До противника оставалось еще шагов двадцать, а Миронов уже видел своего противника — мускулистого загорелого бойца в бронзовом шлеме, с нагрудником из толстой черненой кожи. По комплекции такой же, как он, но значительно злее. Видно даже по глазам, что рвется в бой — все равно как цепной пес. Сам Миронов ноги переставлял вяло, и даже кривой его меч пару раз скользнул по песку, оставив позорную борозду. Впрочем, кроме Сергея никто более оружия не волочил, — шеренга наступала браво и слаженно.
— Ускорились! — Шматов безжалостно молотнул локтем под ребро приятелю, и Сергей разом встрепенулся. Потап был, конечно, прав. Схватка есть схватка, и соням на арене делать нечего. Совершенно не к месту вспомнилось, как однажды он вышел на ринг против добродушного парня Андрюхи, с которым дружил еще с детского сада и к которому при всем своем желании не мог испытывать какой-либо злости — ни обычной человеческой, ни даже спортивной. Самое смешное, что круглолицый Андрюха тоже не испытывал к нему злых чувств. Своего бить сложно, и ничего удивительного, что бой не получился. Два раунда они перетаптывались по рингу, безыскусно тузя друг дружку по плечам и перчаткам. Могли, конечно, что-нибудь и разыграть — хотя бы для виду, но не хватило ума. В итоге — уже во втором раунде оба получили по предупреждению за пассивность, а в третьем за один-единственный удар в лоб — победу с преимуществом в одно очко присудили Миронову. Словом, не бой, а одно название. Хотя и тогда Миронов ощущал немалый стыд. Как ни крути, Андрюха его не смог ударить, а он смог. Пусть несильно и пусть только в лоб, но дела это не меняло. И не помогли даже три литра пива, распитых совместно сразу после соревнований. Победа, пусть и липовая, встала меж ними недобрым барьером, дружба пошла вкось. Здесь же речь шла не об очках, а о жизни, а потому любое добродушие категорически воспрещалось. Кроме того, Сергей видел, что в этот раз против них выставили по-настоящему серьезных бойцов, а, значит, и рассчитывать на благополучный исход не приходилось. Потапу, может, еще и повезет. А им с Виктором вряд ли…
Противник налетел, как вихрь, сходу ударив ятаганам. Удар был жутким, но Сергею удалось каким-то чудом его отбить. В свою очередь он заученным движением ткнул мечом в живот врага, но назначение выпада было исключительно отвлекающим. Для того и тренировались они со Шматовым в дальнем углу барака. С торжествующим оскалом дайк играючи отбил выпад, отбил и второй, на который Сергей полагал главные свои надежды. И в эту самую секунду Миронов швырнул ему в лицо туфли — трюк, который вышел экспромтом и который сумел таки отвлечь на мгновение бойца. Вскинувшись, дайк отбил туфли рукой и немедленно пропустил мощнейший удар в грудь. Грамотно раскрутив вертушку, Миронов вонзил правую ступню в область сердца соперника и тут же на подскоке сработал левой ногой, угодив точно в челюсть рубаки. Удары получились чистыми, никакого финального завершения даже не понадобилось. Клацнув зубами и обморочно охнув, дайк рухнул на землю, как подкошенный. Миронов немедленно развернулся к Шматову, но и здесь все было кончено. Изумив своего противника стремительными финтами, Потап щадящее полоснул по руке, держащей саблю, и тут же без промедления нанес по голове дайка сильнейший удар плашмя.
— Аха на каш!..
Шматов едва успел обернуться. Второй его противник оказался более осторожным, и, провалившись с парой ударов, Потап начал отступать. Это правило он тоже успел вызубрить давным-давно: есть соперники, у которых отлично поставлена защита, а есть такие, что великолепно атакуют. Этот, судя по всему, относился к первой категории, и Шматов тут же позволил ему взять инициативу на себя. Прием немедленно принес свои плоды, дайк ринулся вперед, неловко подставил локоть, и меч Потап с мгновенной безжалостностью раздробил чужой сустав. Заблажив от боли, дайк покатился по земле, и в бок ему немедленно вонзилась пара стрел. Шматов непонимающе оглянулся. На стене, окружающей арену стояли стрелки с луками. Все сразу стало ясно. Поединок был настоящим, и раненых в нем добивали без жалости.
— Виктор!.. — разглядев, что истекающий кровью комендант пятится от наседающего гиганта, Сергей ринулся ему на выручку. В прыжке занес над головой меч, но это опять же было всего лишь обманной уловкой. Мечом он бить не собирался. Вскинув оружие для защиты, высоченный дайк удобнейшим образом оголил лицо и большую часть тела. Какой-то неуловимо короткий миг Сергей даже выбирал, куда же именно ударить. Но выбрал все-таки не головой, а мускулами. Пружиной распрямившись, правая нога ударила в горло противнику, не убив, но опрокинув на землю. Дайк упал на бок, слепо зашарил по песку руками. И тут же хищно свистнули стрелы. Одна из них вонзилась в спину дайку, вторая с хрустом пробила голову упавшему Виктору. На лице ближайшего лучника, жилистого малого с позолоченной бляхой на груди, блуждала довольная улыбка.
— Твари! — Миронов с побелевшим от бешенства лицом развернулся к нему. — Что же вы делаете, ублюдки!
Ярость, захлестнувшая его, была столь велика, что, шагнув вперед, он метнул свой меч в жилистого лучника. Попасть не попал, но покачнуться и спрыгнуть со стены все же заставил. Кое-кто из зрителей засмеялся, многие подзуживающе заулюлюкали.
— Серега, атас!..
Миронов обернулся и очень вовремя. С самым решительным видом к нему бежал широкогрудый боец. Сияющие доспехи плотно облегали его мощную фигуру, с лезвия широкого, сжимаемого в руке меча, капала на песок арены чужая кровь.
— Что! Легкой победы захотел, курва? Мало тебе трупов?! — вызверившись, Сергей качнулся навстречу противнику. — А вот этого, тварь, не хочешь?…
Кинжал рыбкой переместился из-за пояса в ладонь и сопровождаемый стремительным взмахом метнулся к цели. Вряд ли это можно было именовать меткостью, — Сергей даже не пытался целиться. Скорее всего, так распорядилась судьба, и боевой нож, пущенный с дистанции в шесть-семь шагов, по самую крестовину погрузился в глазницу соперника. Еще секунда, и, подхватив из рук мертвеца короткий меч с необычайно широким лезвием, Сергей поспешил на помощь Шматову, который в эту минуту отступал, отбиваясь разом от двоих противников. Услышав шаги, один из дайков тотчас обернулся к Миронову.
— Осторожнее, Серег! — задыхаясь, выкрикнул Шматов. — Это шерхи! Они и нашего шерха мочканули.
Внешне Сергей не подал виду, однако внутри у него немедленно зародилась мелкая дрожь. Что такое шерх в бою, он уже отчасти себе представлял.
— Бей вкруговую! По воздуху! — снова крикнул Потап. — Не давай опутать ноги!..
Предупреждение подоспело вовремя. Сделав мах ногой, Сергей тут же наткнулся на упругую невидимую преграду. Ощущение было, надо признать, мерзким. Все равно как касаешься ногой на глубине водорослей или медузы. Тем не менее, он постарался не подать виду. Второй ногой тут же сработал по лицу противника и вновь наткнулся на умелое подобие блока. Не теряя времени, тут же полоснул мечом, но шерх юрко успел отойти в сторону. Впрочем, это уже не имело какого-либо существенного значения. Главное, что Миронов избавился от страха. С внезапной ясностью он вдруг осознал, что вся сила шерхов крылась именно в этой пресловутой невидимости. Оно и понятно, — противники местных монстров бились, соблюдая определенные правила, воюя мечами, копьями и алебардами. Вряд ли кто из них догадывался, что в ход против шерхов следует пускать все четыре конечности. Искусство карате в Дайкирии было неизвестно, и именно это спасало сейчас Миронова. Теперь уже он сам наступал на шерха, последовательными махами «нашаривая» в пустоте жутковатые щупальца, отточенным мечом тут же нанося рубящие удары. Три или четыре раза он явно угодил в цель, — это угадывалось по гримасам боли, вспыхивающим на лице соперника. Возможно, это были в массе своей пустячные резаные раны, но и они сумели повергнуть шерха в состояние паники. Он уже не пытался финтить и обманывать, чаще дергался и допускал ошибки. К Сергею же, напротив, пришло «второе дыхание». Такого злого подъема он не испытывал уже давно. Словно машина он двигался вперед, раз за разом нанося колотые и рубящие удары, резкими махами ног и рук вводя противника в заблуждение и тут же жестоко наказывая. Сунувшегося под руку дайка он даже не заметил. Костяшками левого кулака мазнул по переносице, отбросив в сторону словно щенка — под стрелы подловатых лучников. Между тем, арена уже была густо усеяна телами. Багровые разводы пятнали ее словно тело леопарда. Где-нибудь на асфальте кровь наверняка успела бы уже собраться в огромные маслянисто поблескивающие лужи, но здесь земля и песок успешно справлялись со своими задачами, бессловесно впитывая людскую кровь, глубоко внизу вновь превращая в жизнь личинок, корешков и пробивающейся наружу зелени.
