Окошек было два. Одно боковое, что в спальне, а второе по той стороне, где череп, из кухни. Ещё одна странность была в домике. Ни фундамента, ни завалинки Лукерья не обнаружила. Но, вот цоколь в шесть венцов был. Что это цоколь, она поняла, сравнив высоту домика с наружи и внутри. Пришла к выводу, что там оборудовано подполье. Решила, что надо бы мальчишек заставить посмотреть, что там есть.

А, вот, то, что Лукерья не обнаружила ни огородика, ни садочка, её немного расстроило. Как же так жить и возле дома не вырастить какой-нибудь садинки? За каждой травинкой в лес бегать?

Закончив обследования и нагуляв аппетит, Лукерья вернулась в дом.

Завтракали кашей на молоке. Лукерья с умилением смотрела на внуков, как они уплетали кашу.

После завтрака Лукерья надоумила внуков проверить подполье. Но, увы, подполье своих секретов выдавать отказалось. Как ни пытались мальчишки открыть лаз в подполье, крышка не поддавалась, словно прибитая или приклеенная. Тимур даже за топором в сарай сбегал, пытался подцепить, но, нет.

֎ ֎ ֎

Шёл третий день, как Лукерья оказалась в другом мире с внуками и с чужим лицом.

- Бабуля, а мы не живые? – спросил Егорушка, заглядывая в глаза Лукерье.

- С чего это ты взял? – обтерев мокрым концом полотенца его мордашку, вымазанную ежевикой, Лукерья взъерошила внуку волосы.

Она бы его и в лоб чмокнула, но прикрывала нижнюю часть лица до глаз импровизированной чадрой, приспособленной под этот аксессуар косынкой. Тимур, посмотрев на брата, рассмеялся. И было отчего. Синие губы и синева вокруг рта, синие пальцы.

- Но мы же умерли, – продолжил Егорка, не обращая внимания на смех старшего брата.

- Ты кушаешь? – спросила Лукерья и улыбнулась.

Ну, никак без смеха нельзя смотреть на этого синюшного с серьёзным лицом.

- Да.

- В уборную ходишь?

- Нет, он в кустики бегает, – встрял в разговор Тимур.

- Почему? – удивилась Лукерья.

- Там дырка большая, – пробурчал Егорушка, опустив голову. – Я боюсь.

- Тим, в сарае я досо́чки видела. Прибей, чтоб поуже было.

- Сделаю, – покладисто пообещал Тим.

- Вот, видишь, Егорушка, уже два доказательства, что ты живёшь. Ты вот ежевику обирал, вон как руку расцарапал. Кровь была?

- Была. Я подорожником со слюной залепливал.

- А больно было? – продолжала пытать Лукерья внука.

- Ещё как!

- Вот тебе ещё два доказательства, что ты живой. А сердечко-то как стучит! – положила ему ладонь на грудь. – Ещё рассматривать доказательства, что ты живой?

- Бабуля, да понял, понял я, что живой! А вот тут написано, – ткнул пальцем на лист бумаги взявшийся из ниоткуда на столе, – что участники условно живые. Участники, это же мы?

- Ну-ка, ну-ка, что тут написано?

Лукерья взяла лист, повертела в руках. «Условия», – прочла заголовок текста. Текст написан на русском языке каллиграфическим почерком, фиолетовыми чернилами на качественной плотной белой бумаге. В верху, в правом углу надпись – «Копия». Стала читать.

- Откуда он взялся? – посмотрела на Тимура, тот только плечами пожал. – Понятно. Ну, что ж, раз эта бумага здесь, значит речь в ней о нас. И Участники – мы. И теперь понятно, откуда у меня взялись знания о разных растениях и их свойствах.

- И ещё можешь варить из них лекарственные настои, готовить мази и лечить, как врач, – перечислил бабулины возможности Егорушка.

- А я не понял, какие мне вложили умения и знания, кроме как о мире, – проговорил с недоумением Тимур. – Охотиться, рыбу ловить, молотком да топором работать меня дед научил. Я же с ним на охоту ходил, на рыбалку, за грибами. Петли на зайцев ставили, тетеревов сетью ловили. Да много чему меня дед научил. Так что пока никакого нового умения я за собой не заметил.

- Я вовсе ничего не умею, – расстроенно произнёс Егорушка.

- Тебе ещё подрасти надо – ни роста, ни силы, – взъерошил волосы брату Тимур.

- А в чём мы участвуем? – вернулся Егорушка к теме участия.

- Получается, что в борьбе за выживание, – предположила Лукерья.

- Это как?

- Это, братец Егорушка, что нам придётся драться со всеми, кто и что против нас, чтобы выжить, – ответил Тимур.

- Раз нам придётся драться за жизнь, то почему мы условно живые?

- Ой, Егор, ну, ведь, ежу понятно, что можем погибнуть. А, вот добудем Камень Жизни, тогда, точно, будем жить. Ты бы, лучше, вот, мяса ел больше, а не только ягодки, а то маленький совсем, словно тебе пять лет. Как ты драться будешь? Силы-то в тебе кот наплакал, – выговаривал брату Тимур.

- М-я-я-ау-у-у, – раздалось, жалобно, за дверью.

- Ой, бабуля, и правда, кот плачет.

- Вот он тебе и наплакал, – хохотнул Тимур, направляясь к двери.

Стоило приоткрыть дверь, как в щель протиснулся чёрный крупный, но худющий кот. Шерсть, когда-то пушистая, местами свалялась, местами выдрана клочками. Левый глаз закрыт и слезился. Правое ухо разорвано.

- Вот, Егор, видишь, как дерутся за выживание? Это тебе наглядное пособие, – поучительно сказал Тимур. – Ба, к тебе пациент пришёл, – хохотнул.

Лукерья вышла в «прихожую». Кот сидел скромненько у порога и, жалобно, смотрел на неё одним большим зелёным глазом с надеждой и сомнением – помогут или выгонят.

- Ох, ты ж, болезный, проходи в кухню. Егор, налей ему молока, да много не наливай, а то с голодухи живот заболит. Я пока заживляющее зелье сварю. Где-то я флакончик видела с нарисованным глазом. Хорошо, ещё печь не прогорела.

Поставила на угли котелок, плеснув в него кружку горячей воды, сыпнула мерку измельчённого корня чистюхи синей и мерку самбур-травы. Когда начало закипать, сняла с углей, добавила две вайи папоротника серебристого и отставила настаиваться.

Кот напился молока, потёрся о ноги Лукерьи и лёг на половичок в проходе из кухни в спальню.

- Ребятки, а вы ничего необычного не замечали в доме? – спросила Лукерья внуков.

- А чего необычного, ба? – Тимур снова принялся изучать листок.

- Да вот, кроме появления этой бумажки, – Лукерья присела на табурет. – Какие-нибудь шумы посторонние или ощущение чужого взгляда?

- Бабуля, я уже боюсь, – жалобно прошептал Егорушка.

- Чего бояться-то? Вот тут же написано, что Участники то, Участники сё, а какие-то Кураторы им помогать должны. А раз должны помогать, значит наблюдают, – толковал Тимур.

- Так ты чувствовал, что кто-то наблюдает? – спросила Лукерья.

- Да с первого дня, ба. И кто-то доедает то, что от ужина остаётся.

- Я думала, что кто-то из вас ночью встаёт подкрепиться.

- Нет. Егорка ночью на ведро встаёт, так он быстро. И голос я слышал. Но это когда ещё в отключке лежал. Я же рассказывал.

- Бабуля, а я ночью слышал, как кто-то шеборшал под полом, – таинственно проговорил Егорушка.

- Вот и я слышала. И бумага эта как-то тут оказалась. И взгляд чей-то. И на печи кто-то спит.

Лукерья взглянула на растянувшегося безмятежно на половике кота. В этот момент он, приподняв голову, открыл здоровый глаз, внимательно посмотрел на неё и… ухмыльнулся. Лукерья, сглотнув, моргнула. Посмотрела снова на кота, но тот продолжал спать. «Примерещится же такое», – Лукерья вскинула руку, в порыве перекреститься, но вовремя вспомнила, что крестика на ней нет. Она очнулась без него.

- На печке никто не спит, – возразил Тимур.

- Ну, а, как же? Постель на лежанке чья?

- Ба, ты с чего взяла, что там чья-то постель? – Тимур с недоумением посмотрел на бабушку.

- И я никакой постели не видел, – подтвердил Егорушка с подозрением покосившись на печь.

Лукерья встала, прошла в спальню и с удивлением наблюдала, как на лежанке тает, исчезая, постель. Егорушка, выскочивший за ней и ухватившись за руку, замер, затаив дыхание.

- Тимур, тут правда кто-то спал, – проговорил приглушённо, вернувшись к брату.

Лукерья в задумчивости прошла к сундуку. Там в отгороженном отделении стояли разные флакончики. Среди них и был с нарисованным глазом.