И вот тут, друзья мои, спешу вас заверить, что старый волк не настолько глуп, чтобы так наивно просчитаться. Так же, как и наш славный герой. Они оба прекрасно понимали, что ни один не поверил другому на слово. Молодой волк знал, что для Константина он — всего лишь пешка. Оружие в его сильных старческих руках. А старый волк знал, что Евгений ему не верит и не доверяет.

И теперь нам остается только понять, в какие игры играет наш глубоко не уважаемый альфа. Принять правила, а потом нанести удар.

Женя замолкает, оставляя после своего длинного монолога лишь звенящую тишину, невесомой пылью осевшую в помещении. Не шевелюсь, только нелепо вздрагиваю, стараясь переварить услышанное. Но в голове, черт побери, абсолютно пусто. Только его слова, как заезженная пластинка, снова и снова крутятся на повторе. Снова и снова, и снова, и снова.

Нет, я не была удивлена услышанным. По крайней мере большей частью, но история про семью Королёва ввергла меня в абсолютнейший шок. Он знал, все эти года знал, кто убил его отца, но тем не менее продолжал спокойно общаться с убийцей! Строил вместе с ним планы против Лёши, помогал и всячески содействовал, выжидая. Чего? Почему не решил вопрос раньше? Месть, знаю, — блюдо, которое подают холодным. С холодным расчетом, с холодной головой, но не ждать же ее свершения целых тринадцать лет! Я бы так не смогла. Но это я. Кто знает, что на самом деле творится в голове у Королёва.

— Вы языки себе откусили, пока я говорил, или что? — раздраженно интересуется Женя, явно раздосадованный тем, что еще не срывает овации после своего фееричного монолога. — Ах да!.. — хлопает себя по лбу. — В общем, когда Лёша пришел ко мне с намерением убить за то, что посмел прикоснуться к его… Паре, мне, дабы спасти свою никчемную жизнь, пришлось рассказать ему все от начала до конца. Мы поговорили и решили отложить мою казнь на более подходящее время, так как появились дела поважнее. Мы должны избавиться от Константина Валерьевича, иначе нам всем конец. Всем, Кира.

Киваю. Как бы горько ни было это признавать, он прав. Только смерть Егорова-старшего решит все наши проблемы. Только тогда мы станем свободны. Нам больше не придётся прятаться и бояться, что кто-то из нас завтра не вернется домой. Лёша наконец-то вздохнет с облегчением, хотя из всех присутствующих ему придется тяжелее всего. Ведь это его отец. Лиза сможет выйти за человека, которого действительно любит, а я стану чуточку счастливее рядом с моим мужчиной.

— Так и в чем состоит план? — подает голос доселе молчавший Алексей, и мы с Лизой одновременно вздрагиваем.

Только сейчас понимаю, с какой силой все это время на нас давили ауры трех альф, разъяренных, напряженных, сосредоточенных до предела.

Руки дрожат, и я пытаюсь ослабить хватку Лёши на своей ладони, но он не реагирует, тупо уставившись перед собой и, кажется, не замечает никого и ничего вокруг. Ему больно, я знаю. Страшно и больно, но решение давно принято, и от этого еще страшнее. Он решителен, как никогда, настроен идти до конца.

А я буду рядом. Поддержу, помогу, подставлю плечо. Я не такая нежная и хрупкая, какой могу показаться на первый взгляд. Годы самобичевания, выстраивания барьеров и отказ от практически всех благ мира сделали меня сильной. И я не позволю никому навредить ему, не позволю разрушить то, что сломалось однажды, но было собрано нашими заботливыми руками воедино. Мы есть друг у друга, и так будет всегда!

***

— Ты уверен, что справишься? — Лёша сурово смотрит на старого друга, пытаясь уловить хоть один, крошечный проблеск сомнения.

— Лёх, не начинай. Да, я был дерьмовым другом, но сейчас не то время и, не то место, чтобы отступать. Я прекрасно выучил свою роль и, прошу заметить, с блеском отыгрывал ее все это время. Мне не составит труда играть ее дальше. Только теперь мне нужна твоя помощь, друг, — пожав друг другу руки, мужчины расходятся, пока я наблюдаю за происходящим из лобового окна Лёшиной машины. — Лёх, — окликает Королёв, — береги её.

Лёша молча кивает, распахивает дверь со стороны водительского сидения и так же молча трогается с места. Домой едем в полной тишине. Говорить о чем-то несущественном кажется глупо, а обсуждать случившееся — страшно. Я нервно тереблю ручки сумочки и смотрю в окно. Лёша сжимает руль до белых костяшек. Вздыхает.

— Бусинка, я надеюсь, ты понимаешь, что после того, как все закончится, мне придется решить вопрос с Королёвым… по-своему?

— Да.

— Просто хочу быть уверен, что ты понимаешь. Я не могу поступить иначе. Да, он помогает нам, подставляется и по всем пунктам рискует, но он прекрасно знает, что я не оставлю этот вопрос открытым. Он поднял руку на мою Пару. Я не могу оставаться в стороне.

— Я знаю, Лёш, — прикрываю веки и тяжело вздыхаю. Слезы так и норовят сорваться из глаз, но силою мысли заставляю их не выдавать меня. Мне горько и страшно. Но ничего уже не попишешь. — Он, кстати, ничего не говорил по поводу больницы? Когда навещал меня?

— Нет, — глухо отзывается альфа. — Да и что говорить? Он просто пытался защитить тебя тем способом, который счел наиболее безопасным. Не его вина, что ты такая упертая.

Возмущенно складываю руки на груди. Я упертая? Спасибо! А ничего, что я осталась ради него? Да как он, он…

— Ну-ну, не пыхти так, любимая, — легко посмеивается Егоров, — все хорошо, правда. С одной стороны, я прекрасно понимаю, почему Женя это сделал, но и тебя понимаю тоже. Ты бы не смогла оставить меня.

— Никогда!

— Я знаю, Бусинка, знаю.

— Но что мы теперь будем делать? — решаюсь спросить, когда Лёша глушит двигатель и помогает мне выбраться из авто.

Только когда поднимаемся в квартиру, и я скидываю туфли в прихожей, он молча подходит со спины. Обнимает, зарывается носом в волосы. Млею в его руках, на мгновение забывая обо всем. Есть только он, его родные руки, запах кофе и невесомые касания любимых губ к макушке.

— Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но, — Лёша тяжело сглатывает, и сладость момента рассыпается прахом. Чувствую, как сильно колотится его сердце. — Ты должна уехать, Бусинка.

— Что? Куда?

— На квартиру, которую приготовил для тебя Королёв. Ты не можешь оставаться в городе, пока мы решаем вопрос с моим отцом. Поэтому ты должна залечь на дно и ждать.

— Лёша, нет! — выпутываюсь из его объятий. Поворачиваюсь лицом, заглядывая глаза. — Что ты такое говоришь?!

— Кира…

— Лёша, нет! — повторяю визгливо. Стряхиваю его руки с себя и делаю шаг назад. Что за бред?!

— Да, — волна его силы обрушивается на меня, словно лавина. Давит на плечи, вынуждая покорно склониться перед альфой. Сцепляю зубы, чуть слышно рыча. — Прости, прости, моя хорошая. Но я слишком люблю тебя, чтобы снова потерять. Ты поймешь, Кира, обязательно поймешь, но позже.

Всхлипываю, ощущая, как начинает кружиться голова, а тело медленно оседать на пол. Последнее, что я чувствую, прежде чем погружаюсь в болезненный сон, — как Лёша подхватывает меня на руки и повторяет, что любит.

Голова трещит, во рту — настоящая Сахара. Обессиленно приподнимаюсь на локтях, но тут же падаю обратно. Прикладываю ладонь ко лбу и глубоко вздыхаю. Снился какой-то совершенно идиотский сон, будто Лёша вернулся и поставил мне Метку, а потом оказалось, что они вместе с Королёвым вознамерились убить Константина Валерьевича. Бред!

Простонав что-то нечленораздельное, открываю глаза и замираю в ступоре. Это не моя комната! Где я, черт возьми?

Поднявшись на ноги, ошарашенно осматриваю незнакомые владения. Судя по убранству, не гостиница и не дешевый хостел, а самая обыкновенная хрущевка, коих у нас полстраны. Но я совершенно точно в такой не живу и вообще понятия не имею, где нахожусь. Не успеваю запаниковать, как боковое зрение выцепляет листок сложенной вдвое бумаги, белым пятном выделяющейся на прикроватной тумбе. Хватаю находку и жадно впиваюсь в написанное глазами: