– Прошу, скажи, что ты сейчас пошутил.

– Настя, ты же знаешь, я не склонен разбрасываться словами. Это не присуще моей натуре, – нравоучительным тоном сказал Максим на другом конце трубки.

– Но сегодня же канун Нового года…

– И ты хоть знаешь, что это значит? Боже, иногда я забываю, что ты не столь образованна, как хотелось бы, – тяжело вздохнул мужчина. – Петр I, будучи больным сифилисом, принял римский календарь. Немощный, с мозгами в виде кашицы, совершенно не понимал, что творит. Во времена цезаря это была ночь перед сбором налогов. А настоящий новый год начинается в марте, моя дорогая. Когда начинает все возрождаться, когда день становится длиннее ночи… Все же логично. Так что сегодняшний день ничем не отличается от многих других.

В этом был весь Максим: у него на все всегда находился ответ. И я гордилась своим мужчиной. Казалось, что я в безопасности с ним, ему можно доверять, он мой наставник. Мне так нравилось быть младше него, неопытней, ведь когда рядом такой пример, ты неосознанно стараешься стать лучше. Но я почему-то никогда не задумывалась, что он воспользуется своим разумом против меня.

– И именно поэтому ты решил расстаться со мной сейчас? Не смог дотерпеть до завтра?

– Анастасия! – в голосе Максима послышались недовольные нотки. Он всегда называл меня полным именем, когда хотел подчеркнуть нарастающее негодование. – Я уже все объяснил. Мне не нужны сейчас серьезные отношения. Тем более с практиканткой…

– Раньше ты говорил иначе.

– Конечно! – согласился он. – Ты вскружила мне голову своими откровенными нарядами. Что я должен был делать?

Грустно хмыкнула. Я никогда не одевалась вызывающе. Лишь однажды пришла на кафедру истории в Юлькиной короткой юбке, потому что свою длинную умудрилась заляпать пролитым кофе. Выбора тогда не оставалось. И теперь Максим припомнил именно этот момент. Момент нашей первой встречи.

– Не совращать?

– Что?!

– Что слышал, Макс! – позволила себе прикрикнуть. – Это не я искала с тобой встречи…

– Так, мне все это надоело! – окончательно потеряв терпение, вышел из себя Максим. – Мы расстаемся и точка. Прямо сейчас я понял, что это верное решение. Не зря Верочка меня предупреждала…

Тут мужчина резко осекся. А мне, наконец, все стало ясно. И его поспешность. И эти неказистые причины.

– Ах, Вера Михайловна, значит. Да идите вы к черту, Максим Геннадьевич! И Верочку с собой прихватите!

На эмоциях сбросила звонок и поставила телефон на вибрацию. Я была уверена, что Максим перезвонит, ведь последнее слово осталось за мной, а он ужас как этого не любил. И в подтверждении моим мыслям мобильный протяжно завибрировал. Но мне на сегодня хватило нравоучений, да и на всю оставшуюся жизнь тоже.

До Нового года оставалось чуть больше трех часов, а я шла по заснеженному, искрящемуся от светодиодов городу, не разбирая пути. По сути, сейчас я должна была нестись на всех парах домой, переодеваться и ехать на такси к Максиму, но…

Стало очень грустно и немного смешно, потому что я всегда считала такие повороты судьбы киношными и нереальными. Подобные сцены нужны для драмы и нагнетания атмосферы, чтобы заставить зрителей переживать. Но вот в жизни такого рода моменты я бы запретила на законодательном уровне. Негоже бросать девушек тридцать первого декабря. Негоже.

Тяжело вздохнув, присела на ограду у центральной елки нашего города. Задумчиво посмотрела на небо, ища у него помощи и подсказки, что же делать дальше. Но небосвод предсказуемо молчал – какое ему дело до одной маленькой Стаси и ее горестей.

– А мне бы всего один маленький совет, – сложила руки, утепленные яркими розовыми варежками, в молитвенном жесте. – Тебе жалко, что ли?

Ответом мне был один лишь ветер, холодный, влажный и колючий. Незаметно мысли стали мотать время вспять. Мне безумно захотелось понять, как я дошла до жизни такой. А все ведь казалось невероятно радужным. Новая кафедра. Интеллигентный, остроумный наставник, по его рассказам, влюбленный в тебя с первого взгляда. Тайные поцелую. Обещания стабильного будущего и семьи. Максим умел красиво говорить, убеждать. Меня даже не смутило, что он пожелал скрыть наши отношения от коллег. Все было так логично, а я была так влюблена…

Пока на кафедру не пришел новый преподаватель по русскому языку. Вера Михайловна. Звезда вуза, которую впору на елку вешать. Ее хвалили все. Особенно Максим. Ведь, как оказалось, эти двое учились вместе в школе, и Верочка была его первой любовью. Тогда-то все и пошло кувырком. Отговорки. Редкие звонки. Непостоянные встречи.

– Дура! Какая же я дура!

Все происходило прямо перед моим носом. А я ворон ловила и мечтала о детях с глазами своего любимого наставника. Но первая любовь есть первая любовь. С ней невозможно конкурировать.

Телефон завибрировал снова. Я посмотрела на дисплей. Где мигали с десяток непрочитанных сообщений. «Разговор не окончен». «Возьми трубку!». «Не будь глупой».

Последнее ударило больнее всего, и на глазах навернулись непрошенные слезы. До этого момента я еще кое-как себя контролировала.

– Я не глупая! И никогда такой не была до встречи с тобой, козел! – выругалась на всю округу.

Люди вдалеке повернули в мою сторону головы. Кто-то даже стал активно жестикулировать и кричать мне что-то в ответ.

– Не нравится – не слушайте! – парировала я.

Однако зеваки теперь смотрели не только на меня, но и куда-то в сторону. Лиц я в расплывчатом мареве слез не видела, но отчетливо услышала истошный женский крик:

– Девушка, там машина! Берегитесь!

Пойми я раньше, что происходит, возможно смогла бы изменить дальнейший ход событий. Но скорее всего судьба решила, что сегодня с меня недостаточно. Громкий треск раздался за моей спиной, и огромная двадцатиметровая елка в считанные секунды накренилась, полетев прямо на меня. Последнее, что я помню: крик, хруст в районе шеи и блаженная тьма.

Бескрайняя пустота со всех сторон. Мое маленькое слабое тело качается на ее волнах, дрейфует в бесконечном водовороте. Это место не имеет ни начала, ни конца. Все здесь тьма и все здесь свет. Воспоминания настолько размыты, что нет разницы, как я сюда попала и выберусь ли обратно.

Но, как известно, за умиротворенностью и тишиной всегда приходит буря. И появляется она нежданно. Так случилось и здесь.

Я наслаждалась ничем, теряла себя по кусочкам, стиралась из реальности. А потом в этой безмятежности я почувствовала нечто пугающее: темнота стала проникать в меня, заполнять легкие, тянуть к неведомому дну. Инстинктивно стала пытаться вдохнуть кислород, но сделала только хуже.

В горле заскребли кошки, грудь опекло раскаленной лавой, и этот огонь застремился заполнить вены, испарить кровь, тем самым превратив меня в тлен и пепел.

Я вдруг четко осознала себя, почувствовала свое тело и стала пытаться выбраться из эпицентра хаоса. Глаза, что до этого видели только тьму, стали различать далекий, покрытый рябью свет. К нему я и потянулась.

Легкие сжались до размера теннисного шарика, и сил бороться почти не осталось. Мои движения руками больше походили на барахтанье младенца в чреве матери, чем на попытку спастись. И казалось, что надежды нет, что конец неминуем. Близок крах моей бессмысленно прожитой жизни…

Именно в этот момент, когда перед глазами вовсю мелькали разноцветные пятна, а я была готова распрощаться с остатками своей личности, что-то мощное и крепкое ухватило меня за плечи и вытянуло к свету.

Но тьма внутри уже владела мной, выкручивала мышцы, и я почувствовала, как мелкий озноб затряс мое тело, переходя в конвульсии. Мне стало больно. Нестерпимо. Адски. Страх едким ядом накрыл с головой, застилая глаза багровой пеленой. Пришел мой конец.

И вместе с этими мыслями нечто холодное и влажное коснулось моих губ. Импульс, как от электрошока ударил в грудь, замораживая смертельное пламя и даруя жизнь. В меня словно вползла стужа и змеей прошлась по телу. А потом я распахнула глаза.