Денвер выбывает.

Победа не так приятна, как я надеялся.

ЛОС-АНДЖЕЛЕС ВЫИГРЫВАЕТ ЧЕМПИОНАТ, А УЭЙД НАБЛЮДАЕТ ЗА ПРОИСХОДЯЩИМ

После победы в Западной конференции «Лос-Анджелес» обыгрывает «Майами» и одерживает решающую победу. Звезда Клэйтон Уэйд наблюдал за происходящим со скамейки запасных, получив повторную травму колена.

УЭЙД ПРОПУСКАЕТ ЛЕТНЮЮ ЛИГУ БЕЗ КАКИХ-ЛИБО ОБЯЗАТЕЛЬСТВ НА СЕЗОН

Клэйтон Уэйд не вписался и покидает «Лос-Анджелес». Также звезда не взял на себя обязательств перед другой командой. Уэйд берет заслуженный перерыв, или же происходит что-то еще?

ДО НАЧАЛА ПРЕДСЕЗОНКИ ОСТАЛСЯ МЕСЯЦ, А КЛЭЙТОН УЭЙД ЕЩЕ НЕ ТРЕНИРОВАЛСЯ НИ С ОДНОЙ КОМАНДОЙ

Уже почти наступило время баскетбола, но Клэйтона Уэйда фотографируют только на поле для гольфа. Каковы его планы? Болельщики, составляющие свои команды мечты, хотят знать об этом почти также, как и настоящие спортивные руководители.

6

НОВА

Сентябрь

— Расслабься. Посмотрим, сколько ты сможешь вытерпеть.

Напряжение в моих бедрах усиливается, но я стараюсь не сопротивляться этому.

Мои глаза закрываются. Я выдыхаю и наклоняюсь еще ниже, задевая носом колени.

В классе станка полно нетерпеливых учеников, готовых делать все, что скажет подтянутый инструктор средних лет.

— Ниже, детка, — шепчет женщина со светлыми волосами рыжеволосой женщине рядом со мной.

Рыжеволосая женщина фыркает.

— Представь, что есть линия, соединяющая твое сердце с ногами.

— Есть. Это называется кровеносный сосуд, — снова блондинка.

На этот раз плечи рыжеволосой женщины покачиваются, и из нее вырывается смех. Она поворачивается ко мне и ухмыляется, когда ее ярко-голубые глаза встречаются с моими. Она кажется мне смутно знакомой, но именно веселье на ее лице заставляет меня прикусить щеку.

— Если вы собираетесь нарушать порядок на занятии, боюсь, нам придется попросить вас уйти, — мы все выпрямляемся, когда женщина, ведущая занятие у станка, делает жест группе. — Все в порядке?

Ее взгляд останавливается на мне, и я пожимаю плечами.

— Я подумала, что это забавно.

Подведенные карандашом брови учительницы поднимаются на лоб, когда она указывает на дверь.

— Вон! Вы все трое.

Мы неслись в раздевалку, опустив головы, молчаливой шеренгой.

В моем шкафчике на телефоне появилось одно новое сообщение.

Ди: У меня на столе предложения, и я использовала все возможные отговорки. Пожалуйста, используй любую магию, которая у тебя есть. Я умоляю тебя.

Я и не подозревала, что ситуация вышла из-под контроля.

Я начинаю быстро набирать сообщение Клэю, но меня прерывают.

— Извини, это была моя ошибка, — говорит мне рыжеволосая женщина, и я поднимаю взгляд.

Она бледная и веснушчатая по сравнению с обычно загорелыми людьми, которых я привыкла узнавать в Лос-Анджелесе, но поразительно красивая. Она и ее подруга выглядят примерно моего возраста, может, на несколько лет старше.

— У нас еще есть полчаса. Как думаешь, кофе окажет такой же укрепляющий эффект, как и барре? — продолжает она.

— На мозги, — уточняет блондинка, и они обе смеются.

Мои губы тоже подергиваются.

— Я Энни, — говорит рыжая, — а это Эль.

— Нова, — я убираю волосы с лица и опускаю телефон.

— Почему бы тебе не присоединиться к нам? — спрашивает Энни. — Самое меньшее, что мы можем сделать, это угостить тебя выпивкой после того, как тебя выгнали с барре.

Это лучше, чем пытаться решить, что делать с тем фактом, что до начала сезона осталось несколько недель, а у Клэя нет контракта и, очевидно, он не разговаривает со своим агентом.

Мы втроем направляемся в соседнее кафе. Вездесущее солнце палит вовсю, и я достаю из сумки солнцезащитные очки и надеваю их на лицо. Это инстинкт после нескольких месяцев, проведенных здесь.

— Здесь самый лучший латте. Я бы продала свой аппендикс за него, — говорит Энни, придерживая дверь, чтобы я вошла первой.

— Это вряд ли можно назвать жертвой. Никому не нужен аппендикс, — возражает Эль.

— Мою печень?

— Она тебе самой нужна.

— Мне нравится это место, — говорю я. — Иногда я здесь рисую.

— Ты художница? — спрашивает Эль, когда мы выстраиваемся у прилавка за другой парой беседующих женщин с маленькими собачками на руках.

Впервые за долгое время кто-то спрашивает меня об этом.

Я достаю телефон и показываю им свою ленту в социальных сетях. Энни прокручивает ее, расширив глаза, а Эль медленно кивает.

— Это потрясающе, — говорит Энни, просматривая посты танцоров, спортсменов, играющих детей. — Ты для этого и занималась барре, чтобы изучать танцоров?

— Энни — танцовщица. Настоящая, — соглашается Эль, и Энни закатывает глаза. — И певица, и актриса, и писательница.

— Эль преувеличивает.

Мы заказываем напитки, Энни достает кредитную карту, прежде чем я успеваю предложить заплатить, как вдруг в моем сознании мелькает ее лицо.

— Ты — Энни Джеймисон.

Она дочь одной из самых больших рок-звезд, которых когда-либо знал мир, и замужем за еще одной рок-звездой. Она также пела национальный гимн на одном из матчей плей-офф в Лос-Анджелесе в этом году.

— Я слышала, что ты была великолепна на Бродвее. Надеюсь, ты когда-нибудь вернешься?

— У меня перерыв в выступлениях, так как моей дочери исполнилось два года. Я почти скучаю по тем дням, когда у меня было восемь выступлений в неделю.

Мы смеемся, пока бариста готовит наши напитки.

— У меня нет детей, но у моей сестры со дня на день должен родиться первый ребенок. Девочка, — волнение захлестывает меня, когда я вспоминаю снимки УЗИ, которые присылала мне Мари. От первой, на которой была изображена крошечная, трудно различимая форма, до последней, которая была настолько отчетливой, что я представляла, как протягиваю руку, чтобы дотронуться до нее, и она обхватывает мой палец крошечным кулачком. — Это трудно, потому что она в Колорадо. Я все еще надеюсь приехать на роды, но у нас тут все запуталось.

Я понятия не имею, где мы будем жить, пока Клэй не определится со своими планами.

— В твоей ленте было много баскетбола. Ты, наверное, фанатка, — говорит Энни.

— Мой парень баскетболист.

— За команду играет?

— За Лос-Анджелес.

Энни понимающе кивает, берет свой напиток и направляется к угловому столику у окна, повернувшись спиной к улице. Может быть, чтобы получить солнечный свет или уединение.

Эти двое напоминают мне моих друзей в Денвере. На них не производят впечатления люди, которые «значимы», либо потому, что они тоже значимы, либо потому, что им просто наплевать на ярлыки и количество подписчиков. Это радует, потому что мне трудно защититься от таких людей.

— Было так здорово, когда они выиграли в этом году, — говорит Энни. — Я немного слежу за ними, и время от времени мы сидим в одной из лож. Кто из них твой парень, если мой вопрос корректен?

— Клэйтон Уэйд.

Они обмениваются взглядами.

— Наверное, было тяжело наблюдать за победой его команды со стороны. Но он все равно чемпион.

— Верно. Хотела бы я знать, где он будет в следующем году, — говорю я.

— У него нет контракта?

Я качаю головой, чувствуя себя глупо.

— Переговоры — это всегда тяжело, — любезно говорит Энни.

Мы переехали сюда ради баскетбола, но Клэй не говорил со мной о своей карьере после чемпионства.

Я потягиваю свой латте — он вкусный — и стараюсь не обращать внимания на беспокойство, которое вот уже несколько недель преобладает в моем желудке.

Энни берет в руки телефон, набирает на нем текст, а затем с размаху нажимает на кнопку.