Да и устоявшаяся жизнь в последнее время стала скучновата.

Осторожная мать семейства только вздохнула.

– Надо собрать для Нургалиевых гостинцы, пусть отвезет.

– Лучший гостинец – это деньги! – весомо заявил отец семейства. – Мало ли, кого в Атырау придется подмазывать.

– Денег само собой надо сыночку добавить, хоть он и говорит, что все у него есть, – сказала многоопытная мать семейства. – Но это для чужих, а своим – гостинцы! Все равно же на машине твоей поедет, пусть везет.

4

Лестари, угодившая под покровительство неугомонной Диляры, в сжатые сроки успела принять душ, переодеться в домашнее, очень приличное с точки зрения негуквонгцев платье, прогуляться по двору и посмотреть в саду на цветочки. Теперь девушки отправились на кухню в помощь тете Гулназ. Маленькую дочку сестра жениха так и таскала с собой то на руках, а то и вовсе под мышкой. Алина временами смешно кряхтела и тянула в рот пухленькие пальчики.

– Опять зубки режутся, – пояснила Диляра.

Лестари очень хотелось взять девочку у матери и тоже немножко ее поносить, но она никогда прежде не брала на руки малышей и поэтому не решалась обратиться с такой просьбой.

Подруг с маленьким детьми у Лестари по понятным причинам не было, да и в теории она совсем не разбиралась. Воспитанниц интерната обучали ведению домашнего хозяйства, а вот все, что касалось младенцев, считалось в закрытом учебном заведении своего рода табу. В Негуквонге полагали, что тонкостям обращения с новорожденными обучат молодую жену в доме мужа его старшие родственницы.

Диляра легко прочитала интерес невесты брата и тонко улыбнулась. «Погоди, будет у тебя и собственная лялька. И, может быть, весьма скоро – вон как Каныке на тебя смотрит. А пока, так и быть, дам тебе подержать свою. Чуть позже, когда к нам привыкнешь», – мысленно сказала она девушке.

По дороге на кухню Диляра сдала дочку бабушке, и они с Лестари в четыре руки быстро накрыли стол в гостиной. Наготовлено всего, конечно, было от души.

Алтынай, качая на коленях внучку, незаметно присматривались к невесте сына. Девушка очень плохо говорила по-русски, смешно коверкая слова, но держала себя при этом с каким-то врожденным достоинством. «Правильно сказал Хамза – принцесса!» – вздохнула про себя будущая свекровь царственной особы. Впрочем, белоручкой «принцесса» явно не была и, как оказалось, знала толк в сервировке стола.

Со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, раздался грохот – дорогой сыночек, как обычно, спускался по ней крупными скачками. Деревянные ступени протестующе скрипели, но больше для порядка, поскольку были очень прочными, как и все в этом доме. Позади друга степенной походкой шел Костас, которому, может быть, тоже хотелось лихо промчаться по ступенькам, но он понимал, что у Джанибековых в первый раз, и держал себя в руках.

К концу своего стремительного спуска Канат вспомнил, что он теперь солидный, почти женатый мужчина, и попытался затормозить и экстренно перейти на шаг, от чего немедленно споткнулся и чудом удержался на ногах, уцепившись рукой за перила.

Алтынай смотрела на прибытие младшенького с умилением, и случайно перехватила почти такой же взгляд Лестари.

«А ведь Кана ей очень нравится, – внезапно поняла мать. – Да она же им просто любуется!»

Позже женщина улучила момент и спросила Лестари, почему она решила связать судьбу с ее сыном. И получила неожиданный ответ:

– Потому что он красивый! И у него очень приятный голос!

Конечно, звучало это крайне легкомысленно и наивно. Но Алтынай Нуржановна вопреки всякой логике поняла, что хочет эту девушку в свою семью.

5

Наполненный событиями день потихоньку подходил к концу. Лестари перезнакомилась со всеми близкими родственниками жениха и произвела на них громадное впечатление. Перед уходом зятья одобрительно похлопали Каната по плечу, причем младший уважительно присвистнул, а старший молча поднял вверх большой палец.

Самой девушке будущая родня тоже понравилась, она чувствовала себя в кругу этих людей так, как будто тут всегда и была. В конце концов Лестари так осмелела, что попросила у Диляры малышку Алину и целый вечер не спускала ее с рук. Старшие племянники Каната тоже прилипли к «красивой тете» и наперебой учили ее русским, а заодно и некоторым казахским словам. Для взрослых собеседником она пока была неважным, хотя и схватывала новые слова буквально на лету.

То, как встретили девушку Джанибековы, не имело никакого сравнения с дядиным домом, где девушку после гибели родителей держали за бедную провинциальную родственницу, кем Лестари, конечно, на самом деле никогда не была!

В закрытом интернате она получила блестящее образование, чем, кстати, важничающие перед ней двоюродные сестры Путри и Пати похвалиться не могли, а родители оставили ей солидное наследство. Другое дело, что дотянуться до него она пока не может, и что в дядиной воле распоряжаться ее жизнью еще долгие десять лет.

К своему счастью, Лестарри не знала, что дядя Кусумо, опасаясь журналистов, подосланных политическими соперниками из партии «Патриархальность и держава», собирается немедленно по возвращению с Гилласуладских островов вернуть ее в Негуквонг. И сразу же устроить там на работу к своему хорошему знакомому, сохраняя над ней (и ее зарплатой, чтоб не баловала) полный контроль.

Но подсознательно какую-то неясную угрозу своим планам она все-таки чувствовала, и потому очень серьезно отнеслась к наказу жениха не отходить далеко от Костаса и все время находится в поле его зрения. Конечно, очень вряд ли дядя-опекун доберется до нее здесь, но неприятных случайностей ведь никто не отменял.

– Считай, что Костас – это твой телохранитель, – проинструктировал невесту Канат, когда они вышли втроем немного прогуляться перед сном по окрестностям.

Конечно, парню хотелось бы погулять с невестой безо всяких третьих лишних, но надо было, чтобы Лестари больше привыкла к Костасу, ведь останется она под его приглядом.

Костас важно кивал на слова друга и вообще всем своим видом показывал, что он стена и кремень и всецело готов бдить и не пущать.

Легкий ветерок доносил из палисадников запах цветов, в траве энергично стрекотали цикады мужеского пола для привлечения внимания своих молчаливых дам. Дома было хорошо... Но под лежачий камень, как известно, вода не течет.

– Я рассчитываю вернуться через три или четыре дня, – объяснял Канат. – В доме родителей можно ничего не опасаться, но ведь вы же взаперти сидеть не станете, да и смысла в том нет. Не думаю, что твой дядя что-то уже заподозрил. Я просто хочу перестраховаться. Завтра я выезжаю с самого раннего утра, а вы развлекайтесь и отдыхайте.

Диляре брат тоже оставил инструкции. Ей было велено во время прогулок обходить стороной грязноватый центральный рынок Большие Исады, который горожане называли просто «Большие», и старый жилой сектор с кособокими от времени домами. А гостей водить только по облагороженным ремонтом туристическим местам. Собственно, она и не собиралась…

Впрочем, приключения можно отыскать и в самом центре города. Мудрая старшая сестра это хорошо понимала, но ничего такого младшему братику не сказала.

Мама, чаю, мама, чаю

Из большого чайника.

Я не выйду за простого –

Выйду за начальника.

Частушка.

1

После каждого спонтанного секса, будь он каким угодно крышесносным, наступает следующий день.

Наутро после случившегося «разврата» Елена чувствовала себя прекрасно. Она заранее отмела все переживания прочь. Да, дикарь был великолепен, но планировать какое-то совместное будущее?

Несмотря на прозвучавшее накануне брачное предложение, никаких мыслей на тему как переставить мебель в доме и назвать детей у Елены не появилось. Она упивалась новым уровнем личной свободы: оказывается, можно поступать и вот так, и не мучиться потом невнятными сожалениями.