— Да, вот такая я жалкая, — горько усмехнулась она и вытерла слезы. — Придумала себе любовника, с которым вздумалось бежать. Ты выбил почву у меня из-под ног. Я не нашла другого способа отомстить.

— Знаешь, будь моя измена реальностью, а не домыслом твоей сестры и того ублюдка, что прислал тебе то чертово письмо, я бы даже поаплодировал. Тебе действительно удалось мне отомстить. Дашь взглянуть на фотографии?

— Думаешь, мне делать нечего, их хранить? — возмутилась она. — И что значит, домыслы? Хочешь сказать, что это не правда? Ты мне никогда не изменял?

— Пока мы были вместе — никогда, — горько усмехнулся я. — Зачем мне был нужен кто-то, когда у меня была ты?

Она опешила. Сглотнула.

— Но… — голос стал тише. — Для чего Майрин мне врать?

— Сейчас уже поздно. Завтра я найду твою сестру, и мы обо всем узнаем.

Глаза куклы увеличились, став размером с блюдца. Тело затрясло, как в лихорадке. А потом из нее хлынул поток. Спрятав лицо в ладонях, Айнон ревела так, будто кто-то умер. В мое солнечное сцепление, при виде ее горя, словно всадили крепкий кулак.

Отделившись от стены, я подошел к ней, подхватил на руки и, продолжая удерживать, сел на диван. Тонкие руки обняли меня за шею. В ноздри ударил пьянящий запах ванили. Голова уткнулась в мою грудь.

Беззащитная. Милая. Мой восторг и моя агония. Моя мука и мое блаженство…

— Не плач, — попытался утешить я ее, прижимая к себе. — Все давно уже в прошлом. Да и какая разница…

— Большая, — всхлипнула она и смешно шмыгнула носом. — Я… я все это время винила тебя. Ненавидела. А выходит, что сама во всем виновата. Это я разрушила наш брак. Из-за гордости. Доверчивости. Из-за… черт пойми чего.

Мне хотелось ее утешить. Подобрать нужные слова. Но время вспять не повернуть. Прошлого не изменить. Единственное, что я на самом деле мог, это отомстить.

— Я обязательно выясню, кто отправил тебе те фото. Поговорю с твоей сестрой. Они за все ответят.

И да, я имел в виду каждое сказанное мною слово. Не важно, чья дочь Майрин. От последствий ей не уйти.

— А ты… ты сможешь меня когда-нибудь простить?

Мы встретились взглядами. Ни разводы от слез, ни припухший нос не испортили ее внешности. Все те же светящиеся глаза, румяные щеки. Даже, кажется, стала еще красивее.

— Я не знаю, — Айнон понимающе кивнула. Прикусила нижнюю губу, пытаюсь заглушить новый всхлип. И попыталась встать. Я не дал. Притянул ее обратно, и уткнулся носом в шею. — Но мы можем попробовать.

День начался с усевшегося на подоконник соловья. И нет бы разбудить меня своей знаменитой песней, он принялся щелкать и пронзительно свистеть. До тех пор, пока я — едва удержавшись, чтобы не зарядить по нему подушкой, — не поднялась.

Размяв мышцы, я подошла к зеркалу. Лучше бы этого не делала. Из отражения, сквозь мелкие щелочки вместо глаз, на меня смотрела далеко не прекрасная незнакомка. Впрочем, сама виновата. Все из-за выплаканных вчера слез.

Хорошо, что Бо не видит меня такой.

Закончив утешать, он принес меня в спальню, где я провела предыдущую ночь, уложил в постель и… ушел в соседнюю комнату.

Я хотела его остановить, попросить остаться до утра, но быстро поняла, что не имею на это права. Как бы Варди не пытался переложить ответственность на Майрин, это я собственными руками разрушила наши жизни. И пока мы были порознь, винила во всем Бо.

Теперь, если он захочет простить меня, это должно быть только его решение. С другой стороны — он рядом, никуда не уехал. Разве это не хороший знак?

Наскоро надев вчерашние джинсовые шорты и теплый мужской свитер, в который укутывал меня, а затем забыл в моей комнате дракон, я спустилась на первый этаж. Зашла на кухню, приготовила кофе. Грея руки о горячую кружку, вышла во двор.

Несмотря на то, что лето еще не закончилось, здесь, вдали от городской суеты, по утрам было довольно прохладно. Ветер трепал листья деревьев, что своим шелестом словно зазывали путников углубиться в парк.

Неплохая идея. Ведь что как не свежий воздух лучше всего прочищает мозг?

Помня строгие наставления Варди, выходить за ограду, я, естественно, не собиралась. Но пробежаться вокруг дома мне никто не запрещал.

Допив кофе, я положила кружку на крыльцо и побежала. Оставшиеся без ежедневных тренировок мышцы приятно ныли. Пряди волос били по лицу, цеплялись за ветки, но останавливаться не хотелось. До тех пор, пока, пробегая мимо ворот, я не услышала скрип шин.

Затормозившая с другой стороны ограды потрепанная тачка, которую ее владельцу давно пора было сдать в утиль, заставила меня спрятаться за первым попавшимся деревом. Но затем стекло со стороны водителя поехало вниз. Наружу высунулась Майрин и начала махать.

— Айнон, не прячься, я тебя вижу.

— Как ты узнала где мы? — спросила я, пройдя через ворота и приблизившись к машине.

— Встретила ночью в баре Луто. Он сказал, что видел тебя и Варди в местном кафе. Я вспомнила, что у отца в этом коттеджном городке живет приятель. Сложила одно с другим и приехала сюда.

— Зачем? — продолжая хмуриться, я оперлась ладонью о потертую крышу машины и наклонилась вперед.

— Думаю, ты и сама понимаешь, — ее голос вдруг из веселого стал серьезным. Совсем не ассоциирующимся с привычной мне Майрин. — Нам нужно поговорить.

Я оглянулась на дом, где в одной из комнат спал Варди. Задавила в зародыше смутную тревогу, требующую вернуться и разбудить дракона.

Прекрати, Айнон, это твоя сестра.

И да, нам действительно нужно поговорить. Желательно, не откладывая.

Прозвучал щелчок и автоматически открылась пассажирская дверь. Не заставляя себя ждать, я села и тут же поморщилась. В салоне пахло таким приторным запахом духов, что к горлу подступила тошнота.

Майрин завела мотор. Машина тронулась с места.

— Куда мы едем? — я схватилась за ручку двери и с беспокойством уставилась на отдаляющийся особняк.

Сестра хмыкнула.

— Не кричи ты так. Нас в любой момент мог прервать твой муж. А я не горю желанием с ним встречаться. Здесь неподалеку есть спокойное местечко. Поговорим, и я верну тебя ему.

— Май, с тобой точно все в порядке? Ты как-то странно себя ведешь. Это же я, твоя сестра…

Она ответила не сразу. Одноэтажные дома успели скрыться за нашими спинами. По обе стороны от дороги росли высокие деревья. А впереди простиралось бесконечное, узкое асфальтовое полотно.

— То, что этот идиот, мой отец… — полным ненастий голосом процедила она, — … помимо моей матери оплодотворил еще и твою, а затем сразу же после развода назвал ее своей женой, не делает нас родней. Так что прекрати называть меня своей сестрой. Ты мне никто. И никогда не была.

Ее слова заставили меня оцепенеть. Желудок скрутило. Мысли разбежались в разные стороны. А вся заготовленная речь застряла в горле. Я даже попыталась себя ущипнуть. Вдруг это сон. Но острая боль развеяла сомнения.

— Я не узнаю тебя. Это что, еще одно проклятие, вроде того, что наслали на отца?

— Удивлена, что ты продолжаешь верить в сказки, Ай. Лучше скажи, ты успела помириться со своим драконистым мужем?

— Не твоими молитвами.

— Значит, уже поговорили и выяснили, по чьей вине разошлись, — утвердительно закивала она. — Да-да, фото постановочные. И стоили прилично. Но ты не представляешь, как мне было смешно наблюдать за твоими страданиями — «Ах мой милый Бо мне изменил».

— Не понимаю, для чего ты это сделала?

— А ты напряги мозги, — издевательская усмешка на ее губах стала отдавать горечью. — Любимая дочурка герра Сарто, умница, красавица. Еще и замуж вышла по любви, наплевав на мнение горячо обожаемого отца. Мало того, что я всегда была для него на вторых ролях, неудачница и неумеха, так он еще и мужа мне подобрал — хуже не придумаешь. Сговорился со своим партером, герром Колли, на половину акций его предприятия, которое, как и его владелец было одной ногой в могиле.