— Мама! — бежит навстречу синеглазое чудо. Улыбаюсь, подхватывая сынишку на руки. — Папа ням! — радостно оповещает Артур и машет маленькими ручками в сторону кухни, где чем-то гремит Егоров.

— Неужто наш папа решил испечь торт?

— Толт! Толт! — кричит ребенок, пока я несу его по коридору.

Забавный, он даже не знает толком, что такое этот самый «толт», но радуется так, словно получил годовой запас фломастеров или цветной бумаги.

— Лёш?

Заглядываю на кухню. Мой мужчина обнаруживается около плиты. На обнаженном торсе фартук в горошек, на голове полнейший кавардак. Что творится на столе и кухонных тумбах даже говорить не хочу. Так и знала, что пока меня не будет, мои мужчины устроят самый настоящий хаос.

— О, ты уже вернулась, — растерянно улыбается Лёша, поворачивая ручку таймера на духовке. — Не успел прибраться к твоему приходу, прости. Как Лиза?

— Как обычно. Занимается делами отца, — пожимаю плечами. — Передавала привет.

— Алексей?

— Нормально, — опускаю сынишку на пол, с умилением наблюдая, как он перебирает своими маленькими ножками и уносится в сторону спальни. — Дома без изменений.

— Догадался, — тихо отвечает альфа, обнимает со спины и устраивает подбородок на моем плече. Переплетаю пальцы, на секунду прикрывая веки. — Устала?

— Немного.

— «Хвоста» не было?

— Лёш… — глубоко вздыхаю.

Как мне все это надоело. Почему нас просто не оставят в покое? Нет, я понимаю, что новость о смерти Егорова-старшего подвергла город в шок и панику. Но прошло уже почти три года! За это время случилось все, что только можно. Боже, да у нас с Лёшей сын! Но нет. Псы Константина продолжают едва ли не рыть землю носом, лишь бы выйти на наш след.

Кто сейчас стоит во главе корпорации и что с бизнесом Егоровых, не знает даже сам Лёша. Мы знаем только то, что, несмотря на смерть основателя крупнейшей строительной компании, город продолжает застраиваться, появляются новые торговые центры и парки. Прогресс не стоит на месте, а с ним процветает и «Egorov Corporation». Что решил совет директоров после смерти Константина и побега Лёши? Куда делся Женя? Как поделили компанию, и кто занял кресло генерального директора? Тайна, покрытая мраком. На сайте компании лишь расплывчатые пару строк без какой-то конкретики: «Сотрудники «Egorov Corporation» выражают искренние соболезнования членам семьи погибшего Егорова Константина Валерьевича», тогда как сам Константин Валерьевич до сих пор числится основателем и директором компании.

Но Лёша разбираться в этом не хочет. Он слишком долго шел к тому, чтобы освободиться от гнета отца. А я вижу, как ему тяжело, но ничем не могу помочь. Только поддержать морально, подставить плечо, когда совсем плохо, и быть рядом. Что еще может дать загнанная омежка, такая же испуганная и потерянная, как и он сам?

За эти годы я напрочь забыла, как пахнет мой Истинный. Кофе. Каждый раз, проходя мимо кофеен и ресторанов, невольно замираю и начинаю дышать, как после спринта, только бы запомнить, утаить знакомые нотки аромата в легких. Но если бы не Женя со своим блокатором запаха — Лёша бы давно гнил в тюрьме, а я умирала от одиночества.

И даже то, что теперь мы с любимым — самая настоящая семья, никак не умаляет нашей общей усталости. Покидать пределы квартиры представляется возможным только в самом крайнем случае. Практически все покупки и лекарства я заказываю на дом. Работаем из дома, оба под липовыми именами. Я подрабатываю дизайнером, Лёша занимается тем, что умеет лучше всего — защитой компьютерных данных и программированием. Редкие семейные прогулки по вечерам, когда солнце скрывается за горизонтом, чтобы хотя бы Артур мог подышать свежим воздухом. Такие же редкие походы к местному педиатру. Вот и я вся наша жизнь. Нет, я счастлива, что Лёша вернулся ко мне, правда — тот год без него был ужасен — но не так я представляла нашу совместную жизнь. Совсем не так.

— Я просто переживаю за тебя, милая, — хватка на моей талии усиливается, и Лёша поворачивает лицо к моему. Откидываю голову ему на плечо, заглядывая в глаза. — Я люблю тебя, Бусинка.

— И я люблю, — улыбаюсь, прикрывая веки. Щеки касается легкий, практический невесомый поцелуй мужских губ. Молчим какое-то время. — Торт не сгорит?

— Уснул? — интересуется мой альфа, пока на цыпочках крадусь в спальню и стараюсь как можно бесшумнее прикрыть дверь за спиной. Ничего не ответив, киваю. — Иди ко мне.

Прикусив губу, бросаю в сторону Лёши игривый взгляд, однако, вместо того чтобы юркнуть к своему волку в объятия, подхватываю со спинки стула тонкий шелковый халат и выскальзываю из комнаты. Быстрый душ, гель с нейтральным, морским ароматом, после — легкий слой блокиратора запахов вместо молочка для тела.

Накинув халат, иду в детскую, проверить, работает ли ночник. Оттуда на кухню и, наконец, возвращаюсь в спальню. Достаю из комода свечи, зажигаю. Лёша молча наблюдает за моими манипуляциями. Спокойно дожидается, когда восковой бочонок начнет распространять вокруг себя синтетический аромат, и только после этого недовольно рычит.

Дразня, бросаю на мужчину взгляд через плечо. Волосы растрепаны, глаза намертво приклеены к моему телу, до поры до времени сокрытому легкой шелковой тканью. Одеяло валяется на полу, а рука призывающе поглаживает пустующую сторону кровати — мою.

— Иди ко мне, милая, — цедит сквозь зубы альфа. По спине пробегают мурашки. — Кир-ра!

— Секунду, — намеренно тяну время, открывая одну из баночек с кремом. Осторожно наношу на лицо и шею, искоса посматривая на Егорова. Снова кусаю губы и томно вздыхаю. — Сейчас…

— Бусинка, — в голове затуманивается. Руки безвольно падают, повисая вдоль тела, а я уже поворачиваюсь к Лёше, который оказывается прямо передо мной и с довольным видом берется за пояс халата. — Дразниться вздумала?

— Ни в коем случае.

— Доиграешься, — шепчет в шею, туда, где находится Метка. Лижет, фыркает, когда на язык попадает крем. — Я так скучаю по твоему запаху, милая.

— Ох, — один-единственный стон, слетевший с губ, оказывается последней каплей в чаше его терпения.

Легко откинув ткань халата на пол, альфа сгребает меня в охапку и пятится назад. Падаем на жалобно скрипнувшую кровать. Замираем, прислушиваясь. Артур агукает во сне, но не просыпается.

— Милый, тише, — шепчу на ухо своему волку, безропотно сползая немного ниже, чтобы выцеловать его накачанную, мускулистую грудь с небольшим островком темных волос посередине. — Сегодня твоя очередь сидеть с ним, помнишь?

— В таком случае быть потише нужно как раз-таки тебе.

— С чего эт… Лёш! — взвизгиваю, оказываюсь лопатками на кровати. Альфа быстро ориентируется, затыкая мне рот поцелуем. Кусает жадно нижнюю губу, и я закатываю глаза, полностью растворяясь в его объятиях. — Лёша, — шепчу возбужденно, — М-м…

— Проиграешь — сегодняшняя смена твоя.

— Давай сейчас не будем об этом.

— Как скажешь, — ответ тонет в очередном жарком поцелуе.

Чувствую, как по бедрам скользят мужские ладони, практически незаметно стягивающие с меня тонкие трусики.

— Скоро течка, — выдыхает Егоров, припадая губами к моему соску. Пальцы рисуют узоры между трясущихся в предвкушении ног. Зажимаю рот ладонью, чтобы не застонать в голос. — Боже, как я тебя люблю. Моя.

— Мой, — повторяю эхом.

Наше личное признание, что важнее любых слов. Потому что я его, а он — мой. Навсегда.

Поцелуи начинают переходить в легкие укусы. Пальцы с силой давят на ноющий клитор. Не сдержавшись, подвываю себе в ладонь, пока Егоров ласкает каждый миллиметр моего тела. Ненасытно, жадно, бескомпромиссно.

Не успеваю ахнуть, как Лёша отрывает мою руку от лица и вжимает вместе со второй в подушку у меня над головой. Прогибаю спину, промежностью чувствуя прикосновение горячего члена. Толчок, и я до боли сжимаю зубы, но тщетно. Стон вырывается из горла, утопая в мягких губах моего мужчины. Дышать становится сложно. Вырываю руки, обвиваю ими Лёшины плечи и сама утыкаюсь носом ему куда-то в шею. Сладко постанываю прямо в ухо — альфа рычит. Толкается до упора, наплевав на запреты, на то, что в соседней комнате спит ребенок, на людей за стенкой. Хотя бы на эти минуты хочется просто отпустить себя и наслаждаться близостью любимого человека. Кусать губы, стонать громко, шептать пошлости и слушать симфонию наших тел.