Она всегда думает, что не понимаю. Я понимаю больше, чем она думает.

— Почему? Почему, черт возьми, я не должен понимать? Я не родился с золотой гребаной ложкой во рту, но все еще могу тебя понять.

Ее глаза расширяются.

— Пошел ты, Лекс, — говорит она сквозь раздражение и пытается вылезти из-под меня.

— Такая чертовски болтливая из-за такой мелочи.

Мои слова бьют ее сильнее, чем любые кулаки. Могу только представить, что говорил ее муж, что заставляло ее так сильно замыкаться в себе и запирать свое сердце. Пока не появился преступник вроде меня и не понял, как его открыть.

Она извивается подо мной, но я зажимаю ее запястья и наклоняюсь над ней.

— Скажи мне, что тебя беспокоит, кролик. — Я понижаю голос так, как ей нравится. — Поговори со мной.

Она моргает и, наконец, выпускает слезы, которые сдерживала.

— Я… я просто… я не хочу, чтобы ты так спокойно относился к моему отъезду. Ты продолжаешь просить меня уйти. Говорить мне уйти. Ты отталкиваешь меня! — Ее голос наполняется гневом вместо печали.

— Ты действительно думаешь, что я, блядь, хочу, чтобы ты ушла?

Она поднимает подбородок, набираясь уверенности откуда-то изнутри.

— Да, хочешь.

— Впервые в моей чертовой жизни я был бескорыстным и думал о благополучии кого-то другого. Я не хотел, чтобы ты уезжала. Мне нужно было, чтобы ты ушла, потому что так было безопаснее для тебя. — Я поднимаю взгляд на стену, уставившись на четки, свисающие с крючка. Снова опускаю на нее глаза. — Я никогда не чувствовал вины. Я таким родился. Не совсем в порядке с головой. Но знал, что если у тебя из-за всего этого будут неприятности или тебя убьют, я никогда не переживу этого.

— Позволь мне решить, чем я готова рискнуть.

— Я хотел отпустить тебя, чтобы ты была в безопасности дома. Я мог бы представить жизнь с тобой, которой у меня никогда не было. Мог бы подумать о том, каким счастливым ты сделала меня, когда всегда думал, что не способен на такие нормальные эмоции. Единственное, что когда-либо делало меня счастливее, чем ты, — это чертово убийство. А часть меня, которая наслаждается причинением боли людям? Я тоже не хотел, чтобы он причинил тебе боль.

— Ты бы не причинил мне вреда, — говорит она, качая головой.

Я сдерживаю смех.

— Я мог бы. И почти сделал это, больше раз, чем ты думаешь. Я был готов убить тебя с того самого дня, как взял.

— Я не верю в это, Лекс. — Покачивание ее головы усиливается, как будто она больше рассуждает сама с собой, чем со мной.

— Я оттолкнул тебя, чтобы ты могла быть с кем-то получше. Хотел, чтобы у тебя было больше, чем та маленькая жизнь, которую я когда-либо мог бы тебе дать. Это? Эта захудалая хижина? Это все, что я могу. — Я резко вдыхаю. Это недостаточно хорошо для нее, я знаю это. Она это знает. Мы оба знаем. — Люди описывают любовь как невозможность быть вдали от своего человека, что расставаться — это так ужасно, но я не чувствовал, что люблю тебя, когда эгоистично хотел сохранить тебя для себя. Возможно, я не знаю, что такое любовь, но знал достаточно, чтобы понять, что любить тебя означало отпустить. — Я борюсь с жаром за глазами, которого не помню, чтобы когда-либо чувствовал за всю свою жизнь. — Прежний я оставил бы тебя, трахнул бы и убил, когда покончил бы с тобой. Новый я, тот, кого ты вытащила, хотел, чтобы ты забыла меня и жила той жизнью, которую ты заслуживаешь.

— Даже сейчас ты хочешь, чтобы я ушла, — шепчет она, ее голос дрожит от дрожи тела.

— Потому что ты выглядишь такой чертовски несчастной, — говорю я, отводя взгляд.

— Я несчастлива, потому что ты заставляешь меня чувствовать себя нежеланной.

Я откидываюсь назад и сажаю ее к себе на колени.

— Я хотел тебя с того момента, как увидел в той машине. Ты всегда была желанной.

Она опускает голову мне на плечо, и я слышу хриплые звуки, когда она пытается не плакать, пока я обнимаю ее.

— Если бы я не был в этой ситуации, кролик, я бы никогда не отпустил тебя или не оттолкнул.

Она поднимает на меня глаза.

— Я тоже убийца, Лекс.

Я качаю головой.

— Этого бы не было, если бы не я.

— Это больше не просто твоя ситуация. Она наша. Перестань думать обо мне как о девушке, которую ты затащил в ад, и пойми, что, возможно, я уже была там.

— Черт возьми, кролик. — Я хватаю ее сзади за шею и целую. — Если ты хочешь этого, я дам тебе все, что смогу в этом нашем маленьком мире. — Я отстраняюсь и касаюсь ее щеки теплой ладонью.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Мы живем нашей новой жизнью уже несколько ночей, и быстро стало ясно, что нам понадобится больше денег, даже живя вне сети. Как и парень, который жил в этом домике до нас, Лекс выполнял случайную работу для других, которые сами ушли из мира, но этого недостаточно, чтобы еда была на нашем столе. Лекс продолжает обещать научить меня охотиться, и мне нужно убедить его в этом на днях.

Добыча может охотиться на добычу.

— Кролик, — говорит Лекс, входя. Сетчатая дверь захлопывается за ним.

Я заканчиваю вытирать тарелку в руке и поворачиваюсь к нему лицом.

— Что?

— У меня есть идея, но не уверен, что смогу взять тебя с собой.

— Я пойду туда, куда пойдёшь ты.

Он ухмыляется.

— Я так и думал, что ты это скажешь. Я собираюсь совершить небольшое ограбление. Получить немного быстрых денег.

Я качаю головой.

— Ч-что?

— Не волнуйся, кролик, я выполнял такие задания даже во сне. — Он подходит и проводит грязной рукой по моей щеке.

— Ты оказался в тюрьме, Лекс!

— Я сидел в тюрьме за убийство, а не за грабежи.

— Кого ты думаешь ограбить? — Я спрашиваю. Нам нужны деньги, но совершение ограбления кажется ненужным риском. Мы совершили достаточно преступлений с той ночи, как встретила Лекса. С другой стороны, что значит еще одно?

— Дальше по дороге есть небольшая заправочная станция. Никаких камер. Ничего. Я знаю, что у них будет немного денег, но больше, чем у нас.

— Как ты планируешь это сделать?

Он тянется назад, вытаскивает пистолет из джинсов и трясет им перед моим лицом.

— Запросто. — Его глаза темнеют. — Особенно с маленьким горячим развлечением.

Я приподнимаю одну бровь и наклоняю голову в ответ на его заявление.

— Ты будешь приманкой, маленький кролик.

— Они увидят наши лица.

— Мы оставим грузовик, пойдем пешком и с этого момента избегаем этой заправочной станции. Есть много других.

— Кажется действительно чертовски тупым планом, Лекс.

— Тогда не ходи. Мне не нужна приманка, чтобы выполнить свою работу. — Он снова засовывает пистолет в джинсы. — Я вернусь позже.

В тот момент, когда он поворачивается, чтобы уйти, я чувствую, как сжимается мое сердце.

— Нет, я пойду.

— Каков план? — Спрашиваю я, когда мы сворачиваем на тупиковую дорогу примерно в четверти мили от заправочной станции.

Лекс убирает пистолет в камеру.

— Мы расходимся по мере приближения к зданию. Ты отвлекаешь сотрудника, я пробираюсь внутрь и забираю деньги из кассы и сейфа, если таковой имеется.

Мой рот разинут.

— Как, черт возьми, я собираюсь заманить парня подальше от кассы?

Голодный взгляд Лекса блуждает по моему телу, и мои щеки краснеют.

— Ты разберешься с этим. Ты находчивая, помнишь?

Мы покидаем грузовик, и Лекс кладет ключи в карман. Солнце село, и мы призраки, идущие по темной дороге. Лекс обнимает меня и тащит внутрь, чтобы быть ближе к дороге. Какой джентльмен.

Впереди появляется небольшая заправочная станция. Высокий черный фонарный столб освещает входную дверь. Вокруг него роятся жуки. Есть только один бензонасос с форсунками с обеих сторон, и в нем достаточно места для двух автомобилей одновременно. Это небольшое и местное сообщество.