– Потому что тебя нашел, – укладываясь рядом с девушкой, и прижимая ее к себе, укладывая на грудь и впиваясь губами в ее темечко.

– И что, из-за меня голос прорезался? – опять пытаясь вырваться из кольца его рук, огрызнулась Малта.

– Не знаю, когда очнулся здесь, оказался на самом верху, потом был долгий путь по туннелям, переходам, пока меня не поймали. Потом были успокоительные уколы и веревки, которыми меня сдерживали, чтобы не сбежал. Голоса нет, общения ноль, ничего не понимаю и вообще-то и не хочу, но упорно хотел сбежать.

– А сбежал как? – Малта смирилась, укладываясь ему на грудь и с интересом всмотрелась в лицо. Напряжен, говорить видно трудно, голосом еще владеет с трудом, но пытается, а это уже хорошо. Характерный значит.

– Сам не понял, когда привели новенького в улей, все были заняты им, я просто вышел за пределы улья и отправился к лестницам. А там все вниз и вниз, меня будто кто гнал туда.

– А я думала ты блаженный, – задумчиво сказала Малта. – мы, когда тебя увидели так и решили – опоздали. А ты магией владел всегда?

– Не помню, но тебя я помню. Твой образ у меня так и стоял перед глазами. Я к тебе и шел, – Анн улыбнулся, разгладились морщинки у глаз и между бровей, и счастливая улыбка преобразила лицо.

– Вот беда, я тебя не помню, – Малта повернула голову к шторе, из-за которой уже слышались голоса мужчин ее команды. – Нам пора вставать, за тебя дают хорошую награду, так что сегодня мы тебя вернем в улей.

– Хорошо, но потом я сбегу опять. К тебе сбегу.

Девушка рассмеялась: – Что б опять тебя искать?

– Да и награду за меня ведь опять назначат, так что я буду твоим личным казначеем. Теперь я знаю, где тебя искать, – и Анн улыбнулся.

– Смешной ты. Все хотят хоть глазком заглянуть в улей, увидеть как вы там живете, а ты сбежать хочешь – сюда.

Анн скривился: – Там те же скалы, еда только лучше и воды много и свет есть. Будто он из стен вытекает, нигде нет факелов, а свет есть.

– Магия.

– Нет, поверхность близко, потому и светло. Говорили, что там есть выход в мир живых.

– Да? Я хочу это увидеть, – воскликнула Малта.

– Хорошо, тогда пойдем, проведу, – выпуская девушку из объятий, согласился Анн. Малта сначала подскочила, потом покачала головой, опуская плечи: – Нет, еще рано. Мне все кажется, что я должна кого-то найти, во только кого никак не удается вспомнить.

Анн сел на кровати, подхватывая с пола брюки и белье Малты: – Тогда давай так, я буду твоим казначеем, вернусь в улей и разузнаю про выход в мир живых, а ты ищи того кого нужно с собой забрать. Мы же недаром встретились. Я помню тебя, а ты кого-то ищешь, вот и будем вместе искать этого неизвестного.

Малта обхватила его за шею, и игриво наклонившись к его лицу, зашептала: – Дурачок, но умный. Совсем недавно ты у меня был неизвестный блаженный.

– Я не дурачок и не блаженный, просто мысли путаются и тяжело говорить. Отвык наверное. У меня сейчас в голове полная каша, все перемешалось, но знаешь я так счастлив, что тебя нашел, что все что со мной происходило до сих пор становится несущественным.

– Тебя там пытали?

– Нет, но сидеть на успокоительном тяжело. Будто весь мир не существует, а ты пылинка, которую могут сдуть, и обратно ты уже человеком не станешь, – Анн обхватил голову руками и замер.

– Тогда тебя нельзя им отдавать, они же опять тебя накачают этой гадостью? – девушка прижалась губами к его щеке, продолжая обнимать плечи мужчины, который так не хотел опять становится бездушным, лишенным воли. А Анн выпрямился, перехватил Малту и посадив ее к себе на колени прошептал ей в щеку: – Я выдержу, теперь я смогу. Не бойся за меня. Тебе нужны же унции, так что идем.

– А ты хорошенький, когда улыбаешься, – шептала Малта, убирая с его лица черные волосы, открывая для своего взгляда высокий лоб и красивые скулы, и заглядывая в зеленые глаза. Его руки на ее теле были нежными и сильными, сжимая ее талию, ягодицы, заставляя и ежиться от щекотки и жаждать эти прикосновения. Малта сама перехватила инициативу и поцеловала его, легонько прикусила верхнюю губу и тут же ее зализала. – Давай оденемся, а то скоро Яр не выдержит и попытается сюда заглянуть.

– Уже пытался, – прошептал Анн и усмехнулся, – но я же маг, получил по рукам, теперь ждет когда мы сами выйдем.

– Ой, стыдно-то как, – спрятав лицо в ладошках, зашептала Малта.

– Это почему? Ты с ним была?

– Я всех отталкиваю, а тебя подпустила. Они так старались, а я с нейтральным любилась, – спрятав у него на шее пылающие щеки, шептала девушка, обхватывая его за шею.

– Я Анн Хотч, я маг и я мужчина, это был наш выбор, и мы его сделали. Мы не должны ни перед кем отчитываться, – прижимая ее к себе и успокаивая шепотом, говорил Анн, оглаживая ее спину, лопатки и переходя к тонкой шейке, ощущая как кожа девушки покрывается мурашками от его ласки.

– Ты прав. Это наш выбор, да и все равно придется выйти, – обиженно и поджав губки и накуксившись, сказала Малта выпрямляясь и поглядывая на штору, за которой слышались мужские голоса. – Да и они тоже свой выбор сделали, когда между собой любовью занимались. Знаешь, они кричат громко, иногда даже спать не могла.

– Хотела им помочь уснуть? – съязвил Анн, выпуская Малту и помогая ей собрать свои вещи.

– Нет, прибить, – улыбнулась девушка и бросила ему в руки его брюки. Комнатка маленькая, кто-то в этой ситуации должен был одеваться сидя на кровати, а кому-то придется встать. Малта выбрала кровать, а Анну придется встать и брюки натягивать именно стоя, иначе не разобраться.

– Знаешь, мне из моей прошлой жизни помнится лишь имя – Мэлисента. Кто я была для тебя? – глядя на молодого человека, спросила Малта. А Анн уже надел широкие штаны и потянулся за майкой, небрежно брошенной на кровать. Анн повернулся к ней, быстро натягивая на себя майку, хоть и не белоснежная, но чистая, благодаря маги девушки, и показывая ей левое плечо с татуировкой розы: – Не помню, я мало что помню из прошлой жизни. Лишь тебя.

– Стой, этот рисунок, красивый такой, – вскочив с кровати и становясь перед ним, протягивая руку и дотронувшись до так идеально впечатанной в кожу татуировки. – Это ведь роза.

– Роза. Не помню, откуда я, не помню, кто я, но помню лишь слова, твои слова – в короне должно быть восемь роз, и я один из восьми. Эти слова всплывали у меня в памяти каждый раз, когда я закрывал глаза. Ты шептала мне их. Вот как-то так, – обхватывая ее за талию, ответил Анн.

– Восемь роз, – прошептала Малта. – Знаешь, если ты первая роза, то я для тебя буду Мэл. Даже не знаю, для кого корона, и вообще кто мы в этом мире и почему мы встретились, но давай держаться вместе, а потом разберемся с остальным, – она засмеялась, показывая ровный строй белоснежных зубок и предложила. – У меня есть лепешки и чистая вода. Завтрак ведь никто не отменял.

Анн улыбнулся, отпуская девушку: – Я все думал, почему меня так тянуло вниз. Мне кажется, нужно найти кого-то там в самом низу, там во тьме.

– Вторую розу? – ахнула Малта.

– Может быть, – улыбнулся Анн, накрывая плечи плащом. – Ты меня отведешь в улей после завтрака?

– Да, прости, придется, – глядя, как меняется взгляд зеленых глаз, становясь печальным и серьезным. – Яр, наверное, уже сообщил главе пророков о тебе, и если не поступить правильно, мы все будем наказаны.

Анн кивнул, отводя взгляд, беря в руку деревянную чашку: – Я понимаю. Я найду выход на поверхность, а ты найди вторую розу.

– Знаешь, мне все кажется, что найти нужно не мужчину, мне все время кажется, что нужно найти женщину и тогда, я все вспомню. Я видела во снах, да, не смотри на меня, я тоже вижу сны, так вот в том моем сне была женщина – черноволосая, белоснежная кожа, серые глаза.

– Я этого не помню, я искал тебя, – ложа в рот кусочек серой лепешки, – вкусно. А это что такое?

– Это паек пророков, питательно, но, кажется, что ешь подошву, – рассмеялась Мэлисента. (Мы вернем нашей героине ее имя, уж простите, хватит ей ходить с выдуманным.)