— Конечно самостоятельный, — обстоятельно согласился с ним Abuelo Vlad и добавил с улыбкой после небольшой паузы, четко и раздельно проговаривая слова — что мне жена скажет, то я самостоятельно и сделаю.
Иванчук, приготовившийся изречь еще что-то «важное и незыблемое», после дедушкиных слов поперхнулся и проглотил не высказанные слова. Он молча постоял пару минут, а затем вернулся на свое место, потому что громкий и беззлобный смех присутствующих поставил жирную точку в споре. Больше тему самостоятельности Серхио не поднимал. И вообще, стал больше прислушиваться к словам дедушки и Михалыча, и меньше высказывать свои мысли по каком-либо серьезному поводу.
Эта размолвка между «старшаками» была единственной за время нашего перехода через Атлантический океан, и, похоже, что она легла первым камнем в фундамент крепкой дружбы между членами нашей команды. За пару недель мы отработали приемы совместной работы с парусами, отшлифовали все неровности в общении за столом в кают-компании, наладили полное взаимопонимание на камбузе и в уборке палубы, салона, мостика. Ко второй половине пути, практически каждый из нас чувствовал себя на подъеме. Видимо потому, что мы уже не удалялись от берега, а наоборот — приближались к нему, а это, согласитесь, «совсем другой коленкор».
В свободное от вахты время, мы с Анютой занимались испанским языком. Еще в самом начале перехода девушка призналась, что ее испанский в разы хуже моего русского. Ну это и понятно: я с детства разговаривал на двух языках и оба моих учителя были носителями, а она испанским занималась только последние два года. В школе, со второго класса изучала английский, а когда задумалась о поступлении в ВУЗ, тут и пришло решение ехать учиться в Испанию. Страну на Пиренейском полуострове она полюбила с первой поездки, когда ее, еще трехлетним карапузом, родители привезли в небольшую арендованную виллу на средиземноморском побережье в Майами Плайя.
— Ничего не помню из первой поездки, — Анюта рассмеялась, — только помню огромных разноцветных рыб в пруду, я кормила их булочкой, да чего там «кормила» — сама эту булку наяривала, а рыб только дразнила. Ребенок, что тут скажешь, — девушка снова заулыбалась, — да еще, помню как за старшей сестрой вокруг бассейна гонялась с мокрой тряпкой.
После первого путешествия в Испанию последовало второе, третье, и с каждым новым визитом крепла уверенность, что в этой стране хочется жить, наслаждаться теплотой ласкового солнышка, купаться в убаюкивающих волнах бирюзового моря, есть виноград с лозы, и много-много путешествовать от Гибралтара до страны Басков. Когда подошло время выбирать ВУЗ, поставила родителей перед фактом, что ей очень понравился вариант обучения в Кадисе, там и климат подходящий, и легче пробиться, чем в столичных университетах.
— Вот был шок у мамы, — Анечка задумалась, погрузившись в воспоминания, — родители считали, что у меня одна дорога — в Москву ехать учиться. От нас ведь рядом совсем. На неделю учиться едешь, а на выходные домой, под родительское крылышко.
— А я уперлась как ослица, — помолчав, продолжила моя подруга, — никакой Москвы, только Испания. Разложила по полочкам все преимущества учебы в Кадисе, получение диплома международного образца, который и у нас будет котироваться, и за рубежом. Ну и всякие прочие «вкусняшки» испанского обучения. Мама сразу поняла почему я два года занимаюсь испанским, а папа, очень к месту, вспомнил твоего отца, с которым поддерживал отношения в соцсетях.
— Короче, родители, «переспали» с моим заявлением и стали «вентилировать» по всем каналам универ в Кадисе, — Анюта снова углубилась в свои воспоминания, — а через пару недель папа уже общался по этому поводу со всеми своими знакомыми и списался с Евгением Владимировичем.
— Папа мне ничего не говорил, — я подумал, что мы с отцом вообще мало о чем разговаривали, кроме как о делах хостела, — а может и к лучшему. Помнишь, какой сюрприз был когда ты приехала. Стоит такая девочка с чемоданчиком: «¿Puedo ver al señor Putilov?».
— Ага, а ты, такой: «М-м-м… Путилов — это мой отец». Чего мычал-то, фамилию свою забыл?
— Да, растерялся… у меня, вообще-то фамилия Кортес, — мы дружно рассмеялись, — завоеватели мы… Америки… и прочих миров.
Нам вдвоем было очень комфортно, за время перехода мы еще больше сблизились, а Анюта сдружилась с Лусией. Хотя, как мне кажется, у них были серьезные девичьи «разговоры» по поводу меня. Я же заметил, что Лусия в первые дни нашего похода, вообще, старалась меня избегать. А ведь мы раньше в асьенде сеньора Торрихоса общались вполне дружески. Однако, ко второй неделе некоторая неловкость в наших отношениях сгладилась и мы втроем прекрасно проводили время на носовом кокпите и даже пробовали купаться на корме катамарана, держась за сетку, которую сбрасывали для этого с яхты. К тому же нам всем троим понравилось добывать океаническую рыбу всей команде на пропитание.
Питание на яхте во время перехода — это отдельная история. Представьте, если вы будете есть одну картошку и макароны. К концу вояжа, на эту пищу уже смотреть не захочется. Овощи и фрукты долго не хранятся, мы их могли себе позволить только первую неделю, дольше они просто не выдерживают хранения. С мясом тоже не очень хорошо в походе, не портятся только консервы, а команде хочется чего-нибудь свеженького. Вот мы и ловили рыбу каждый день, причем устраивали соревнование: кто первым поймает две рыбины — тот и выиграл, если двое поймали по одной, значит ничья. Двух хороших рыбин достаточно, чтобы она не надоедала каждый день.
Чуть не забыл про случай, который произошел примерно в трехстах милях от Тенерифе. Ночная вахта, от трех до шести утра была дедушкина, на подвахте — Мигель. Мы спокойно отсыпались в своих каютах, погода с вечера была отличная, ничего не предвещало ЧП. А за утренним кофе вся команда выслушала жесткое «вливание» от полковника. Оказывается, около четырех часов утра, abuelo впереди, прямо по курсу, обнаружил какой-то плавучий предмет. Так как видимость еще была посредственная, он разбудил Мигеля и вооружил его биноклем. Тот, спустя пару минут доложил, что плавает, что-то сильно похожее на поплавок от сети.
По распоряжению сеньора Торрихоса, в таких случаях положено его поднимать, что и было сделано. Мигель разбудил полковника, а сам пошел на нос, чтобы контролировать приближающийся поплавок. Торрихос вышел из каюты, в это время Мигель позвал дедушку помочь отвести сеть, которая, оказывается, тащилась за поплавком. Abuelo, видя, что полковник уже проснулся и стоит в дверях, пошел к напарнику по вахте, они вдвоем начали шестами отодвигать сеть и поплавок от катамарана. Каково же было их удивление, когда они, вернувшись, не обнаружили на мостике нашего капитана. В кают-компании перед пультом управления его тоже не оказалось. Мигель дошел до капитанской каюты. И что вы думаете? Обнаружил там спокойно спящего сеньора Торрихоса. Не зря полковник на инструктаже нам говорил, что человека недостаточно просто поднять, его надо как следует разбудить и убедиться, что он уже в адеквате.
После того, как дедушка, увидев полковника, и пошел на нос яхты, тот спокойно развернулся и пошел досыпать дальше. Короче говоря, «огребли» мы за такое разгильдяйство по полной программе. Вот ведь, вроде «накосячил» сам Торрихос, а получили все, кроме него. Какая-то жизненная несправедливость. Однако, урок пошел нам на пользу, все рекомендации полковника мы в дальнейшем выполняли неукоснительно и обиды на нашего señor capitan [2] не держали.
[2] Господина капитана (исп).
По окончанию путешествия, я сделал вывод для себя: трансатлантический переход на парусном катамаране — это не просто незабываемое приключение, наполненное красотой и азартом морской жизни. Время проведенное на яхте позволяет каждому узнать о себе что-то новое. Физическая работа на палубе укрепляет тело, а освоение навыков управления яхтой развивает умение принимать решения в сложных ситуациях. Вечерами, под звездным небом, команда собиралась вместе, мы обменивались впечатлениями о прошедшем дне, делились планами на завтра и просто наслаждались взаимным обществом.
