Мы свернули на узкую дорожку, на которой редко кто ходил: стволы и выступающие корни поросли мхом, из-под каменной кладки, которой была вымощена дорожка, выступала трава.

— Что случилось, Джеральд?! — тревожно прошептала я.

— Он всё знает, Элизабет! — сквайр взял меня за руки и посмотрел прямо в глаза.

— Кто?!

— Олэнтор! Когда мы вчера говорили с ним наедине, он велел мне убираться и больше не появляться. Я сказал, что ты моя тётя, а леди Маргарет — мать, и я буду вас навещать, когда захочу! На что Олэнтор усмехнулся и страшно засверкал глазами! Он всё знает, Элизабет! Вам нужно бежать со мной сейчас же!

— Но я не могу! У меня дети! Я нужна им! Вообще, откуда у тебя такой щёгольский наряд и этот экипаж? Где ты взял деньги?

— Изъял вчера несколько золотых монет из кабинета генерала, — сквайр кивнул на особняк. — Во имя сопротивления!

— Верни золото, Джеральд! Ведь он подумает на меня!

— Элизабет! Вчера ваш конюший велел мне заночевать в гостевом доме “Синяя птица” в столице, и я сошёлся за кружкой пива с некоторыми людьми, они против захватчиков. Очень многие против короля Тира и Олэнтора! Меня ввели в курс дела. Вы должны уехать со мной!

Я часто задышала обдумывая всё, что сказал сквайр. Я верила Джеральду, как себе. Но сердце подсказывало, что уйдя сейчас, я поступлю неправильно. Пусть генерал мой враг, но произнесённое им вчера у двери моё имя рождало робкое, ещё неясное, но очень важное чувство. И я не могла разрушить его.

Я забрала руки у сквайра и отступила на шаг.

— Вы что, не поедете, Элизабет? — прорычал Джеральд.

— Не поеду.

— Теперь понятно почему Олэнтор говорил мне, что я вам не ровня и мне нельзя на вас так смотреть! Я подумал, что у вас с ним связь, и, похоже, не ошибся!

— Что?! Нет! — вскрикнула я.

— И эти деньги, — Джеральд похлопал себя по новенькому камзолу, — он сам дал их мне! Чтобы я больше не приезжал! Вы предательница, Элизабет! Больше вы мне не госпожа!

Джеральд, обиженный, двинулся за ворота, и его экипаж быстро укатил.

Шаткой походкой я подошла к маме и детям. В голове крутились слова Джеральда: “Олэнтор всё знает. Олэнтор дал денег, чтобы я не приезжал!”

Почему генерал так поступил?

Сердце зашлось бешеным ритмом от мысли, что он неравнодушен ко мне… Нет, не может этого быть! Скорее всего хочет всего лишь использовать.

— Лиззи, ты вся бледная, — прошептала мама, обнимая меня. — Что сказал, Джеральд?

— Пойдём в дом, мама, — сипло проговорила я, беря Мэри на руки, а Кэти за ручку.

Остаток вечера, я не находила себе места, металась по комнате, вздыхала, прижимая ладони к груди.

Время до ужина тянулось бесконечно долго. Я ждала встречи с генералом, чтобы взглянуть ему в глаза, но он не вернулся домой. И, когда мы уже поужинали, искупались, переоделись в пижамы и готовились ко сну, я услышала грозный крик Олэнтора из коридора:

— Какого хрена?! Что случилось с моими бумагами?! Госпожа Рут, немедленно сюда!

В коридоре раздался слоновий топот и жалостливое собачье поскуливание.

Я приоткрыла дверь, и мимо меня пронеслись, перегоняя друг друга, Пирожок и Булочка.

И тут я вспомнила, что заперла собак в кабинете генерала! И они просидели там полдня! Наверняка наделали делов, да и просто наделали… А если прямо на генеральские бумаги?..

Никогда не чувствовала себя глупее!

Я оставила девочек в кроватках, запахнула домашний халат и вышла навстречу грому с молниями в образе Олэнтора. Он уже и сам шёл мне навстречу.

— Это всё она! — прокричала госпожа Рут, появившаяся на лестнице.

Олэнтор остановился прямо передо мной, пронзая чернотой взгляда.

Хотела увидеть — получайте.

Страшненько стало.

— Госпожа Лиз…Линдон, — строго сказал он. — Объяснитесь.

Я сглотнула. Внезапный переход к обращению по фамилии вызвал ещё большие опасения. А ещё казалось, что Олэнтор приказывает объяснить, куда большее, нежели наделанные дела собак в его кабинете.

— А ещё с ней дети постоянно балуются и визжат на весь дом! — вставила госпожа Рут, прервав наше с генералом строгое глядение друг на друга.

— Почему дети визжат, госпожа Линдон? — пророкотал мужчина.

— Они играют, им весело, — ответила я совершенно уверенным тоном.

— Они бросаются новыми игрушками!

— Они же дети! — сказала я, взглянув на управляющую.

— Госпожа Рут, идите спать, — приказал генерал. — А с вами, госпожа Линдон, мы поговорим. Идёмте.

Мне стало очень страшно, я вся затряслась, как заяц. Но что поделать, виновата, надо идти.

Олэнтор прошёл мимо меня в спальню к девочкам и внимательно осмотрел комнату. Ковёр был изрисован (Рита сказала, что пятна вывести вручную невозможно и она вызовет бытового мага), игрушки валялись на полу, хотя я все их убирала перед сном — это девочки из кроваток только что набросали.

Но Олэнтор поглядел на это всё, промолчал и подошёл к детям. Поднял обеих девочек на руки, потряс, отчего малышки захохотали, цепляясь в его плечи.

— Ну, как вы, воюете без меня? — прошептал он ласково на ирсландском. — Что сегодня делали, а, разбойницы? Молчите? Баловались, говорят, — Олэнтор усмехнулся и поцеловал каждую малышку в щёчку.

Я скромно встала у стены, сцепив пальцы замком и наблюдала за общением отца с детьми. Олэнтор вызывал трепет моего бессовестного сердца.

Генерал сел с детьми в кресло, расположив девочек на коленях.

— А я вот занимался приведением в порядок государственных дел, пока Его Величество за городом с друзьями на лошадках прогуливался, — проговорил устало мужчина, заправляя девочкам пушистые локоны на ушко. — Много дел навалилось, не мог прийти раньше…

Олэнтор снова поцеловал каждую из девочек в щёчку, а они, продолжая улыбаться, гладили его чуть заметную щетину, отросшую за день.

— Гу-гу!

— Тя-тя! — радостно ворковали девочки.

— Дерек, — произнёс генерал. — Ну-ка повторите. Де-рек…

— Дя-я!

— Де-е-е!

Странно, что он учит их называть себя по имени, а не “папа”... Но это их семейное дело…

— Давайте я вам почитаю, и вы пойдёте спать. Госпожа Линдон, — обратился ко мне Олэнтор уже на валлирийском. — Вы не подадите мне там, где-то на полке была старая книга со сказками?

Я расширила глаза, чувствуя, что теперь мне точно достанется, ведь книга генерала порвана! Конечно, я постаралась заклеить, но пожёванные детскими зубками странички выглядят всё также пожёванными.

Я протянула Олэнтору книгу, он взял её в руки и поднял на меня недоумевающий взгляд.

Ну, всё.

— Эту книгу я хранил тридцать лет, мне её мама читала, — произнёс генерал задумчиво.

— Простите, — прошептала я.

Мужчина прикрыл лицо рукой и тяжело вздохнул.

— Вы беда на мою голову… — проворчал он.

Я виновато вздохнула в ответ.

— Кабинет сильно пострадал, ваша светлость? — робко спросила я после недолгого молчания.

— Рита приберёт, — ответил он коротко и продолжил листать пострадавшую книгу.

Генерал принялся читать. Говорил он на ирсландском, показывая детям картинки. А что делать мне — не сказали. И я замерла посреди комнаты, не решаясь присесть ни на кровать, ни на стул, чтобы не вызвать большего раздражение моего работодателя.

Мне стало немного грустно от того, что я не решилась поехать с Джеральдом. Я могла бы возглавить сопротивление. Могла бы что-то изменить! Но так же были опасения, что меня сделают пешкой в большой игре. Я не могла никому довериться. Вот только… Быть может… только ему — я поглядела на генерала с задумчивостью.

— Присядьте, — сказал мужчина.

Я опустилась на стульчик, стоявший возле небольшого круглого столика напротив Олэнтора, и принялась слушать его бархатистый мягкий голос, рассказывающий сказку. И мне было спокойно и приятно впервые за много-много дней.