Дураки. Они все поверили фасаду. Нужно было быть прямолинейными и тогда бы у нас был шанс.

— Эй. — Люк толкнул мою ногу своей. — Ты в порядке?

— Да. — Я стряхнула с себя свои размышления. — Просто задумалась.

— Вижу. — Люк всегда мог сказать, когда я была погружена в свои мысли. — Хочешь поговорить об этом?

— Нет. — Я сделала глубокий вдох, задерживая чистый воздух в легких.

— Если передумаешь, я здесь.

Именно таким он и был. Он не заставлял меня делиться тревогами и страхами, терзающими мой разум. Он просто был рядом, такой же постоянный, как река, текущая по земле. Сильный, смелый и уравновешенный.

Люк был хорошим человеком. Лучшим в нем было то, что он не хотел, чтобы кто-то ставил его на пьедестал. Он был счастлив, когда его ботинки были в грязи.

Я изучала его, пока он греб, отмечая резкие черты его лица. Обычно он брился перед работой, даже по выходным, но не сегодня. Темные бакенбарды того же цвета, что и волосы, подчеркивали его красивые черты. Щетина в сочетании с маленьким белым шрамом над левой бровью придавала ему суровый вид.

— Откуда у тебя этот шрам? — спросила я. — Над бровью.

— Угадай. — Люк ухмыльнулся. Он заставил меня делать то же самое со шрамом у себя на плече.

Тот он заработал при исполнении служебных обязанностей, будучи молодым полицейским. Какой-то мудак, накачанный метамфетамином, притворился, что согласился на арест за проникновение в магазин автозапчастей. Прямо перед тем, как Люк надел на него наручники, парень полоснул его ножом.

— Разнимал драку в баре? — спросила я.

Он покачал головой.

— Кто-то ударил тебя?

— Нет. — Он снова покачал головой и указал подбородком на маленькую коробку рядом со мной. Верх был прозрачным, а внутри она была разделена на крошечные отсеки. В каждом был крючок, украшенный ярко завязанной мушкой.

— Рыболовный крючок?

— Да. Около трех лет назад мэр спросил меня, не возьму ли я его на рыбалку. Он был в моем офисе и увидел фотографию, на которой я держу в руках большую рыбу, которую поймал прошлым летом. Прошло не так уж много времени после того, как он назначил меня шефом, так что, конечно, мне пришлось взять его. Этот парень — мой босс.

— И он зацепил тебя. — У меня внезапно возникла неприязнь к мэру Клифтон Фордж.

— Ага. Однажды днем мы отправились кое-куда, недалеко от города. Я его подготовил, показал, как делать заброс. Я наклонился, чтобы поднять свою удочку, когда на него налетела оса. Он взбесился, начал махать удочкой и зацепил меня прямо над глазом.

Я зашипела.

— Ой.

— Я просто рад, что она не попала мне в глаз.

— Я тоже. — Мир был бы мрачнее без его сияющих голубых глаз. — Ты унаследовал свои глаза от матери или отца?

— От папы. Моя мама всегда шутила, что единственное, что она передала по наследству, — это ямочки на щеках.

Я хихикнула, жалея, что у меня не было шанса познакомиться с его матерью.

— Генетика странная штука. Возьмем Пресли и меня. Ей пришлось купить очки, когда мы учились в пятом классе, но у меня всегда было прекрасное зрение.

— И твои глаза голубее, чем у нее.

— Да?

Он кивнул.

— Без сомнения. Ты умнее.

— Ты необъективен.

— Определенно.

Он греб еще час, направляя плот по наилучшему руслу, поскольку течение несло нас вперед. Мы обменивались информацией о себе, почти как за доской для криббеджа, пока Люк не указал вперед.

— Это наш лагерь на сегодня.

— Хорошо, отлично. — Где лагерь?

— Ты понятия не имеешь, на что я указываю, не так ли?

— Понятия не имею.

Он усмехнулся.

— Скоро увидишь.

Я крепко вцепилась в плот, пока он направлял нас к берегу реки. Плот зарылся в прибрежный гравий, остановившись с сильным толчком.

Люк бросился в бой, его движения были быстрыми, но грациозными, и сильным рывком подтащил переднюю часть плота дальше к берегу. Затем он привязал веревку от плота к ближайшему дереву.

— Что я могу сделать? — спросила я.

— Давай разобьем лагерь. А затем осмотрим окрестности.

Я подчинилась приказу, когда он сказал мне, куда отнести вещи с плота. Кострище было не более чем кольцом из камней, внутренности обуглились. Он был посреди поляны для разбивки лагеря. Мы выгрузили резиновую коробку с сухпайками и один из двух холодильников, которые он упаковал. Люк сказал мне, что мы оставим один на вторую половину недели, и пока мы будем держать его закрытым, он будет оставаться холодным в течение следующих нескольких дней.

— Могу я помочь с палаткой? — спросила я, вытащив свой собственный спальный мешок.

— Я сам. Почему бы тебе не принести нам пару стаканчиков воды? Мы возьмем их с собой, когда будем гулять по окрестностям.

Моя задача заняла целых тридцать секунд, но у меня было достаточно времени, чтобы оценить моего сексуального директора лагеря, пока он устанавливал палатку.

Футболка, которую Люк надел сегодня, туго обтягивала его широкую грудь. Рукава натягивались из-за силы его бицепсов. Я многое узнала об этих руках, о том, как они могли пригвоздить меня к месту, когда Люк входил в меня. Каково это — быть окутанной их теплом.

Дрожь пробежала по моей спине, а в животе зашевелилось волнение от предстоящей ночи в нашем спальном мешке.

Шоу закончилось слишком рано, и Люк взял меня за руку, когда мы отправились осматривать окрестности.

Деревья возвышались над нами, заслоняя послеполуденное солнце. Трава вокруг палатки и очага была короткой, вероятно, из-за того, что люди наступали на нее, но, когда мы пробирались сквозь вечнозеленые растения, стебли задевали мои колени. Воздух был наполнен ароматом сосен. Шум реки за ними отражался от скал.

— Это пешеходная тропа? — спросила я, следуя за Люком по узкой грунтовой тропинке.

— Не совсем. — Люк ухмыльнулся мне через плечо, потому что мы шли гуськом.

Чистый воздух наполнился отвратительной вонью, и я уткнулась носом в подмышку. Это не я. И не Люк.

— Здесь что-то умерло или…

Люк отошел в сторону, и мой вопрос стал бессмысленным.

— Нет. — У меня отвисла челюсть. — Я не могу этим воспользоваться.

На дорожке был металлический круг диаметром около трех футов (прим. ред.: примерно 1 м.). Сверху — запятнанная крышка унитаза.

Стен не было. Никакой защиты.

Туалетной бумаги не было.

— Хочешь пописать? — спросил Люк, доставая из кармана сложенную белую салфетку.

Я сморщила нос, пробормотав:

— Да.

Я не ходила с тех пор, как мы вышли из дома этим утром.

— Я подожду вон там. — Он повернулся спиной и направился к деревьям.

Я уставилась на унитаз, затем сглотнула и открыла его носком ботинка. Вонь была невыносимой, когда я присела на корточки, паря, поскольку мочилась быстрее, чем когда-либо в своей жизни.

Запах был неприятным, но я могла дышать ртом. Сидении было таким грязным, но у меня были сильные бедра. Что меня больше всего пугало, так это обнаженность.

Впереди меня река искрилась под лучами предвечернего солнца. На противоположном берегу были видны наша палатка и скалы. И вот я здесь, мочусь на всеобщее обозрение. Если бы мимо проплыл другой плот, они увидели бы меня сидящей на корточках в джинсах, стянутых до лодыжек.

Я поспешила прикрыться, затем съежилась и отошла.

— Это был незабываемый опыт, — сказала я, когда подошла к Люку. Но если это будет худшей частью похода, я выживу.

— Голодна? — спросил он. — Мы можем поужинать пораньше и отдохнуть у костра или немного прогуляться пешком.

— Ужин. Но только если ты позволишь мне помочь.

Он покачал головой.

— На этой неделе ужином занимаюсь я.

— Но…

— Позволь мне побаловать тебя.

— Хорошо. — Баловали ли меня когда-нибудь раньше? У меня было предчувствие, что версия Люка будет потрясающей, поэтому я кивнула и встала на цыпочки, чтобы запечатлеть поцелуй на его губах.

По пути к палатке мы нагрузили свои охапки упавшими ветками на дрова. Люк нашел несколько бревен побольше, которые он разрубил топором. И пока он разжигал костер, я сидела на складном стуле и решила, что походы — это определенно мое.