусловлен питанием, работой на свежем воздухе и отсутствием бани.

Это не значит, что геологи не моются. Но одно дело умываться из ручья, озера или котла с растопленным снегом, а другое мыться с намыленной мочалкой в бане или душевой.

Дорожная пыль, сажа костра, низкая температура и ветры накладывали свой отпечаток. Особенно хорошо его было видно в общаге на контрасте.

Я имел привычку разглядывать и анализировать внешний вид людей и мог безошибочно сказать, кто совсем недавно вернулся из тундры, а кто уже давно прохлаждается на базе в поселке.

Сильно бросалось в глаза, что лицо моего нового соседа было слишком белым. Конечно, его кожа имела розоватый оттенок, но он был едва различим. Складывалось впечатление, что он долгое время не видел солнца.

Ладно, разузнаем всё со временем, тайга не любит спешки. Подумалось мне перед тем как я потянул ручку двери на себя и вошел в балок.

Как ни странно, но в помещении никого не оказазалось. Я не слышал как он выходил на улицу. Все-таки скрипучая дверь в полной тишине должна была оповестить меня об этом.

Интуиция сработала мгновенно, я просто сделал шаг в сторону, наклонился и скинул рюкзак с одного своего плеча. Одновременно с этим, увидел краем глаза нападавшего.

«Андрюша» неудачно пытался размозжить мне голову довольно толстым стволом карликовой березы. Эта дубинка просвистела в нескольких сантиметрах от моего виска.

— Твою мать, ты что охренел?

Его глаза блестели страхом. Он попробовал нанести второй удар, но я уже скинул рюкзак и отбился прикладом.

Я увидел, как от жуковского касания на деревянном овале образовалась небольшая вмятина.

Меня это взбесило. Мне совсем не хотелось портить оружие, нападавший не был Гераклом, но его преимущество заключалось в том, что его дубинка была короче, чем моя винтовка.

Я соизмеряя силы двинул ему прикладом в правую скулу. У меня получился тычок. Хотя и довольно чувствительный.

В тесном пространстве ею не размахнешься. Я запрыгнул на одну из коек, чтобы иметь простор для маневра.

— Остановись! Или я прострелю тебе ногу! — я уже успел вскинуть ствол и прицелиться ему в коленную чашечку.

Мои слова возымели действие. Видимо «Андрюша» посчитал мою угрозу вполне реальной. Он остановился и посмотрел на меня с ненавистью, держа перед собой свою «дрыну» двумя руками на манер японского самурайского меча.

— Теперь медленно опусти палку и отойди назад на один шаг, — скомандовал я спокойным голосом.

Но тут произошло неожиданное. «Сосед» занервничал.

— А-а-а-а-а! — закричал он, потом швырнул в мою сторону свою дубинку, развернулся и побежал к двери.

Я с трудом увернулся и в самый последний момент подавил в себе импульс, подсознательно толкающий меня выстрелить.

По телу прошла волна адреналина, вызвавшая холодную испарину. Я только что чуть его не покалечил.

Тем временем он с размаху налетел на дверь, запутался, споткнулся и с жутким грохотом вывалился наружу. Вот идиот. Он был жалок.

— Давай, побегай немного на морозе. Может ума-разума наберешься. Когда поймешь, что ты полный недоумок и тупоголовый дятел, то возвращайся.

Крикнул я ему в спину и захлопнул за ним дверь. Далеко он все равно не убежит. Снаружи мороз. Нападал он в легком свитерочке, штанах и сапогах. Без варежек.

Я поднял его дубинку, повертел ее в руках и бросил в огонь в печь.

Нужно обыскать его вещи. Я полез в полупустой небольшой рюкзак, который вытащил из под койки на которой я сидел.

Ничего интересного, кроме небольшого перочинного ножа и пассатижей я в нем не нашел.

Там лежала одежда, грязное полотенце, довольно потрепанный журнал женской моды «Работница», видимо за неимением лучшего замещающий эротический стимулятор.

К своей радости я нашел книгу Хемингуэя «О ком звонит колокол».

Кусок колотого сахара завернутого в газету, напоминавшего своими прозрачными стекловидными сторонами какой-то минерал.

Пара ношеных шерстяных носков с дырками. Вот и вся собственность «Андрея».

Я попробовал найти документы, но их не оказалось ни в рюкзаке, ни в карманах куртки. Прям какой-то голодранец. Я стал изучать что есть в балке.

Посуды кроме пары кружек, одной ложки, миски и котелка с чистой водой в моем новом жилище не нашлось. Ну и на этом спасибо хозяевам.

Два коробка спичек, один из которых начат. При этом спички с горелыми головками были аккуратно возвращены обратно.

После нападения сон сняло, как рукой. Я достал пачку чай и заварил себе на печке. Выбрав удобную койку, я переложил с нее вещи сбежавшего соседа на другую, улегся на нее поудобнее на спину, так чтобы находиться лицом к сеням.

Моя винтовка лежалу тут же рядом. Я пил чай, поглядывая на дверь и проглатывал каждую минуту по странице найденной книги.

Минут через десять раздался стук в дверь.

— Входите! — картино произнес я. И направил ствол в сторону двери.

— Стрелять не будешь? — сосед приоткрыл дверь и заглянул в щелочку, — я задубел как цуцык.

— Надо было бы, но пока не стану.

Парень быстро прошел к печке сел на корточки и протянул ладони к теплу.

— Ну, давай знакомиться, путник. Кто ты? Как тебя зовут? Только давай без дураков.

— Андрей Латкин, я же сказал.

— Документ есть, Андрей Латкин? Что-то подсказывает мне, что ты звездишь, как дышишь. Доверия тебе больше нету.

Я не сводил прицела с собеседника.

— Документа нет, я правду говорю. Латкин Андрей Валентинович, одна тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения, уроженец города Клин, Московской области.

— Что ты тут делаешь, уважаемый уроженец города Клин?

Он опустил взгляд.

— Так, с тобой все понятно. Беглый?

Латкин кивнул не поднимая глаз.

— Давно здесь?

— Тут три дня.

— А в бегах?

— В бегах? Не знаю, чуть меньше месяца.

Вот и ответ на вопрос почему у него толком ни хрена нет вещей. Но все таки он совсем не был похож на зэка. Ни повадками ни внешностью.

— Вы только не сдавайте меня обратно. Как человека, как друга прошу вас.

Тут он поднял глаза, в которых забрезжила надежда. Она была такой силы, что он выпалил фразу с чувством, которая, по его мнению, должна была перевернуть мой мир.

— Я знаю, где золото! Я знаю, где много золота!

— Ты знаешь китайскую поговорку про золото?

— Не знаю, какую?

— За золото можно купить постель, но не хороший сон, дом, но не очаг, компаньона, но не друга.

Он продолжил:

— Можно купить часы, но не время. Книгу, но не знание, положение, но не уважение. Золотом можно заплатить за визит доктора, но не за здоровье.

А потом замолчал.

— Где гражданскую одежду взял?

— Подрезал у рулилы.

Он натолкнулся на мой тяжелый взгляд.

— То есть украл у водителя.

Я продолжал молчать и вглядываться ему в зрачки.

— Нет, нет, вы не подумайте, Илья, — надо же «на вы». Он еще и имя мое запомнил, — я никого пальцем не тронул, вы что? Как вы могли такое подумать?

— Я еще ничего не подумал. Из какой зоны сбежал?

Он назвал номер исправительного учреждения.

— И каким же это образом тебе удалось?

— Меня экспедитором поставили. Рулило же, — он осекся, ему было стыдно передо мной за свой жаргон и он снова поправился, — простите, сам себя ругаю, этот тюремный сленг, так и въедается в речь. Ничего не поделаешь, очень быстро привыкаешь к этим шконкам, шалупеням, шмарам, шарагам. Так вот рулило, так на нашей зоне называли водителей, не знаю, как на других, заехал по пути к оленеводам. Он водку вез по их заказу, а в кузове у него валялся рюкзак в с летними вещами. Пока он с ними вел приятные беседы, я перетащил ящики с водкой, а когда увидел, что на меня никто не смотрит — того.