– Деда, это же прямо как ты!

– Точно, – соглашается дед. – Итак. Эта добрая и талантливая знахарка могла вылечить любую болезнь, поставить на ноги безнадёжного больного. И вот, одно из соседних племён захотело забрать девушку к себе, ведь у них не было ни одного врачевателя. Одной осенней ночью их всадники ворвались в поселение! – мужчина прекрасно играет голосом, и ребёнок слушает его открыв рот. – Поднялся крик, шум! Людям нужно было бежать… Единственный путь вёл через Живую реку. Кто на лодках, а кто вплавь, жители бросились переправляться. Враги никак не могли догнать их. Кони отказывались идти в холодную воду, – тут мужчина останавливается и чешет бороду. – Им нужно было использовать отвар, чтобы успокоить животных, только вот я запамятовал, что бы в него можно было добавить… Не подскажешь?

– Душица, мята и хм… хмель, – почти без запинки выдаёт мальчик. – Что дальше?

– Хорошо, так… А дальше беглецы оказались одни холодной ночью в степи. За спиной их ждали враги, а на востоке зверьё и ни одного соседа. Несколько дней они путешествовали в поисках пристанища. Затем, оказались у подножия скал, где гнездились ласточки. Там им пришлось остановиться, многие люди заболели от такой дороги, – пожилой человек переводит дыхание. – День и ночь Аннтеи без устали лечила больных. А, когда стало ясно, что смерть обойдёт её соплеменников стороной – девушка упала без сил.

– Как так, деда? – мальчик спросил в неверии. – Её не стало?

– Да. Она смогла спасти их всех, вот только о себе позаботиться не успела… – мужчина переводит взгляд на заключённый в прозрачный материал цветок. – А цветы эти выросли следующей весной в том месте, где предали её огню, и каждый из них обладает сильным целебным свойством.

Ребёнок раскачивает ногами, обдумывая услышанную историю.

– Я бы врагов победил, – бурчит он. – И никому бы не пришлось убегать.

– Это – хорошо, – дед улыбается. – Тогда, если хочешь, я могу рассказать ещё одну историю, только для этого мне нужно кое-что взять в соседней комнате, – с этими словами он подхватывает сумку и скрывается за шторой.

– Хорошо, деда, – мальчик постукивает по прозрачному как слеза материалу.

– Ты о чём?

Мальчик оборачивается. На пороге дома стоит его мать, отчего-то она выглядит старше, чем обычно.

– Я дедушку жду… – говорит мальчик.

– Что же ты, – горестно вздыхает женщина и стряхивает снег с плечей.

Она подходит и опускается на корточки у самого его лица. Рука касается щеки ребёнка, такой бледной и холодной.

Женщина с тревогой смотрит на сына и шепчет:

– Это трудно, я знаю. Но, он не придёт…

– Нет! – мальчик мотает головой и кричит: – Вернётся! Он вернётся!

– Ну что ты, – женщина садится на лавку рядом с готовым заплакать ребёнком, – не нужно…

Сын соскакивает со скамьи и замирает посреди комнаты. Мальчик оглядывается. За выложенным из слюды окном идёт снег.

– Я… Тогда я… я сам его найду! – он решительно сжимает кулаки.

В следующий миг он выскакивает на улицу. Только дверь в сенях громко хлопает.

– Марлоу! – женщина срывается с места. – Стой! – она выбегает в ночь вслед за ним.

*      *      *

Юноша подрывается и ошалело смотрит по сторонам. Он не сразу понимает, где находится. Когда ощущение реальности возвращается, руки закрывают лицо.

Выходит, что-то да осталось из детских воспоминаний. А, казалось, всё забыл. С каждым годом словно волны подтачивают прибрежные камни – его память о давно прошедших событиях становится неточной, лишается малозначимых, но приятных сердцу деталей… Вот и сейчас, он готов поклясться, что только что видел лицо матери вплоть до мельчайших черт, но стоило вернуться в реальность, как её образ снова растворяется в небытии.

Парень гипнотизирует пол, когда рядом кто-то громко всхрапывает. Слуги вокруг крепко спят.

Марлоу подходит к ящику, хватает глиняную миску и крутит в руках. На донышке виднеется белёсая плёнка. Парень проводит пальцем, и осадок легко стирается.

“Когда мне последний раз что-то снилось? Неужели, это зелье так на меня повлияло, или болезнь? Кстати о ней… – юноша прислушивается к себе и удивлённо добавляет: – Ни следа заразы”.

Парень выходит на улицу. Рядом со входом стоит бочка и Марлоу зачёрпывает воду. Он бросает безразличный взгляд на собственное отражение, и его бровь изгибается. Цвет лица теплее обычного.

Птицы ещё не проснулись, только за телегами прокашливается караульный, и больше ни души. Тогда он отряхивает руки от воды и направляется к окраине лагеря. Юноша бросает взгляд по-сторонам и исчезает среди деревьев.

Через час блужданий по лесу он находит свой тайник. Марлоу останавливается рядом с камнем и закрывает глаза. Юноша концентрируется на себе.

От центра тела во все стороны текут язычки энергии. Тонкой паутиной они сплетают его с окружающим миром. Парень погружается глубже и останавливается на чёрных провалах, дырах, облепивших его источник света. Обученный читать плетения скажет, что это всё – следы смертельных ран. Да, повреждённое плетение может болезненно ныть, засесть в сердце чувством пустоты, но не эти прорехи. Они источают холод. Полные силы нити спиралью закручиваются вокруг провалов. Дар пьёт его силу, и сейчас у него много пищи.

Кривая улыбка искажает рот.

“Словно яд не отравлял меня последние месяцы. Впрочем, это даже кстати. Если придётся использовать Дар, то у меня будет запас света, чтобы его накормить”.

После этого Марлоу возвращается обратно в лагерь. Люди снуют между палаток. Парень медленно бредёт вперёд, когда сталкивается нос к носу с Эвелин. Она удивлённо ойкает.

– Вот ты где. Как здоровье?

– Здравствуй. Ты оказалась права. Это зелье поставит на ноги даже мёртвого. – Марлоу один улыбается шутке.

– Хорошо… Я не знала, как ты будешь себя чувствовать, так что уже наказала Никше подать господину еду, – главная служанка взмахивает рукой. – Словом, ступай к котлу. А-то кожа да кости!

Парень кивает. Это совпадает с его планами.

Он приходит к кухне в разгар завтрака. Все сидячие места заняты, но юношу это не смущает. Он берёт миску из рук хмурого повара и ест. Жирная похлёбка согревает, но не более. Не проходит и четверти часа, как парень уходит оттуда. Он шагает в сторону жилища главы лагеря, но перед этим решает сделать небольшой крюк.

“Может, замечу ещё что-то интересное?”

Юноша петляет в узком проходе между палатками, как слышит шаги за спиной. Он тут же оборачивается.

– Хэй, ну как ты там? – дружелюбно спрашивает Дэнат. – Увидел, как ты шёл у казарм, и вот, решил поболтать. Поди не чужие люди.

Несмотря на радостную интонацию, глаза копейщика напряженно всматриваются в него. В воздухе пахнет болезнью.

– Благодарю, мне уже гораздо лучше, – тихо отвечает парень.

“Тело и впрямь чувствует себя прекрасно, что же о чувствах… Вместе с избытком света их в груди стало чересчур много”.

– Это хорошо, – Дэнат вздыхает. – А, друг мой, Джоуи, ну, который вместе со мной тогда тебя встретил, слёг вчера…

– Ага, я слышал, что здесь болеют люди.

– Ага, – Дэнат смотрит себе под ноги. – Уже много кто… считай каждые три дня. Теперича, вот, он лежит в казарме. Видел бы ты его, совсем плох, – стражник молчит, собираясь с силами. – Слушай, я знаю, что звучать будет не очень… Помоги, а? Так сказать, мы тебя спасли, когда пустили, а сегодня ты… Ох.

Марлоу ничего не отвечает, и Дэнат продолжает:

– Я знаю, что глава давал тебе кой-какое лекарство, – мужчина вздыхает, – и, не мог бы ты передать его мне?

– Оно уже закончилось, а нового у меня нет, – пожимает плечами парень. – Почему бы тебе не попросить главу лагеря напрямую? Врач не откажет в помощи.

– Смеёшься!? – восклицает мужчина, и зло скалится. – Этот ублюдок ни одного больного здесь не вылечил! Даже когда наш командир слёг, а он был одним из первых, этот клятый колдун и пальцем о палец не ударил! – стражник сплёвывает себе под ноги, – зато Фрэд, которого он продвинул на освободившееся место, теперича ему задницу лижет и все приказы радостно исполняет, – Дэнат смотрит прямо в глаза собеседнику. – Ты – первый, кому он соизволил помочь…