Земноводное, кажется, уже смирилось с судьбой. По крайней мере, лягушка не пыталась покинуть гулянку. Возможно, на ее решение повлияла поставленная рядом глубокая миска, полная мух, моллюсков и вроде бы даже пауков – Елена старательно избегала смотреть в сторону этого угощения. Сама она для банкета на скорую руку испекла бисквиты, собрав их в подобие свадебного торта и украсив самодельным фруктовым джемом.

Набегавшиеся за время подготовки к торжеству гости и жених проявили завидный аппетит.

Зуррга взял на себя роль тамады. Он, как мог, шутил, рассказывал, повернувшись к невесте, восхваляющие жениха истории. Вечерело. На небе стали проявляться первые звезды. Воздух, казалось, наполовину состоял из густого аромата тропических цветов. Настроение у всех было странным.

Неожиданно проявила себя насытившаяся лягушка-бык. Она трубно расквакалась-размычалась, оправдывая свое название.

– Тоже поздравляет, – решил Зуррга.

Елена неожиданно вспомнила, что эту породу можно держать дома в террариумах, и лягушка привыкает к человеку, который за ней ухаживает. Неужели за этот день она успела привязаться к Надиярру?

Жених поднялся из-за стола и печально объявил:

– Этот танец посвящается моей невесте. Зуррга, поддержи.

На глазах Елены выступили слезы умиления.

«Да что же это такое со мной сегодня? – изумилась девушка. – Переутомилась, что ли? Не беременна ли, действительно, я? Или это начало местного ОРВИ?»

Надиярр вышел на аллею. Елена вопросительно посмотрела на Зурргу. Вопреки ее ожиданиям, он не стал присоединяться в танце к жениху, а довольно приятным голосом затянул какую-то ритмичную обрядовую песню. Универсальный переводчик был, конечно, не настолько хорош, чтобы создавать зарифмованный текст, но общий смысл передал.

В песне жених, стоя у ворот, ждал невесту, а ему то выносили сундуки с богатством, то выводили породистого коня.

«Это не мое, и это не мое», – пел Зуррга, а Надиярр танцевал.

Наконец жениху вывели любимую невесту.

– Это вот моё,

Да, это вот моё,

Ой, да это вот моё,

Великими предками данное! – заливался Зуррга, а Надиярр дотанцевал до своего дерева и как будто в трансе опустился перед ним на колени. В руках его было широкое кожаное полотнище, в котором Елена с ужасом узнала выделанную шкуру огромной змеи!

Девушка вспомнила, как хазары в первый раз пригласили ее в гости, и слова Надиярра: «И тут я как напррыгнул на ту змеюку с дерева!» Так он рассказывал правду?!

Надиярр поднялся, повесил змеиную шкуру на нижнюю ветку, и уткнулся лбом в ствол дерева.

Это было по-настоящему красиво. И это было, черт возьми, трогательно! Вот почему эти слезы, а не беременность и не ОРВИ! Ну, наверное.

Елена невольно вспомнила собственную «свадьбу» с Зурргой. Его танец для нее был запредельно чувственным, и, собственно, не оставил шансов устоять. Но он не был таким красивым!

«Почему мне так грустно?»

Елена вспомнила, как в 14 лет несколько месяцев была влюблен в солиста модной мальчиковой музыкальной группы. Это была типичная безнадежная любовь с воображаемым партнером. Вот что напомнил ей роман с деревом. Вот почему на душе печально.

Зуррга подошел к супруге и решительно взял ее за руку.

– А теперь гостям пора удалиться, чтобы оставить молодоженов наедине друг с другом, – торжественно проговорил он.

В голосе мужчины не было и тени насмешки. Все, что он испытывал в этот неловкий момент – неожиданно острое сочувствие к брату. Все-таки, это действительно была его первая свадьба.

Зуррга увлек за собой Елену, оставив молодожена на аллейке в обществе подрубленного деревца и оживившейся лягушки, которой, несмотря на обильный ужин, кажется, вздумалось немного поохотиться на ночных насекомых. Пусть они там занимаются чем им угодно, а у него сегодня вторая брачная ночь.

3

Проснулась Елена едва ли не с первыми лучами солнца. К своему некоторому удивлению, чувствовала она себя достаточно бодрой и выспавшейся. Любовное в прямом смысле этого слова гнездышко, которое свил в кустах продуманный Зуррга, на этот раз оказалось дополнено походной подушкой и громадным пледом, в который мужчина под утро замотал их обоих.

Спать у него под боком на свежем воздухе оказалось неожиданно уютно, и Елена сразу же спросила у проснувшегося от ее барахтанья мужа: «Мы же часто будем выезжать на природу?»

Зуррга посмотрел на нее с умилением: что ни говори, а это была откровенная похвала прошедшей ночи.

– Конечно, будем! Мне тоже все очень понравилось! – пообещал он и широко улыбнулся.

Жена, ничуть не смутившись, звонко чмокнула его в кончик носа и сообщила, что ей срочно надо привести себя в приличный вид, ведь впереди у них похоронный обряд. Да и появляться на глаза незадачливого молодожена такими растрепанными после понятно чего будет негуманно.

Зуррга помог жене выпутаться из пледа и поднялся сам. Елена неловко натянула на себя жреческое платье, к фасону которого так и не смогла привыкнуть. Выглядело оно весьма помятым, а вчера казалось, что ей удалось аккуратно развесить его на нижней ветке ближайшего дерева!

И ведь на похороны деревянной надиярровой жены придется снова идти в нем – обряд все-таки, а Елена как бы жрица. Может, ситуацию исправит шапочка с висюльками? Елена надевала ее и на свадьбу, но почти сразу сняла. Она лежит где-то там, на свадебном столе. А платье она постарается привести в порядок, вот только надо добраться до Дома жриц.

Зуррга обращался со своим саронгом гораздо ловчее, и обернул им бедра в мгновение ока. Ну а жилет – он жилет и есть. Так же быстро Зуррга разобрал походную постель, свернув ее в аккуратный тюк.

В Доме жриц супруги не задержались: платье Елены по дороге замечательным образом отвисло и вернуло форму, ну а на умывание особого времени не потребовалось. Зуррга прихватил и вставил в петельку жилета один своих топориков. «На случай, если супруга Надиярра будет сопротивляться», – отметила про себя Елена, но вслух ничего не сказала – шутка показалась ей несколько циничной.

Директора по рекламе они обнаружили крепко спящим прямо на земле рядом со своим деревом. Шкура змеи все так же висела на нижней ветке. К ноге мужчины приткнулась спящая лягушка-бык, которая, похоже, окончательно выбрала его своим боссом. Венок, который Елена вчера сплела для деревянной невесты, за ночь подсох и странным образом гармонировал со всей этой сюрреалистической картиной.

Зуррга тронул брата за плечо и неловко сказал:

– Надиярр, поднимайся и встречай новый день!

Охотник встрепенулся, открыл глаза и сообщил:

– Тотем принял мой брак, брат. Я видел звездочки. Я теперь женатый человек.

«Ну, это ненадолго», – кровожадно подумала про себя Елена.

Потревоженная лягушка негодующе квакнула.

Надиярр поднялся на ноги и огляделся по сторонам, явно не понимая, что делать дальше.

– Иди пока умойся, что ли, а мы здесь посмотрим, что да как, – обтекаемо сказал ему Зуррга, рефлекторно поглаживая рукоятку топорика.

– И лягушку свою забирай, – добавила Елена. – Кстати, какое ты дал ей имя?

– Имя? Зачем? – непонимающе посмотрел на нее не до конца проснувшийся мужчина.

– Ну ты же ее совсем приручил. Ни на шаг от тебя не отходит. Возьмешь я собой, будет жить у тебя в террариуме.

– В террариуме, – заторможено повторил за Еленой Надиярр, по-новому оглядывая земноводное.

Он еще не отдавал себе отчет, что первобытной сознание совсем отступило. Зато это заметила Елена, мысленно потирая руки. Идея-то ее сработала!

– Террариум можно поставить у меня в служебном кабинете, – начал развивать мысль смирившийся с появление питомца директор по рекламе. – Там много растений. Цецепу должно понравиться!

– Так ты назвал его Цецеп? – заинтересовался Зурга. – А если это девочка?

– Какая еще девочка? – Надиярр поднял лягушку с земли и сунул под нос начальнику. Лягушка недовольно зыркнула на него своими круглыми глазенками. – Видно же, мужик!