– Спасибо! – сказала Елена, пряча за покашливанием смех. – Я убедилась, что вы удивительно ловкие добытчики. Любой ваш набег будет успешен. Но теперь возьмите, – Елена неловко протянула саронги назад сразу обоим охотникам, опасаясь вселенской обиды. К тому же она не успела запомнить, где был чей.

Но, видимо, кража действительно была обрядовой. Мужчины довольно взяли свои полотнища ткани и, зайдя за кусты, избавились из уже потрепанных и подсохших травяных юбок и ловко обернули саронги вокруг чресл.

Расставшись с, признаться, колющими нежные места растительными юбками, мужчины испытали явный прилив энергии. Ну и некоторое волнение. Сомнительный с точки зрения современной морали подарок был последним, обряд сватовства завершен, и сегодня избранница должна была определиться с кандидатурой жениха.

То, что девушка может не выбрать никого из них, как и то, что она не подозревает о такой чести, мужчины в расчет не брали. Ну и оказались правы.

После обеда все трое снова пошли на озеро бить рыбу, и Елена опять любовалась красивыми полуобнаженными мужчинами с копьями в руках. Капли воды стекали по их загорелым торсам, от адресованных ей белозубых улыбок кружилась голова. Кажется, ей слегка напекло голову, потому что на обратном пути в ушах снова зазвучал хриплый вороний голос из сна: «Выбиррай! Выбиррай!»

Голос становился то тише, то громче, то, казалось бы, вовсе оставлял ее в покое, но неизбежно снова возвращался. «Да выбррала я, выбррала!», – в конце концов прорычала она вполголоса.

События развивались для неспешной и раздумчивой Елены чересчур стремительно, но она понимала – либо так, либо никак: через несколько дней уезжать. И отпустила вожжи, которыми всегда направляла колесницу своей жизни.

Все случилось на первобытной дискотеке, которой теперь заканчивался каждый вечер. Разгоряченный плясками дикарь утащил ее буквально в кусты. Впрочем, секса на муравьиной куче не случилось – как сразу же выяснилось, продуманный охотник заблаговременно подготовил в зарослях настоящее ложе любви – постель из травы, покрытую огромными мягкими листьями и усыпанную цветами. Сверху охотник набросил огромную мягкую шкуру большой дикой кошки.

Теплая южная ночь, звезды, будоражащий инстинкты запах молодого мужского тела, смешавшийся с ароматом тропических цветов, так ударили Елене в голову, что у нее случился лучший секс в ее жизни. Много лучшего секса.

…Увлекшийся пляской Надиярр не сразу заметил, что остался на поляне один. Потом ситуация неожиданно что-то сдвинула в его творческих мозгах, и мужчина исполнил импровизированный танец на переживаемую тему, увидев который, его без разговоров взяли бы в любую балетную труппу.

К сожалению, как это часто и бывает в жизни, шедевр остался незамечен миром. Да и, честно говоря, предложение не было бы принято: танцора вполне устраивала нынешняя должность.

Остановившись и отдышавшись, Надиярр быстренько прошел все пять стадий принятия неизбежного. Каждая сопровождалась эмоциональным воплем: «нет, *ля!» (отрицание), «ну *ля!!!» (злость), « а *ля ли?» (торг), «*ля-а-а» (депрессия), «*ля…» (смирение).

В его родном языке междометий было великое множество, но на русском это звучало бы примерно так.

«Отец… смотри! Мать… вот — это моя невеста!»

Максим Горький.

1

В Астрахань выехали ранним утром. Накануне Канат подробнейшим образом рассказал невесте о своих планах. Оказалось, что за документами для нее он поедет в какой-то Казахстан (?), а ее вместе с Костасом оставит на несколько дней у своих родителей. И что Костас будет за ней присматривать на случай всяких неожиданностей от ее дяди-опекуна. Для того его и взяли с собой. Ну, еще и чтобы меняться за рулем. Лестари ведь не водит пока машину?

Канат и сидящий за рулем Костас весело болтали, а полусонная «жрица», которой выдали большую мягкую подушку и выделили в единоличное пользование заднее сиденье, смотрела на пролетающие за окном пейзажи, и размышляла, где она вообще находится.

Несмотря на годы, проведенные за закрытыми стенами интерната, природный ум и умение анализировать у девушки никуда не делись. Когда прошел первый шок от скачкообразных перемен в судьбе, Лестари стала анализировать несуразности, происходящие вокруг нее.

Почему в селении Плодородное совсем нет летунов? Почему язык, на котором говорят все вокруг, так сильно отличается от государственного? Почему господин Суроваткин, не моргнув глазом, предложил жрице работу? Что вообще вокруг происходит?

Эти вопросы давно уже не давали ей покоя, а теперь, глядя на часто мелькающие за окном поселения, на огромное количество наземных механизмов, двигавшихся в попутном направлении и навстречу, и оценивая оставшуюся позади дистанцию, девушка поняла, что находится она вовсе не там, где должна бы. Уж не на острове точно.

Хотя Лестари и была плохо информирована о том, как проходит служение жриц на Гиллисулатских островах, кое-что она все-таки слышала. И все, что происходило с ней в поселении Продородное, ну никак на эти рассказы не походило. Начиная копаться в памяти, Лестари выловила из нее и странную грозу за окном Дома жриц в ночь прибытия, и невнятное ощущение, что проснулась она совсем не там, где укладывалась.

А если? А если она действительно неведомым образом перенеслась в другое место? Другую страну? Другой мир?

Лестари восстановила с памяти разговор, который сразу по прибытию на остров вела старшая жрица с ее предшественницей.

«Как Хильмандук, ничем себя не проявил?» – спросила тогда старшая жрица.

«Ничего такого не было, госпожа, я думаю, что все эти разговоры про Хильмандук просто сказки», – ответила ей девушка.

«Ну и хорошо, ну и ладно», – в голосе старшей жрицы явно чувствовалось облегчение.

Тогда переполненная впечатлениями недавняя выпускница закрытого интерната, которая еще утром этого дня с большим старанием начала осваивать премудрости работы в планово-экономическом отделе крупной корпорации, а вечером внезапно стала жрицей, не обратила внимания на такой примечательный разговор. А вот теперь призадумалась.

Выходит, на Хильмандуке случались необъяснимые происшествия? Но не похоже, что трагические, иначе жрицы так спокойно об этом не говорили бы. Да и закрыли бы остров давно для посещения!

Лестари стала припоминать все, что когда-либо слышала про Гиллосуладскую гряду. В памяти стали всплывать какие-то невнятные образы про «Тропу охотников» и «Дорогу Предков». Но все, что она видела вокруг себя, на эти рассказы ничуть не походило.

Надо было сразу выяснить, где она находится, у Светлано, и расспросить ее как-то незаметно, ничем не выдавая своей неосведомленности. Говорить об этом с женихом Лестари пока посчитала неправильным. Не сейчас, когда он поглощен решением сложных задач с ее документами.

2

По дороге путешественники сделали несколько остановок, чтобы «припудрить носик», перекусить или выпить кофе. Канат постоянно спрашивал Лестарри, удобно ли ей, не хочется ли размять ноги. Девушка оказалась совсем некапризной, благодарила за заботу и с любопытством смотрела в окно машины.

Причаливали парни только у самых приличных придорожных кафе, не подозревая, что их сервис показался Лестари бедным и странным. Зато она окончательно уверилась в догадках, что находится не в Минангапау. Особенностями островного сельского захолустья, как быт поселения Плодородное, новые странности было не объяснить. Аналитические способности у девушки всегда были хорошие, и она принялась высматривать среди мелькавших за окном урбанистических пейзажей госучреждения.

В каждом поселении, которое они проезжали, на зданиях мелькала вывеска в сине-белых тонах «Почта России». Лестари тщетно пыталась угадать ее назначение. Граждане выходили из дверей то с газетами и посылками, то с какими-то продуктами. Но это явно были филиалы госучреждения, ведь в оформлении вывески всегда присутствовал незнакомый ей герб.