- Тимур, я видел, – таинственно произнёс Егорушка.

- Что ты видел?

- Там была постель, рулоном свёрнутая. Она исчезла прям на наших глазах.

- Вот доказательство того, что за нами наблюдают. Наверно, кто-то из Кураторов ночует, а постель спрятать забывает. Только я никакой постели за все дни не видел.

- Может это из-за бабули? Я тоже ни разу не видел, а сейчас увидел.

- А причём бабуля?

- Я за её руку держался, вот и увидел.

- Странно всё это, – проговорил Тимур, по-взрослому покачав головой, и уткнулся в листок. – А я понял, почему мы условно живые! – воскликнул.

- Что ты понял? – просунув голову под руку брата, заглянул в листок Егорушка.

- Тут написано: «Кураторы самостоятельно восстанавливают тела Участников по предоставленным копиям». Нас восстановили.

- Из чего? А кто копии дал? – приступил Егорушка к брату с вопросами. – Мы что? Биороботы?

- Почём мне знать? – отмахнулся Тимур. – Тут вот другое интересно. Или копии неправильные, или Кураторы двоечники, раз переэкзаменовку проходят.

- Точно! – согласился Егорушка. – Бабуле лицо неправильно восстановили…

- А мне кожу, – подхватил Тимур.

Лукерья слушала внуков и незаметно улыбалась.

- Они же теперь должны исправить? Да? – вынырнул из-по руки брата Егорушка. – Бабуля, слышишь? Они должны исправить, эти криворукие Кураторы. Тебе сделают твоё лицо. А если не исправят, то им это с рук не сойдёт. Вот!

Лукерья вошла в кухню с флаконом глазных капель.

- Кыс-кыс-кыс, – позвала кота. – Иди, будем лечиться.

Кот поднялся с половичка, вальяжно прошествовал к Лукерье, словно делал одолжение, и вспрыгнул на колени.

- Тим, смотри, какой выбражулистый! Весь ободранный, а важничает, – подметил Егорушка.

- Ага, себе на уме, – согласился с братом Тимур.

- Егорушка, нужно правильно говорить не выбражулистый, а воображулистый, от слова воображать, воображала, – не преминула поправить внука Лукерья, капнув коту в больной глаз тягучую субстанцию. – Вот, болезный, завтра уже сможешь им смотреть, а пока не открывай. Сейчас мы займёмся лечением твоих боевых ран.

- Ба, да что ты ему наговариваешь? Он же ничего не понимает, – высказал Тимур.

- Я видел, он всё понимает, – возразил Егорушка. – Бабуля сказала: «Иди, лечиться будем», он и пошёл, и сам к ней на колени запрыгнул. Вон, видишь? Всё понимает.

Кот повернул голову и внимательно посмотрел на Егорушку здоровым глазом.

- Мне, вот, интересно: здесь все так свои обязанности исполняют?! – с возмущением произнёс Тимур.

Внимание его больше привлекал листок бумаги с «Условием», чем происходящее рядом.

- Как? – Лукерья закончила обрабатывать кота и спихнула его с колен. – Иди, отдыхай.

Кот недовольно замурчал, оглядываясь на Лукерью одним глазом, покосился на пустую плошку и ещё раз оглянулся.

- Иди, иди, отлежись, потом ещё молока дадим. Так, как, Тимур, здесь к обязанностям относятся?

- Да абы как, спустя рукава, не добросовестно.

- С чего ты взял?

- Ну, смотри, ба! Кураторы, двоечники, напортачили с тобой и со мной. Здесь написано, – махнул бумажкой, – «В Исходной точке Участникам Правителем предоставлено жильё». А это, разве жильё?

- И что же тебя не устраивает?

- Бабуля, у нас дома лучше было, – поддержал брата Егорушка.

- Да. Это не жильё, это стайка! У Зорьки жильё такое же было. Спим на топчане все вместе! Егорушке ночью через меня перелезать приходится, чтобы на ведро сходить. Одежду выдали всю ношеную, старую, как бомжам! Мыла нет, зубы почистить нечем, в туалете, вместо бумаги мох лежит.

- Тим, не кипятись, – успокаивающе проговорила Лукерья. – Это же временно. Мы долго здесь не задержимся.

- Да, – поддакнул Егорушка. – Вот бабуле лицо исправят, а тебе кожу, и уйдём. Зачем мы здесь десять дней торчать будем?

Кот посмотрел на Егорушку, фыркнул.

- Нам не на что обижаться, дорогие мои. И жильё у нас временное есть. И продукты кой-какие есть, голодные не сидим. Что одежда ношеная, так спасибо, что не голые тут оказались. А для чистки зубов я специальную травку заварю, и будут ваши зубки белыми, крепкими и здоровыми. Вот с мылом, тут да. Но есть какой-то мыльный камень. Надо поискать. Чем же тебе мох не угодил? Вполне достойная замена туалетной бумаге.

- Ба, ну, вот, почему ты такая?! – вспылил Тимур, прихлопнув ладонями по столу. – Что дали, и на том спасибо! А я не согласен! Если должны нас одеждой обеспечить, так пусть выдают нормальную, а не со свалки. Чтобы у меня в лесу об каждую веточку штаны не рвались, чтобы сапоги были одного размера – моего размера. А то левый сапог жмёт, а правый болтается. Вот мы пойдём отсюда в эту, как её, – заглянул в копию Условий, – вот, в столицу мира. Даже не удосужились названия написать, – проворчал занудливо. – Сколько мы будем идти? Если это испытание, то всяко не один день. Пешком. Может год будем идти.

- Ты чо-о-о, Ти-и-им? – вытаращился на брата Егорушка. – Разве переэкзаменовка бывает год?

- Ну, месяц. Да, даже, неделю. Вдруг дождь пойдёт, а у нас и плащей-то нет. У тебя, ба, сапоги скоро каши запросят. У Егорки вообще только две рубашки и одни штаны. Никакой куртёшки задрипанной нет. Я же видел в сундуке – там одно тряпьё. Уйдём мы отсюда, а что в дороге есть будем? Продуктов, вон, как написано, так и есть – только на десять дней. А потом? Зайцев да рыбу ловить? Денег бы в дорогу положили. Столица же не за теми вон кустами. До неё идти и идти, наверно, придётся. Нам же не известно, как далеко мы от неё находимся. А ночевать в лесу или в чистом поле будем? Будут же в пути какие-то селения встречаться, или, даже, города. В них, всяко, есть заведения, где поесть и переночевать можно. А чем платить?

Лукерья слушала рассуждения Тимура и, соглашаясь с ним, пересматривала свои жизненные позиции. Она всегда довольствовалась тем, что есть. Ничего ни с кого не требовала, даже если было с кого и что потребовать. Если и была чем-то недовольна, то недовольство своё не проявляла. Живы, сыты, одеты, обуты и ладно. А оказывается, не ладно. Ей внуков сберечь надо, бороться за них и за себя. Не привыкла она к такому. Значит, придётся себя перекраивать, характер свой покладистый ломать, углами и шипами обрастать. Тимур, хоть и хорохорится, но ещё ребёнок всё же. С мужским характером, ответственностью и умениями, но ребёнок.

«Бери-ка, Луша, себя в ежовые рукавицы, найди в тайниках своей души, в сути своей, уверенность, смелость и принципиальность, что ли, да тащи их наружу. Иначе сгинете вы в этом мире. Говорят, двум смертям не бывать, а одной… а одна уже состоялась. Так что всё теперь в твоих руках».

С такими мыслями вечером Лукерья ложилась спать, чтобы утро встретить с настроем к действию.

В тот же вечер перед сном Тимур, как обычно, выскочил в уборную. Возвращаясь назад, остановился, запрокинул голову, ладони, сложив рупором, приставил ко рту и, набрав полные лёгкие воздуха, прокричал:

- Эй, ты, двоечник! Слышишь меня?! Немедленно верни мою красивую кожу! Я к ней привык и люблю её. Думаешь, если мы бесправные, то над нами можно издеваться? Да?!

Прокричал, выдохнул, прокашлялся и с чувством правильности поступка отправился спать.

֎ ֎ ֎

Встреча Кураторов

- Ну, что, «двоечники»? Исправлять будете? – с ехидством проговорила Би, осмотрев придирчиво Дэза. – Дэз, а ты схуднул, и прилично.

- Аллергия отступила. Скоро совсем выправлюсь.

- Ну, да! Ещё давай глотай тёмную энергию без меры, – подкусил друга Серый.

- Доля моя такая, – со смирением в голосе ответил Дэз.

- Ну, так вы не ответили – исправлять будете? – сдвинув брови, строго спросила Би. – Дэз, почему у тебя Участник пёстреньким получился? – не сдержавшись, хихикнула.

- А каким он должен быть? Чёрным, что ли? – недоумевал Дэз.