Но Герард вдруг стал совсем не так кроток, не так покладист: – Хватит. Я уже видел твои слезы и слышал твои обещания. Все это лишь показуха.

Гревин упала на колени. Что стоят ее разбитые коленки, потом она отыграется на своих игрушках, за все унижения, а сейчас колени и слезы, мольба и пальцы, цепляющиеся за его плащ: – Пожалуйста, еще один шанс.

– Нет. Хватит, я уже видел и слезы и грязь под твоими ногтями, когда ты ползла за мной. Больше меня этим не убедишь. Да и знаешь, я ведь нашел свое солнце, а ты – тьма, беспроглядная, беспросветная, злая и беспощадная. А я хочу греться в лучах солнца, а не мерзнуть в самую темную ночь в одиночестве.

Гревин замерла: «Вот оно что! Он нашел свою мечту? Кто она?» В эту секунду она поняла, что больше ей ничего не поможет, она свергнута. Но ведь так не хочется быть отвергнутой, брошенной…

– Кто она?

– Она мое солнце, в ее лучах мне тепло, легко и она добра. Добра ко всем. А в ее глазах весь мир, – Герард смотрел как Гревин села на пол, опираясь руками о пол и опустила голову. В эту минуту ее надо бы пожалеть, пожалеть как женщину, но отчего-то хочется выйти и хлопнуть дверью, хочется увидеть ее падение и ее шаг в бездну.

– Хорошо, я уйду завтра, – тихий шепот и сердце короля отмирает. Он так не хотел войны.

Выйдя из комнаты, Герард сделал шаг по направлению к комнате Мэл, но остановился, понимая, что сейчас он только лишь все испортит. Она должна решиться сама на следующий шаг. Нет, он не ревновал. Разве можно ревновать кого-то, если он лишь средство достижения цели. А свою цель Герард видел четко: возврат в мир, где светит солнце. Хотя в этом царстве тьмы и боли все об этом мечтают.

– Вы нашли беглеца? – его рык и перед ним возникает один из его слуг, который склоняется в поклоне и отрицательно качает головой. – Ну, тогда наказать того, кто отвечает за улей. И я даже знаю, кто будет плакать, когда увидит кнут в руках палача, – улыбка Герарда и слуга исчезает. А ведь он придумал, как приручить девушку-солнце. Дазан, следующая его приманка. – А там и до Питера доберемся. Да и с кузнецом пора разобраться. Нельзя чтобы у моей королевы было столько игрушек. Игрушкой у нее буду только я. А пока пусть наслаждается этой ночью, пусть видит яркие сны. Эта ночь волшебна, – его взгляд серых глаз скользнул по закрытой двери, где мирно спала Мэл на груди Хенола и кривая улыбка скользнула по губам. – Ночь – время иллюзий. Утро – время сомнений, день – время решений, а вечер – время удовольствия.

***

А за другими дверями искала выход своей ярости бывшая королева. Она так и осталась сидеть на полу, укрытая яростью и пышной юбкой, смакующая планы мести и тут же их отметающая: – Нельзя показывать, что я сдалась. Но как? Как решить проблему с солнцем? Солнце, разве я смогу с ним справиться? Да, есть в запасе парочка трюков, если она лишь маг жизни, то магия смерти утопит ее в собственной крови. Вот тогда и посмотрим милый мой король, как долго ты сможешь наслаждаться лучами, которые гаснут у тебя на глазах.

А Мэл спала. Все что происходило за дверями этой комнаты, было ей не ведано, да и зачем… Ночь – время иллюзий. Вот она и пребывала в них – во сне она спасала Хенола, Кииха и находила Ханана. А потом они все искали выход из подземелья, и радовались солнцу, ветру. Она видела улыбки всех своих мужчин. Правда всегда за ее спиной мелькала тень, но ей казалось, что это лишь ее тень, ее второе я. Иллюзия счастья окутывала не только ее в эту ночь. Хенол спал, впервые спокойно, не ожидая ни окрика, ни удара. Его тело впервые решило отдохнуть, а душа просто спала, накормленная, убаюканная теплом одеяла и девушкой, так доверчиво прикорнувшей на плече.

Когда зажглись факелы, Хенол проснулся и испугался. Испугался того, что он проспал пробуждение госпожи, того, что на его плече кто-то спит и это точно не королева. Первым побуждением было соскочить с кровати, но тогда он разбудит ту, что обхватила его за талию и прижалась к его груди. Потом правда он вспомнил, что теперь он игрушка светловолосой красавицы, которая и вылечила и накормила. Но неизвестность – пугала. С Гервин все было понятно – виноват, отправишься или к палачу или же она сама тебя накажет. А с незнакомкой? Решив, что хуже уже не будет, Хенол закрыл глаза и попытался успокоиться, что трястись от страха, будущее все - равно ему не подвластно, так что лучше еще немного полежать в тепле. Да и ее ручка теплая, приятно. Вообще эта женщина необычна. Магия жизни редкость в этом мире.

«Слышал про пророка с магией жизни. Говорила Мия, вернее рассказывала о душе, владеющей этой магией. Может это она?»

Перед его глазами пролетали все дни, которые он провел с королевой, у палача или запертым в магической клетке, где только и можно стоять ровненько, потому что любое касание до прутьев и тебя ждет магический удар, очень болезненный удар. Хенол вспоминая эту боль, дернулся, дрожь от воспоминаний прокатилась по его телу.

Мэл проснулась от того, что мужчина, на котором она так сладко спала, дернулся как от удара. Она резко открыла глаза и осмотрелась. Сон прошел, его как рукой сняло. Ведь она ожидала увидеть того, кто посмел тронуть ее Хенола. Но в комнате никого не было. Тогда что случилось? Приподняв голову, она окинула взглядом комнату, оценила, что дверь никто не открывал, стол с грязной посудой так и стоит нетронутый, стул отодвинут, как его оставил Хенол, и она взглянула на мужчину замершего рядом с ней: – Тебе приснилось что-то? – но Хенол молчал. – Хорошо, начнем с простых вопросов. Выспался?

– Да, госпожа.

– Зови меня Мэл, – девушка повернулась к нему, укладываясь на его грудь, прижимаясь к нему грудью и обхватывая его плечо левой рукой, правой же обводя его губы. Она смотрела в его глаза и видела смущение, непонимание. – Голодный?

– Нет.

– Тогда чего ты хочешь?

– Я?

– Ты. Знаешь, давай установим правило: мы всегда рассказываем друг другу все, даже если кому-то из нас это может не понравится.

– Это шутка такая? А потом меня к палачу? – Хенол раскрыл глаза и скрестил брови. – Госпожа, я лучше буду молчать. Расскажите мне, что вы от меня хотите.

– Уже хорошо, видишь, мы разговариваем. И знаешь, даже если мне не нравится твой тон или твои слова, я не отправлю тебя к палачу. А расскажу тебе о том Хеноле, которого я помню, а ты пока забыл. Чуть позже, когда ты сам захочешь этого. Хорошо? Обещаю, с моей помощью, ты обязательно все вспомнишь. Обещаю, – Мэл обвела контур его носа, прошлась пальчиком по скрещенным бровям и продолжила. – Ты владеешь боевыми приемами?

– На ринге был. Пару боев продержусь, – прорычал он и дернулся как от кнута, вспоминая. Тогда он еще был силен. И он соврал, он продержался пять боев. Потом от голода, он уже не мог драться в полную силу, потому и попал к Гревин.

– У нас есть ринг? Знаешь пора с этим кончать. Это уже становится закономерностью, – отстраняясь от него и укладываясь рядом, прошептала Мэл. – Можешь умыться и привести себя в порядок. Туалет, кажется вон там, – тонкий пальчик указал на неприметную дверь у шкафа с одеждой. Мэл отвернулась от Хенола и накрылась одеялом, смотреть на того, кем стал ее Хенол, она без слез не могла.

«Сначала его нужно откормить, дать надежду на хорошее отношение. Может быть, потом и получится вернуть его. Вернуть его веру в меня», – но с каждой минутой надежды становилось все меньше и меньше. От нее зависела не только жизнь Хенола, но Сицилии, Селвана. Дазан и Питер, Ян и Анн – она должна была вырваться отсюда, но придется спасти еще и Кииха. Ведь тот молодой человек, который ей встретился и который всегда рядом с королем и есть ее Киих. Но там все намного легче, он в рассвете сил, красив и спокоен. Ханан – его она вспоминала как цветок на венке, главный цветок и от этого болело сердце. У нее слишком слабое сердце, если оно болит лишь за Ханана.

Когда Хенол скрылся за маленькой дверью, раскрылась дверь в коридор и в комнату вошла – Гревин Итон. В черном платье, распущенными волосами и с черными клубами магии в руках. О какой у нее был взгляд! Мэл даже рассмеялась. Ее смех сделал свое дело – входящая Гревин замерла, она не ожидала такого.