«Сестренка? Да, кажется эта женщина называла меня именно так – сестрой этого мужчины. Я так все плохо помню, будто все ее слова в пелене. И хотела бы, чтобы эта пелена разорвалась, но я будто в паутине, идти могу, говорить могу, а дальше, будто меня спеленали. Надо вырваться из этой паутины. Но как? Я так боюсь исчезнуть в этой темноте. Ничего не видя, мне так страшно» – Рада прижалась щекой к мокрой стене, камень холодил и в тоже время доставлял боль. – «Что страшнее умереть здесь или узнать правду? Обида к себе, жалость к себе, что меня останавливает? Неужели я большего и не достойна?» – она положила руки на камень, позади, слышался крик и свист, кто-то упал, но Питер стоял позади нее, крепко и она слышала, как его меч разрывал сухожилия, как капала кровь с его меча. – «Как мне вырваться? Сицилия говорила, что вся магия сосредоточена в моих глазах. Как их открыть, если я ничего не вижу?» – она вся сжалась, когда услышала, как Питер сделал два шага вперед, в этот момент она почувствовала, как легкий ветерок заскользил по ее шее.

А позади нее шел бой. Анн как мог, помогал магией, но силы быстро кончались. Магии хватало лишь на то, чтобы освещать их поле боя и отбрасывать врагов от себя и замерших позади него женщин. Ян и Селван вырвались вперед, Питер тоже бросился к ним, выходя за освещенную территорию.

Рада вжала пальцы в камень, разрезая их нежную кожу, ощущая боль, ощущая, как стекает ее кровь по руке: – Я должна проснуться, иначе все умрут. Должна открыть глаза.

– Рада, ты что делаешь? – к ней подползла осторожно Сицилия, но тут же была отброшена магией на несколько шагов. – Что происходит?

– Я должна проснуться, – шептала Рада, и пыталась из всех сил открыть свои глаза, широко открыть, увидеть все, что ее окружает. Она уже не чувствовала как занемели пальцы, не чувствовала что ей кричала Сицилия, она просыпалась. Крики и звон мечей позади нее были для нее музыкой для услады души, скулеж зверей давал надежду, что она сможет, она все может, нужно лишь постараться.

Когда позади нее все закончилось, Анн обернулся: – Эй, провидица? Ты как? Жива? Зачем руки порезала?

А Рада продолжала прорываться сквозь пелену: – Помоги мне, дай немного магии, освети мой путь, – попросила она, вглядываясь в него, вернее пытаясь. Анн видел лишь широко раскрытые глаза, в которых была мольба, и там уже не было пелены, они были живые, но пока еще слепые.

– Я не знаю как, – честно ответил он ей.

– Дай мне руку, – попросила она. Анн присел перед ней на одно колено и протянул руку, позади него вставали все в крови Ян и Селван, рядом падал от изнеможения Питер.

Сицилия устроилась рядом с Радой и всматривалась в ее глаза: – Передача магии проходит лишь тогда когда даритель добровольно готов поделиться ею. Готов ли ты Анн?

– Готов. Главное не всю забери, оставь немного, чтобы вас провести дальше.

– Мне нужно лишь осветить путь. Я не буду брать все, лишь отблеск, звезду, которая осветит мой путь сюда, раскроет мне глаза, – Рада повернула голову чуть вбок и закивала, – я прошу лишь звезду.

– Хорошо, я же сказал я готов.

Не зная куда идти, идешь туда, куда ведет тебя твое сердце. Вот и Мэл не зная куда идти, шла туда, куда ее вело сердце, а сердце разрывалось о тревоги. Неизбежность, невозможность повлиять на свое будущее… Мы сами творцы своих страхов и тревог. Может она все себе выдумала? Может тревога – это лишь ее страх, страх который никак не хочет отступать даже под воздействием разума. И она спускалась в глубину, туда в самую темень. Факелы давно погасли, но разве можно ее остановить? Нет, она лишь усилила магию света и спускалась все дальше. Дазан иногда подхватывал ее, предупреждал о пропасти или узком карнизе, а она все равно шла вперед.

– Вот сломаешь себе шею, что нам то тогда делать? Только в петлю, – ругался он, идя следом за ней.

– Не сломаю, лучше помоги Хенолу, – выдохнула она, вылезая из следующей ямы и отряхиваясь.

– Нам бы потише быть, – прошептал Герард, – мы уже в самом низу, здесь тени не очень любят гостей.

Мэл осмотрелась. Да, они в самом низу, и где искать тех за кого так болит душа?

– Идемте, – бросила она и сделала шаг вперед.

– Куда? Здесь никого нет, только тени и смерть, – развел руками Киих.

– Есть, вон там, – показал куда-то Дазан, призывая всех к вниманию. А вдалеке был свет, вернее нет его отблеск, стальной свет, слабый, но достаточный, чтобы его заметить в кромешной тьме.

– Анн! – обрадовалась Мэл и бросилась вперед, забыв об осторожности.

– Вот же шальная! – воскликнул Герард и бросился за ней. Дазан перехватил у Хенола Ханана, освобождая его от ноши и давая отдых телу, поспешил за ускользающей девушкой. А Мэл поняв, что бегом она ничего не изменит, только оставит без помощи мужчин позади себя, остановилась и оглянулась. Герард мчался за ней, проклиная тот день, когда дал себя в это втянуть. Хенол облегченно вздыхал, расправляя на ходу плечи и шею, Киих оглядывался, пытаясь определить степень их свободы и Дазан, который тащил на себе все еще бесчувственного Ханана.

– Простите, поспешила, не подумав о вас, – оправдывалась она, глядя на злого Герарда.

– Вот именно, не подумала, – перехватывая ее за плечо и притягивая к себе, прорычал он. – Что за Анн?

– Путеводная звезда. У него магия серебреная, и это его свет, – указала она тонким пальчиком направление.

– Отлично, путеводная звезда, хорошо, веди нас. Только не спеши, иначе бросим Ханана здесь, – поравнявшись с ней, огрызнулся Дазан.

Мэл кивнула и пошла только уже медленно. Туда где был виден белоснежный свет. Он то, прерывался, то усиливался и когда он таял на ее глазах, у нее сердце сжималось от тоски и страха. Но рука Герарда на плече не давала ей сорваться с места и побежать спасать всех, ведь там происходил бой, вот почему свет то разгорался, то вдруг гас.

– Поспешим, пожалуйста, – чуть не плакала она. А Герард лишь сильнее сжал ее плечо, шептал: – Дазан не может бежать с ношей на спине, идем с ним в шаг.

– Но там же идет бой, – шептала она, пытаясь унять разбушевавшееся сердце и душу, которая рвалась наружу.

– Его свет ровный, значит, ему ничего не угрожает, – останавливал его Герард, – а если мы напоремся на гроков или не дай боги теней, нам не позавидуешь. Спокойнее, все хорошо, нам нельзя шуметь.

Да, шуметь нельзя, и так уже всю нечисть этого мира призвали к ним. Но и поспешить надо, бой, который все больше и больше привлекал внимание, привлекал не только спешащих людей на помощь. Слева послышался характерный звук зубов и тут же вой. Справа Мэл заметила шевеление в темноте. Увеличив магический свет она отпугнула достаточно врагов от их маленького отряда, но… Они вели всех именно к Анн, на его свет шел весь подземный мир.

– Останови это, – взмолилась Мэл, глядя на Герарда.

– Он должен погасить свою магию, а это может ему навредить, потому я бессилен. Пока во всяком случае.

А потом наступила тьма и Мэл взвыла. Вырваться из рук Герарда не составило труда, и она побежала. Она бежала так, будто от этого зависела ее жизнь, но ведь и зависела, только не ее.

***

Анн смотрел, как его серебреная магия переходит из его ладони в ладонь Рады, как окутывает их сплетенные ладони.

– Хватит, ты забрала достаточно, – оттолкнула Раду Сицилия.

– Прости, – прижавшись к стене, прошептала девушка. – Твоя магия она такая сладкая. Не смогла во время остановиться.

– Ничего, я нормально себя чувствую, – поправляя рукав и вставая на ноги, ответил Анн и обернулся. Сейчас светилось тело провидицы, может потому что он вкачал в нее свою магию или еще почему, но вокруг них было достаточно светло. Правда позади будто вставало солнце. Анн резко развернулся и увидел бегущую на него Мэл, а вот позади нее на него мчались четверо мужчин, пятый кулем висел у одного из них на плече. – Мэлисента, – ахнул он и тут же оказался в ее руках.