Как бы то ни было, но дайки видели сейчас одно, а их верблюды совсем другое. С точки зрения животных, на них надвигалось само воплощение кошмара — нечто клыкастое, с разверстой зубастой пастью, и оттуда — из этой пасти несло смрадом, на протяжении вот уже нескольких тысячелетий именуемым запахом дьявола. Кто знает, возможно, это тянуло даже на открытие, но Дымов никогда не претендовал на звонкие титулы и громкие работы. Ему было довольно того, что сам он после серии экспериментов пришел к ясному пониманию, что характерный кисловатый запах, традиционно ассоциирующийся с запахом ада и ароматами серных вулканических пород, в реалиях тождественен запаху человеческого страха. В этом мире пахнет все, и свой специфический аромат источали трепещущие от ужаса существа. Именно на этот запах во всех краях шли голодные хищники, отлично понимая, кого следует есть, а кого лучше пропустить мимо. Точно так же и в водной стихии определяют свою жертву пираньи, акулы и крокодилы. Тот, кто слаб, и тот, кто ранен, всегда сигнализирует о своей немощи. Он панически бьет по воде лапами, плавниками и хвостом, он истекает кровью и потом, он из последних сил рвется на сушу, чем и выдает себя окончательно. Так уж устроено в природе, что жертве суждено самой помечать себя роковой меткой, а хищники всего-навсего доводят волю мироздания до своего логического завершения. Дымов хорошо помнил свои первые жутковатые пробы, когда он, еще сам того толком не понимая, шел по стопам ученых, экспериментировавших с инфразвуковыми колебаниями. Разве что человеческих жертв в своих опытах он всякий раз умудрялся избегать. Так или иначе, но он выяснил, что животные испокон веков генерировали запах страха, чем и пользовались, в одиночку атакуя огромные стада. Как бы то ни было, но флюиды страха оказались вполне материальными, и, варьируя степень их концентрации, меняя насыщенность тех или иных составляющих, Дымов добивался самых разных результатов. Люди могли ощущать всего лишь легкое беспокойство, могли ощущать болезненный трепет в груди, а могли и видеть самые настоящие галлюцинации, повергающие в панику задолго до схватки. Именно к этой тактике Дымов сейчас и прибегнул, накрыв удушающей волной страха всю шеренгу всадников.
В этой стране можно было ожидать чего угодно, однако реакция животных оказалась вполне предсказуемой. Пара верблюдов немедленно взвилась на дыбы, другие, обезумев, рванули назад, высоко вскидывая голенастые ноги, с ревом норовя сбросить своих хозяев на землю.
Не теряя времени, Дымов развернул Рыцаря, и следом за ним тотчас развернулись его двойники. Он с места заставил верблюда взять приличный галоп, намереваясь атаковать тех дайков, что подкрадывались к нему с тыла. Увы, прежний трюк с флюидами страха не прошел, и это лишний раз подтверждало, что нынешний противник был значительно более умудренным. Волна, пущенная Вадимом, встретила невидимый заслон. Судя по всему, шеренга всадников выставила перед собой что-то вроде экрана. Изменив диапазон видимого восприятия, Вадим с запозданием разглядел серебристое, чем-то напоминающее рыбачью сеть полотно. Эти люди растянули его поперек улицы, оградив себя от возможных атак чужестранца.
Вадим остановил Рыцаря перед самой сетью, и вся троица двойников синхронно взмахнула ладонями, пустив вперед плазменные сгустки. Шипящие, рассыпающие искры шары понеслись вперед и, ударив в серебристую сеть, взорвались подобно гранатам. Безобразные дыры, проделанные в сети, тут же стали стремительно затягиваться. Вадим чертыхнулся. Во всяком случае, меру энергетического потенциала противника он сумел оценить по достоинству. Возможно, по одиночке он мог бы справиться с любым из них, но все вместе они были, безусловно, сильнее. Конечно, имелись фокусы и трюки, о которых они тут понятия не имели, но нельзя было исключать и того, что аналогичными секретами обладали и дайки.
А в следующую секунду Дымов услышал за спиной воинственный клич. Это пришла в себя первая шеренга. Люди на то и люди, чтобы обуздывать свои чувства, и, конечно же, всадники сумели развернуть своих верблюдов назад. Один за другим защелкали спусковые механизмы, и над макушкой Дымова просвистело сразу несколько стрел. Стреляли, разумеется, не поверх головы, но сработала метаброня, заставившая стрелы срикошетить вверх. Все всадники враз с лязгом выдернули из ножен мечи. Верблюды, всхрапывая, тронулись вперед, и Вадим увидел, как хищно зазмеились щупальца вражеских метател. На концах лимбов проросли костяные крючки, а в его сторону выпростались множественные шипы. Ясно было, что играть в игрушки они не собирались. Судя по всему, Дымов серьезно переполошил здешнюю элиту, и с опасным соперником они намеревались покончить разом, оставив до лучших времен и кодекс чести, и рыцарские правила. Впрочем, возможно, никакого кодекса чести у них не существовало вовсе, а существовал кодекс силы — единственно верный и всемогущий, доминирующий, к стыду Дымова, и в его родном мире.
Вадим все еще перебирал в уме всевозможные варианты обороны, когда дайки решили все за него. Серебристая сеть неожиданно ожила и, упруго подрагивая, быстро поплыла к нему. Еще одна такая же сеть с той же скоростью приближалась сзади. Пауки пустили свою снасть в дело, явно намереваясь взять залетного гостя в плен. Возможно, спеленать его у них бы не получилось, однако испытывать судьбу Вадим не собирался. Время разбрасывать камни, и время их собирать. Время наступать на врага, и время пускаться наутек. Именно этот последний ход ему и надлежало теперь сделать. И не просто сделать, а исполнить с мастерством бывалого сэнсея.
Внутренние приготовления были еще не завершены, но лишним временем Вадим попросту не располагал. Хлопнув Рыцаря по могучей шее, он вскинул вверх руку, и его двойники ринулись на врага — прямо навстречу мерцающей сети. Будь они материальны, сеть непременно бы их задержала, но фантомы на то и фантомы, чтобы игнорировать препятствия. Миновав сеть, всадники-двойники проскочили мимо свистящих мечей, ускользнули от крючковатых щупалец и понеслись вниз по улице. Сам Вадим фантомом не был, однако определенным опытом прохождения сквозь стены обладал. Для этого требовалась самая малость, а именно, собраться с духом и из мира реального переместиться в мир холода и теней, в мир, издавна населенный не людьми, а глонами. Именно это Вадим и проделал, став для начала дымчато-прозрачным, а после и вовсе невидимым. Еще пара стрел с коваными наконечниками пробили пространство, которое еще секунду назад являло сидящего верхом всадника, и город окончательно пропал.
Как обычно, подпространство пропускало в себя с большой неохотой — точно вязкая топь препятствуя любому его движению. Попытался взбрыкнуть перепуганный Рыцарь, но Вадим ограничился тем, что воздействовал на нервный центр животного, погрузив в подобие транса.
Между тем, видимый мир продолжал меняться, и Дымов тонул в нем, словно кусок свинца, брошенный в расплавленную смолу. Менялись образы, и что-то удивительное происходило со слухом. Казалось, что из солнечного дня Вадима разом перебросило на десять-пятнадцать метров под воду. Сгущенный до отчетливой вязкости сумрак и особая неземная прохлада живо напомнили о колодезной глуби. Впрочем, Вадим давно успел понять: если особенно не увлекаться и избегать лишних движений, — какое-то время в этом неласковом мире можно было просуществовать без особого риска. Главную опасность представляли не холод и не давящая глубина, а, прежде всего, здешние обитатели. В этом мире испокон веку царствовали глоны, и его, пришлого, здесь, конечно, не спешили встречать хлебом и солью.
По счастью, местных хозяев он пока не видел, а потому, стараясь не терять времени, Вадим бегло просканировал окружающее пространство и рывком заставил своего верблюда передвинуться вправо — туда, где по идее должна была располагаться кирпичная стена здания. На этот раз энергии он тратил самый минимум, беззастенчиво используя ресурсы Рыцаря. Самое удивительное, что с возложенной на него задачей верблюд справился превосходно. Веками приученный шагать по сыпучим пескам, он и эту сверхплотную среду одолевал с нордическим спокойствием. Они удалялись все дальше от места событий, и с каждым шагом Дымов ощущал, как песчаной струйкой улетучиваются из него силы. Не будь у него должных навыков, он бы уже начал мерзнуть и задыхаться, но Вадим знал, как экономить энергию, знал, какой ритм движения является наиболее приемлемым для этого пространства.
