Со временем эти шалости сменились словесными издевками, которые с каждым годом становились все изощрённее и я бы даже сказала, изящнее. Но что я действительно не ожидала, так что он найдет еще один способ меня унизить или даже слегка пристыдить – учеба. Только тут он промахнулся. Учиться я любила всегда и делала это с отличием. Но стала чувствовать, как мне дышат в затылок, пытаясь обойти на всевозможных олимпиадах. Стоит признаться, что Марк далеко не глуп, и зачастую первые места доставались ему справедливо. Но это раздражало еще больше.

С годами все его выходки я научилась парировать или игнорировать, оберегая свою и так расшатанную благодаря ему нервную систему.

Порог университета при поступлении я перешагнула с небывалой легкостью. Словно избавилась от блондинистого балласта, которые терпела большую часть своей жизни. Моя радость и ликование длились примерно минут двадцать, пока не началось знакомство с группой и не увидела там его – ночной кошмар на яву.

Сучий дьявол.

Именно благодаря этому человеку мне хотелось время от времени сквернословить в стенах альма-матер.

Жизнь не справедлива и коварна, раз природа решила наделить человека, обладающего самыми отвратительными качествами, незаурядной и привлекательной внешностью: острые черты лица с выразительными скулами и голубые глаза – вызывали настоящий восторг у его фанаток, а подтянутое тело, благодаря годам усердных тренировок в футбол – обильное слюнотечение, когда он позволял себе во время тренировок снимать с себя футболку.

Марк знал, что хорош собой. И с удовольствием этим пользовался.

Но что по-настоящему раздражало и с чем я так и не смогла смириться, это его привычка пялиться на меня. Иногда казалось, что он видит меня насквозь или придумывает очередную колкую шуточку, чтобы поддеть меня на перерыве. Время от времени на занятиях, в коридорах я ловила на себе его наблюдающий взгляд. После этого он всегда усмехался и большую часть времени отводил глаза, но иногда… продолжал смотреть. Я оказывалась в ловушке его взгляда, и мы так и продолжали стрелять в друг друга молнии глазами, пока один из нас не проигрывал.

Но сейчас, я уже чувствовала себя проигравшей, потому что даже невооружённым взглядом было видно, что у этого парня в рукаве припрятан туз, а у меня лишь пара шестерок.

Меня затопило жаром от стыда.

— Посмотри на себя, — самодовольно ухмыльнулся Вяземкий. — Ты покраснела.

Его чрезмерная манерность, то, как он растягивал слова, почти лениво – раздражало до скрежета в зубах.

Он оторвался от стены и не спеша направился в мою сторону.

— Давай момент, где я жалко оправдываюсь, останется в твоих фантазиях, — я скрестила руки на груди, глядя на него с вызовом.

— О, ты даже себе представляешь на сколько извращенные мои фантазии, — он сузил глаза и скользнул взглядом по моему телу, задержавшись дольше всего на голых коленках, которые мне вновь захотелось прикрыть.

Вяземский надвигался на меня вальяжной походкой, засунув руки в карманы джинсов, и остановился ближе, чем того требовала ситуация.

— Что ты тут вообще делаешь? — я выплюнула эти слова настолько презрительно, насколько только могла.

Марк ухмыльнулся, глядя на меня с высоты своего роста. Находясь так близко, он ощутимо возвышался, и я ненавидела тот факт, что мне приходится задирать голову, чтобы посмотреть в его наглые глаза, в зрачках которых сейчас играет явная смешинка.

— Закрывал хвосты из-за тренировок, — произнес он скучающим тоном. — Старуха наконец-то отпустила меня на радостях. Буду вечно благодарен некому Артемию за его рождение, — его глаза закатились так высоко, что на какой-то момент я увидела чисто белки. — А тут ты трешься у дверей библиотеки, которая должна быть уже закрыта. Стало любопытно, и я пошел за тобой.

Сердце грохотало в груди, намереваясь выпрыгнуть и убежать прочь от нахально-прожигающего взгляда. Но, стараясь не показывать свой страх, я только выше вздернула подбородок и спросила:

— Как много ты слышал?

Он выждал паузу, прежде чем убить меня одним лишь словом.

— Всё, — сказал он, широко улыбаясь, и пока я захлебывалась собственными эмоциями, он подливал масла в огонь, — я стоял буквально у тебя за спиной. Нас разделял лишь дряхлый шкаф с книжками.

Воздуха не хватало, а по коже пробежались волной колкие мурашки. Я не могла придумать ни одной контр фразы в свою защиту, готовясь к самому масштабному высмеиванию и унижению в своей жизни.

— Что ты хочешь? — спросила я еле слышно.

— Для начала я хочу, чтобы ты мне все подробно рассказала. И вот еще, — он вынул из заднего кармана джинс свернутый в четыре раза, уже знакомый лист, при виде которого сердце рухнуло вниз. — Почему-то мне кажется, что ты имеешь к этому отношение.

Вам когда-нибудь приходилось играть в игру под названием «Пол - это лава»? Мне – нет. До этого момента. Я не успела убежать, скрыться или, скрестив пальцы, громко заявить, что не играю. И поэтому сейчас я тону. Увязаю в раскаленной жидкости, плавлюсь заживо в собственном позоре, бормоча каждое слово.

Конечно, я не рассказываю Вяземскому всех подробностей в красках и деталях. Хотя эти самые «подробности» он и так слышал собственными ушами.

Взгляд прикован к листу с фрагментом главы в его руках, на который он с любопытством постоянно поглядывает. Усмешка не сходит с его губ. Наверное, он облил их суперклеем, и теперь они останутся в таком положении навечно, как напоминание моего триумфального провала.

— В такую нелепую ситуацию могла попасть только ты, — он делает несколько шагов ближе, и вот я уже чувствую спиной прохладную стену. — Дважды.

В какой момент я начала отступать? В какой момент все вообще вышло из-под контроля?!

— Откуда это у тебя? — я указала подбородком на свою главу.

— Стащил со стола препода, пока его не было в кабинете, — я с тоской во взгляде проследила, как он укладывает свернутый лист обратно в карман. — Мне показалось это занятной находкой: строчки эротического содержания, да еще с красными пометками.

Я могла попытаться вырвать листок. Хотя, кого я обманываю? Он же спортсмен, а у них с реакцией явно лучше, чем у меня- книжного червя.

Марк навис надо мной, преграждая единственный путь к отступлению собственной рукой, которой уперся в стену.

Серо-голубые глаза смотрели в самую душу, перемалывая её на мелкие кусочки, вызывая дрожь по телу. Последние капли цитрусовой горечи, к сожалению, покинули легкие, и её место стремительно стал занимать аромат пломбира. Слишком сладкий, ужасно приторный запах. Теперь я поняла, почему после разговора с Марком я чувствовала себя грязной. Создавалось ощущение, будто ты весь с ног до головы вымазался, как ребенок в липком мороженом.

Но все-таки он красив. Умен. И нахален.

— Что ты будешь делать с данной информацией? — прошипела я.

— Хочу участвовать, — с легкостью сказал он. — Но об этом не должен знать Павел Александрович.

Рот открылся в немом шоке. Я была растеряна. Обескуражена и, кажется, парализована. Марк надавил указательным пальцем мне на подбородок, помогая захлопнуть рот обратно.

— Зачем тебе это?

— Мне скучно, — пожимая плечами ответил он.

Глаза широко распахнулись от услышанного. Это просто уму непостижимо!

Годы каждодневного абьюза были для него просто игрой, энтузиазм играть в которую все же спал на нет. А тут я сама подкинула ему новый повод для развлечения.

— Тебе следует воспользоваться услугами своей подружки! — выплюнула ему слова прямо в лицо.

Марк склонил голову чуть вбок.

— Ух! Не знал, что ты можешь быть сексуальной, когда ревнуешь.

Я почувствовала, как по шее и щекам поползло тепло смущения.

— Ревность? Не смеши! Если бы я хоть на секунду представила, что смогу тебя ревновать к кому-то, то меня тут же вывернуло бы наизнанку. Как и от запаха твоего одеколона, если ты не отодвинешься! — голос сорвался на крик.