Я кричала, выплевывая каждое слово, словно оно было ядом.

— Да что вы несёте? — Марк схватился за голову. — Мне что одному было настолько ахуенно прошлой ночью, как никогда раньше? — повысив голос, спросил он.

Вяземский отрывисто переводил взгляд с меня на брата, ожидая ответа, который никто не решался произнести в слух.

Набрав в легкие побольше воздуха, я произнесла:

— Павел прав, — я перевела взгляд на руки и кольцо, что все это время нервно теребила. — Это, — указала на нас троих, — ненормально. И это, наверное, лучше прекратить. Не нужно было вам писать.

Отчетливо чувствовала, как шипы вонзаются в сердце глубже с каждым шагом Павла, что он делает по направлению к выходу.

— Если ты сейчас уйдёшь, то будешь жалеть об этом, — с необычной для него серьезностью произнес Марк.

Павел сжимал дверную ручку так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Я слышала его тяжелое дыхание и то, как Марк у себя в голове ругается благим матом. Щелчок дверного замка. В воздухе клубился страх. Он пожирал кислород.

Время замедлилось и мир замер в ожидании его решения…

Павел медленно, сопротивляясь самому себе, закрыл дверь.

Комната наполнилась ароматом волнения.

Это была секунда. Вспышка. Мгновение, в котором он успел преодолеть расстояние между нами и найти мои губы, впившись в них жадным поцелуем. Он вытеснил страх и нерешимость, сменяя его диким возбуждением и мыслью, что теперь всё правильно. Всё так, как должно быть и как мы этого хотели.

Резко тепло накрыло со спины. Марк. Он перекинул мои волосы на одну сторону и оставил легкий поцелуй на открытом участке шеи. Провёл ещё более ощутимо по ней кончиком языка, побуждая тысячи мурашек, что, кажется, почувствовал даже его брат.

Я протяжно выдохнула, когда Павел отстранился. Две пары глаз, два голубых взгляда переглянусь. Парни выглядели так, словно о чем-то договорились без слов. Глаза обоих блестели коварством. В них горел план. Чёткий. Сформированный. И я явно была главным его участником.

Марк прижался ближе, обнимая одной рукой меня за талию, а второй приспустил кофту у плеча, целуя в бретельку лифа.

Щеки вспыхнули, но я смело не отводила взгляд от Павла, что наблюдал за тем, как губы его брата оставляют нежные неторопливые поцелуи на моей коже. Его пальцы прошлись по низу кофты, нарочито задевая живот, приподнимая слегка ткань.

Предвкушение. Оно будоражит. Задевает все нервы до единого, превращая их в оголенные провода, и заставляет воспринимать каждый его вдох, каждое легкое прикосновение ярче и острее. А мой учитель мастерски умел играть с этим чувством.

Две пары рук потянули кофту вверх, снимая её через голову и оставляя меня в простом сером лифе. Джинсы ждала та же учесть. Марк помог мне переступить через ненужную грубую ткань, присев на корточки. Он вставал не спеша, не забывая оставлять нежные поцелуи. Икроножные мышцы, ямка под коленом, бедра, каждый позвонок на спине – все удостоилось его персонального внимания.

Павел не отводил от меня взгляд. Бесстыдно изучая в тот момент, когда с помощью пальцев его брата щелкнула застежка лифа, и он улетел куда-то в сторону. Захотелось прикрыть грудь. Да, это, наверное, глупо. Но сейчас все было при свете, и пошлого дурмана, что застилал собой полностью разум, еще не было. Марк бережно опустил мои руки вниз, распознав намерения, открывая для своего брата полный обзор.

Я чувствовала частое и горячее дыхание Марка на своей шее. Он коварно медленно опускался к ней, сохраняя с братом зрительный контакт. Взгляд Павла потемнел тут же, стоило Марку коснуться губами шеи. Там, где истошно бился пульс.

Теперь я плыла. Собственный взгляд становился расфокусированным, а тело источало лишь желание. Оно требовало прикосновение. Частых. Неконтролируемых. Жадных.

Я вздрогнула от неожиданного прикосновения Павла. Он прочертил контур моего тела, поднимаясь от бедер к груди. Одной рукой он обхватил грудь, другой потянул мой затылок на себя, грубо целуя.

Павел толкнулся бедрами и прижал мое тело к Марку. Они зажали меня с двух сторон, усыпая поцелуями так, как я давно хотела и осмеливалась представлять только в мечтах. Я чувствовала твердость растущего возбуждения Павла. Потянулась к нему руками и принялась расстёгивать пуговицы на его рубашке, которые, черт возьми, никак не хотели поддаваться моим подрагивающим пальцам.

Руки Марка опустились на бедра, поддевая пальцами сбоку хлопковую ткань трусиков в тон лифу.

— Снимай, — шепнул он мне ухо.

Оторвавшись от поцелуя, я послушно выполнила приказ, стараясь не думать о том, что я стояла полностью обнажённой. Следующей жертвой пала рубашка Павла.

Марк скользнул рукой по обнаженной пояснице, провёл ладонью по изгибу ягодиц и опустился к задней поверхности бедра. Коленом он слегка раздвинул мои ноги и провёл пальцами между. Коснувшись влажных складок, Вяземский плотоядно простонал мне в спину:

— М-м-м…

Тело непроизвольно содрогнулась, и я мертвой хваткой вцепилась в его руку, что обнимала меня за талию.

— Все хорошо, — успокаивающе произнес он, прикусив мочку уху. — Ты молодец. Так и должно быть. Это же для нас.

Марк стал водить рукой по моим складкам, усиливая давление. Сердцебиение ускорялось. Я впилась пальцами в плечи Павла и попыталась сосредоточиться на поцелуе. Но чувств становилось слишком много. Марк набирал темп. Я рвало дышала. Смелости хватило дотронуться до торса Павла. И еле сдержалась, чтобы не застонать от этого в голос… Какой же он твердый, рельефный, горячий. Мой.

Я провела рукой по его прессу, очертила пальцем изгиб косой мышцы и, обхватив застёжку ремня, почувствовала сквозь поцелуй его ухмылку.

Страх перед неизвестностью неожиданно дал о себе знать.

Я остановила поцелуй, пытаясь сфокусироваться на лице Павла. Мне нужна передышка. Нужно…

Марк оставил нежные поглаживания и стал медленно вводить в меня один палец. Тело напряглось, и все сжалось внутри.

— Так не пойдет, — сказал Марк, мягко покусывая мое плечо. — Попытайся расслабиться.

Его указательный палец продолжал медленно входить в меня, двигаясь вверх-вниз, а большой рисовать круги на клиторе. Это возымело свой эффект, и постепенно я стала снова расслабляться, чувствуя приятное тепло внизу живота.

Глаза закатились, и я откинула голову назад, на плечо Марка, продолжая держаться за ремень его брата, как за спасательный круг, что держал меня на грани с этой реальностью. Марк добавил еще один палец, и это спровоцировало мой стон.

— Ты так сладко течешь, — прохрипел Вяземский мне в шею. — Хочу это попробовать. Дай её мне, — прозвучало резко.

И уже в следующее мгновение меня подхватывают руки Марка. Он поспешно оглядывает комнату и, найдя кровать, тут же несет меня к ней. Холодные черные простыни ни капли не остужают.

Марк, нежно целуя, едва касаясь губами, опускался по моему дрожащему телу вниз. Когда он коснулся лобка, я перестала дышать. Павел лег рядом со мной на кровать и растворил всю тревогу в глубоком поцелуе. Руки его брата мягко поглаживали бедра, раздвигая их для себя. Он сел ближе и медленно провел горячим языком по мокрым складкам, надавливая кончиком на клитор.

Я вздрогнула и ахнула прямо в губы Павла, который проглотил мой следующий стон. Марк закинул мои ноги к себе на плечи для удобства, возвращаясь к своим ласкам. Это превращалось в пытку. Медленную. Сладкую. Он вырисовывал языком узоры, заставляя ерзать на простынях. Марк ввел в меня сразу два пальца. Я с силой вцепилась пальцами в волосы Павла, что тот аж тихо зашипел от боли.

Но это потрясающе…

Холод и жар сменяли друг друга волнами, и я не знала, кому из них отдать свое предпочтение. Голова пуста, ни одной связной мысли не стало, когда он согнул внутри пальцы, усиливая давление. Низ живота затянулся узлом. Марк, смотря на все мои метания по кровати, ускорялся, безжалостно набирая темп.