- Моррис, а разве нельзя было с Тимуром оборотом заниматься здесь, рядом с избушкой? – не удержалась Лукерья задать мучавший её вопрос.

- Нет, Лукерья Савельевна, нельзя. Не нужны посторонние глаза при таком процессе. Причём первые обороты даются нелегко, и процесс не из приятных. Это, во-первых, – объяснял Моррис. – А во-вторых, в этом мире нет ни оборотней, ни магов, владеющих оборотом. Поэтому на виду у местных жителей, мы оборачиваться не будем.

Лукерья тяжело вздохнула, но объяснение приняла.

- А какой у него зверь? Показать-то можно?

- Конечно, можно, – улыбнулся Моррис. – Вот пообедаем, и покажет. И спать ему почаще в обороте надо, чтобы привыкать к своему зверю. Контроль над ним Теймир хорошо держит. С сильным характером у тебя внук, Лукерья Савельевна, и Сила в нем растёт немалая.

На этом все обсуждения прекратили, вплотную занявшись поглощением пищи. Но витали в воздухе взбудораженность с беспокойством и волнением.

Тимур ещё не пришёл в себя после пережитого события, лучился радостью и важностью произошедших перемен. Егорушка поглядывал на брата с любопытством: как это так получилось, что тот стал не совсем просто человеком, а кем-то больше? Лукерья вообще отходила от пережитых волнений и привыкала к мысли, что старший внук стал другим. Но сквозь это волнение она почувствовала какой-то дискомфорт. Появился какой-то внешний раздражитель. Раз скользнуло по лицу, другой и третий. Оторвала взгляд от куска рыбы на тарелке и столкнулась с изучающим взглядом Морриса. Он тут же отвёл глаза, уделяя внимание своей тарелке. Лукерья смутилась и уткнулась в тарелку. Но дискомфорт продолжался, и она ещё больше смущалась. Видя её неловкое смущение, Моррис прекратил изучать лицо женщины.

Посмотреть же там было на что. Пока виделись ежедневно, постоянно на глазах, внимания не обращал. А вот неделя отсутствия, и в глаза бросились изменения – омоложение. Не резкое до юности, но уже старухой назвать язык не повернётся. Магия. Целительская магия Лукерьи делала своё дело. Чем чаще она варила зелья, вливая в них Силу, тем быстрее омолаживалась сама. Ведь чтобы напитать зелье целительской силой, нужно было пропустить магическую волну через свой источник Силы, переработав сырую магию в целительскую и через свой организм выпустить в зелье. Но это крохи. Моррис знал, что, когда она займётся исцелением любого живого существа, омоложение ускорится, но до определённого предела. «Так сколько же ей, всё-таки, лет?», – всё настойчивее звучала в голове мысль.

После трапезы ребята дружненько прибрали стол, помыли без магии посуду и составили на полку. Тимур в спальной половине, где освободилось место после преображения, занимавшего почти полкомнаты, топчана в более компактную кровать, показал своего зверя. Встал на середину свободного места и стал весь «размываться» и окутываться лёгкой дымкой. Минута – и вместо юноши стоит гигантский кот.

Лукерья определила его как пантера, но с некоторой поправкой. Голова-то точно кошачья, и взгляд тёмно-карих глаз такой же хитрый, как у Матвея. Но Матвеев в эту зверину можно уложить не менее дюжины, а то и поболее. А Матвей, по кошачьим размерам, котик довольно крупный, увесистый. Так вот эта голова ощерилась в попытке изобразить улыбку, выставив на показ мощные клыки. Чёрная, лоснящаяся шерсть, отливающая, на падающем из окна солнечном свету, начищенным серебром. Длинный хвост мотается в волнении из стороны в сторону.

Лукерья замерла, прижав руки к груди и разглядывая преобразившегося внука. А этот ещё и лапу переднюю поднял и когти выпустил. Когти? Когтями эти уменьшенные серпы и назвать-то трудно. Это грозное оружие в купе с клыками. У Лукерьи в голове возникла картинка, как он расправляется со зверем, не уступающим ему по размерам. Её передёрнуло. И даже гусиная кожа выступила.

Первым пришёл в себя Егорушка. Взвизгнув, он кинулся обнимать котяру за шею.

- Тимка, ты теперь настоящий Хан! – прокричал, чуть ли не в ухо. – Ты же Хан, да?

А зверь рыкнул и затряс головой, ударяя себя по уху и избавляясь от оглушения.

- Егор, не кричи, – одёрнул того Моррис. – Ты же его оглушил. У него очень тонкий слух. Возвращайся, Теймир, – обратился к Тимуру. – Тебя все прекрасно разглядели. Увидят ещё не раз.

Расплывчатая рябь по телу, лёгкая дымка – и Тимур стоит среди комнаты и чешет ухо.

- Ну, прости, прости, Тимурчик, – обхватил Егорушка брата за талию. – Я от восторга не сообразил, что у зверя слух не как у людей. Я угадал, да? Твоего кошака зовут Хан?

- Да, братишка, ты угадал, – с хрипотцой, ответил Тимур. – Я дал ему это имя. – Ба, ты напугалась? – шагнул к бабушке, ещё не вышедшей из оцепенения, обнял. – Мой Хан такой страшный?

- Я не напугалась, Тим. Твой Хан прекрасен. Только всё это для меня чересчур. Но я привыкну.

- Конечно привыкнешь. Куда ты денешься, – проворчал Матвей, вылезая из-под кровати. – И я привыкну. Тем более, что он на меня похож. Только когти и зубы больше, чем у меня.

Все засмеялись.

- Моть, только зубы и когти больше? – спросила сквозь смех Лукерья. – А всё остальное, как у тебя?

- Ну, и всё остальное больше. Только зубы и когти важнее, – заявил менторским тоном, чем вызвал вторую волну смеха.

֎ ֎ ֎

- Лукерья Савельевна, нам поговорить надо, – махнув в сторону кухни, предложил Моррис.

- Раз надо, так надо, – согласилась Лукерья. – Что-то секретное?

- Ничего секретного, – ответил Моррис, провожая взглядом ребят, штурмующих лестницу на чердак, устроив шуточную борьбу за взятие вершины. У них свои разговоры. – Один вопрос к тебе. А там, может, и не один проявится.

Вперёд ребят на чердак влетел Артур. Филантей тоже слинял к себе.

- А я оста-а-анусь, – врастяжку заявил Матвей, устраиваясь под столом. – Я как фамильяр должен быть в ку-у-рсе всех событий моей подопе-е-ечной.

Лукерья фыркнула со смешком и заняла место за столом. Моррис разместился напротив.

- Моррис, давай, я сначала спрошу, – предложила Лукерья.

- Хорошо, спрашивай. Что тебя волнует?

- Не волнует. Просто… – затормозилась с ответом Лукерья, опустив глаза, затем подняла взгляд в упор на Морриса. – Просто интересно. Почему ты Тимура Теймиром называешь?

- Когда меня к вам направляли, его этим именем назвали. А это не так?

- Так. Настоящее имя Теймир и ещё три имени. Упростили до Тимура.

- Так у него четыре имени? Значит он из рода правителей, – резюмировал Моррис.

- Внук вождя племени народа, проживающего на другом континенте. У него и цвет кожи в отличку от нашей.

- Лукерья, ты можешь объяснить, почему Теймир так странно поименовал своего зверя? Это имя что-то означает?

- У некоторых народов нашего мира так называется правитель. А Ханом прозвали Тимура. Когда ребята познакомились на уроках истории с правителем, завоевателем Темирханом, стали называть так Тимура, а потом сократили до Хана. Темир в переводе на наш язык означает «железный». Теймир на языке его отца – алмаз. Это у нас такой камень, самый крепкий.

- Не зря у него такой волевой, крепкий характер – железный, – резюмировал Моррис. – Или алмазный?

- Правильно закалённое железо алмазу не уступит, – согласилась Лукерья с определением характера старшего внука. – Моррис, ты почему на меня смотрел так, словно год не видел, и я за то время изменилась? Я не знала, куда себя деть.

- Я так и понял, что смущаю тебя. Извини. Но ты действительно изменилась.

- Да в чём же я изменилась?! – удивлённо всплеснула руками Лукерья.

- А ты давно в зеркало себя видела? – прилетело из-под стола от Матвея.

- Каждый день смотрю. И что? – продолжала недоумевать женщина.

- А то, – вынырнул Матвей и уставился на Лукерью. – Твоё лицо не соответствует означенным годам, недотёпа, – высказался и вернулся под стол.

- Вот, о годах, – подхватил тему Моррис. – Об этом я и хотел поговорить.