Все же была одна вещь в игре Павла, которая меня задела, а может даже чуточку раздражала. Он разговаривал со мной с высока, словно поучал маленького непослушного ребенка. Каким в его глазах я не хотела казаться.

Но я определенно ждала его прикосновений вновь, даже столь необычных и грубых.

— Белый, — протянул задумчиво он, поддевая пальцем резинку нижнего белья, — цвет чистоты и невинности. Как нельзя к месту, — с издевкой произнес Павел, резко опуская резинку трусиков, и те со звонким шлепком вонзаются в кожу. — Нравится?

— Пока не поняла точно, — на выдохе произнесла я.

— Итак, вопросы, которые тебя волновали, — неторопливо начал он, продолжая поглаживать уже остывшую после удара ягодицу. — Вчера вечером у нас с братом состоялся разговор обо всей сложившейся ситуации. Почему ты не рассказала, что Марк узнал о нашем нестандартном обучении?

— Я испугалась, что это может прекратиться, — прошептала я. — И Марк прибег к шантажу. Он сказал, что пойдет в деканат, и было логично предположить, что после такого скандала тебя бы больше не взяли на работу ни в одно приличное учреждение.

— Он не за что бы так не поступил с собственным братом. Это была ложь, — и с последним словом на ягодицу пришелся второй удар, сильнее прежнего. — Это за твой общий секрет с Марком.

— Да откуда мне было знать, что вы родственники? — воскликнула я, ерзая на его коленях, ощущая, как горела кожа от шлепка.

— Мы не скрываем, но и кричать об этом каждому не должны. И кстати, — вкрадчиво произнес он, водя пальцами медленно по ноге вниз и поднимаясь обратно, — плата за твой вопрос.

По комнате разнесся короткий удар, и в этот раз я не смогла сдержаться и вскрикнула.

Кожа пылала, но … было приятно. И теперь я с точностью могла ответить на его предыдущий вопрос. Да, мне нравилось, и я хотела вновь ощутить, как его ладонь резко опуститься на мою кожу и жжение после этого.

Я недовольно поджала губы, останавливая себя от очередного промаха.

— Ты можешь спросить то, что хочешь. Я вижу, как ты ерзаешь в нетерпении, и ощущаю твое недовольство от этого. Но имей в виду, что за это ты получишь пять шлепков подряд и будешь считать вслух каждый.

— Марк говорил, что преследует в этом свою цель, — тут же выпалила я.

— Да, он поделился об этом со мной, — он провел ладонью по горящей коже, чтобы ощущения оставались живыми.

— Ты не расскажешь мне?

— Думаю, что не имею на это право. Дай ему время, и сама все узнаешь. Ты готова?

Я кивнула и была в этот момент рада, что он не видел моих раскрасневшихся щек и горящих глаз от желания.

Первый удар не заставил себя долго ждать.

— Ах! Один, — сквозь зубы произнесла я, не ожидая, что сила удара увеличится.

Со вторым шлепком кровь сильнее прилила к коже, и та загорелась так, что каждый последующий удар отдавался приятным жжением и чувствовался сильнее предыдущего.

— Пять! — с протяжным стоном произнесла я, обессиленно роняя голову.

Павел тяжело дышал, и я чувствовала его напряженный член подо мной. До безумия мне нравилось, что я могла вызвать в нем такую реакцию. Он дал передышку. Нам обоим. И несмотря на саднящие ощущения на своей заднице, я была возбуждена и теперь с уверенностью могла сказать, что мое белье намокло. Оставалось надеяться на то, что на белой ткани это было не особо видно.

Я неосознанно поерзала на мужских коленях, но тут же тяжелая ладонь опустилась на чувствительную и раскрасневшуюся до предела кожу, вырывая шипение из моего рта.

— Ты хочешь еще о чем-то спросить?

— Да, — замявшись, ответила я, — не уверена, что выдержу еще удары.

— Готов пойти тебе на встречу, — интригующе произнес он. — Один вопрос равен одному шлепку.

Я какое-то время молчала, сосредоточенная на его голосе и выравнивании собственного дыхания.

Чтож… на это я была согласна. И надеялась, что моя задница сможет выдержать еще один раз. Оставалось задать правильный вопрос.

— Что будет дальше с нашими уроками?

— Наше обучение продолжается. Более того, твоя договоренность с Марком остается в силе. Ты будешь продолжать выполнять его задания.

— Что? Почему? — возмутилась я, но быстро осознав, что натворила, прикусила себе язык.

Теперь меня ожидало два удара.

— Как показал наш прошлый урок, ты раскрыла мне не все свои пристрастия, а смысл был именно в этом. Но, рассказывая о них моему брату, он разглядел еще одно, — он говорил очень тихо и все это время не переставал гладил кожу ног.

Мысль о том, что Павел с Марком в подробностях обсуждали мою сексуальную жизнь, заставило кожу вспыхнуть новым жаром. Я вновь поерзала на его коленях, не контролируя ноющее чувство между ног, напрягая бедра еще больше.

— Я знаю, как ты возбуждена, — хрипло произнес мужской голос, склонившись ко мне. — И вижу, как это чувство растет по твоему пятну на трусиках.

Стыд нахлынул на меня крутой волной, и захотелось провалиться сквозь землю или хотя бы сжаться до размеров атома.

— Не надо этого стесняться, — словно услышав мои мысли сказал он и провел двумя пальцами по влажному белью меж половых губ, которые так и требовали ласки.

Я дрожала всем телом от перевозбуждения и готова была умолять, чтобы его пальцы сделали так еще раз. И еще. И сильнее. И глубже…

— И так, твое последнее наказание – два удара.

Я почувствовала, как он занес руку для шлепка, покорно ожидая его.

Павел

Я точно был слеп, раз не замечал или с удовольствием отказывался это делать, что был не единственным кто был пленен красотой, умом и талантом одной юной особы.

Преподаватель и студентка – запретный плод и проблема, существующая уже не первое поколение.

И как бы я не старался избегать, а скорее подавлять свои ощущения, возникающие при виде и общении с этой девушкой, ограничиваясь лишь нежными и платоническими чувствами, но судьба-злодейка, видимо, решила иначе, подкинув мне любопытную информацию.

Невозможно было устоять, зная, что в такой светлой голове и с виду непорочном теле творятся такие грязные, непристойные и просто потрясающие вещи: возбужденные потные тела, пробивающие до мурашек стоны и желание, объединяющие и оправдывающие это безобразие.

Так вот о чем ты думала, юная Василиса, сидя на моих лекциях и что-то вечно записывая на листке бумаги. Легким взмахом головы она откинула мешающие волосы назад и закусила губу, выражая полное сосредоточение.

Закусила губу…

Идеально место - около преподавательского стола, где открывался вид на аудиторию, позволяющую обхватить взглядом большинство студентов.

Без труда отыскал блондинистую макушку брата, чей помутневший от собственных фантазий взгляд был прикован к лицу Василисы и особенно к её алым губам, которые она так часто позволяла себе покусывать. Он смотрел на неё, словно затаившийся во тьме хищник. Достаточно редкий момент, когда Марк терял свою маску эгоцентричного парня, чем привлекал мое внимание, как горящий неоновыми огнями рекламный щит. Это был необычный взгляд, где играло одно сплошное плотское желание, которое ограничивалось бешеным приливом крови к паху. Нет, там было что-то еще. Могу осмелиться назвать это чувствами: первыми, сильными, настоящими.

Чтож… это будет интересно.

***

Василиса

Это невозможно было забыть, все еще чувствуя некую эфемерность после нашей последней встречи с Павлом. И я с удовольствием предавалась воспоминаниям.

Было странно продолжать и дальше называть вечерние шалости обучением. Между нами происходила химия. Она ощущалась на кончиках пальцев приятным покалыванием и беглыми мурашками от одного только взгляда друг на друга.

Только на коже, как приятный холодок в знойную жару, ощущался еще один внимательный взгляд, который я пока не могла расшифровать достаточно правильно, но это ощущалось откровенно волнующе.