— Вот как? Я могу помочь?

— Я надеялась на это, — прошептала несмело.

Я прикусила губу и посмотрела вниз, туда, где была его ширинка, а потом вновь в глаза Павла, которые в этом свете казались цвета грозового неба. Я не спеша опустилась между его широко расставленных ног, кладя ладони на мужские колени.

— Но ты должен сказать мне как.

Его ладонь легка на щеку, и он провел большим пальцем по моей нижней губе.

— Как ты можешь продолжать говорить и творить такие вещи, но все равно выглядеть так … чисто, — он подался вперед, почти соприкасаясь со мной губами. — Ты – чертово безумие.

Павел вновь откинулся на кресло, и под его взглядом, горящим предвкушением, я почувствовала собственное возбуждение.

— Расстегни ремень, — его голос звучал властно, требовательно, но не грубо, и я с удовольствием подчинилась ему.

Провела ладонями от коленей вдоль ног, пока не дошла до самого ремня, намеренно задевая пах. Он был тверд. В какой момент это случилось? Стоило ли мне дать понять о своих намерениях или же, когда опускалась на колени?

Пальцы слегка подрагивали, но я все же расправилась с пряжкой ремня и избавилась от него полностью. И не нужно быть особо догадливым человеком, чтобы понять, что ширинка – следующая преграда, от которой нужно избавиться. Я подняла руки к пуговице на его брюках и расстегнула, не сводя с него глаз.

Павел сам приспустил боксеры и вытащил член наружу. Он выглядел внушительно в своей полной боевой готовности.

— Открой рот, — хриплый голос вывел меня из секундного дурмана, где я позволила себе нагло рассматривать его достоинство.

Приоткрыла рот, и услышала следующее указание:

— Начни языком.

Я слегка выдохнула, прежде чем коснуться кончиком языка головки. Горячая, солоноватая на вкус, мягкая.

— Ещё раз.

Второй небольшой мазок.

— Больше.

Я лизнула головку всей длиной языка.

— Возьми в рот.

Губы сомкнулись вокруг его плоти, и я рискнула посмотреть наверх, прямо в его глаза, где расширившийся зрачок давно поглотил радужку, а взгляд заволокло похотливой дымкой. Я осторожно провела губами до самого кончика и отстранилась, а затем самостоятельно повторила действие.

Сердце грохотало в груди от всего происходящего, и бедра сжались от возбуждения.

Голова Павла откинулась назад, когда я принялась самостоятельно делать поступательные движения головой, стараясь плотнее обхватить губами его член. Он сжал меня за волосы у самых корней и поддался бедрами вперед, толкаясь мне в горло глубже.

Я на секунду замерла, привыкая к новым и не совсем приятным, саднящим ощущениям в горле, но возобновила движения вновь.

Павел резко откинул мою голову, и я ахнула от неожиданности.

— Немного оближи.

Я, как самая послушная ученица, снова коснулась его языком, теперь более смело, проводя по всей длине и кружа по головке кругами. Чувствовалась каждая венка, даже пульсация в них от нарастающего желания.

Его полу-вдохи, полу-хрипы становились громче. Пальцы сомкнулись на моем затылке, помогая делать головой поступательные движения с каждым разом все глубже, сильнее, быстрее.

Одной рукой Павел поднял меня подбородок, а второй, обхватив себя рукой, впился мне в губы. Пару движений и я почувствовала его дрожь по телу и напряженные губы. Салфетками он вытер следы своего оргазма с руки, притягивая к себе на колени.

— Ты молодец, — выдохнул он мне в шею, проводя по ней кончиком носа.

Мурашками покрывалась кожа, где касалось его горячее дыхание. Мужская ладонь не спеша поглаживала бедро, перекинутое через его колени. Глаза прикрывались, и я растворялась в моменте, наслаждаясь мягкими поцелуями, что оставляли его губы по линии челюсти.

— Почему ты не дал мне закончить до конца?

— Для первого раза ты и так блестяще справилась, — его рука пробралась под юбку, лаская кожу, и не останавливалась, пока не достигла кромки нижнего белья.

Двумя пальцами он скользнул меж моих бедер, прямо по влажному белью, раздвигая половые губы.

Не могу дышать. Хочу чувствовать и гореть от этих ощущений.

— Возбудилась, пока делала мне приятно? — его ухмылка замерла на моей шее, оставляя поцелуй, отчего позвоночник прошибло током.

— Д-да…

— Я тоже скучал, моя девочка, — пальцы надавили чуть сильнее, вырывая мой невнятный стон от приятных ощущений. — Скажи, ты ласкала себя там, представляя меня? — он коснулся клитора сквозь ткань мокрых трусиков, делая круговые движения.

— Ты мне снился, — призналась я на выдохе.

— Расскажи.

— Ты… — я облизнула пересохшие губы, пытаясь совладать с эмоциями, хотя это было ужасно сложно, чувствуя его прикосновения между ног. — Обнимал меня сзади так крепко, и твои поцелуи, такие пылкие и страстные, что …ах…

Он отодвинул край трусиков и проник в меня на одну фалангу. Казалось бы, так мало, но этого было сейчас достаточно, чтобы начать сходить с ума. Я терялась в ощущениях, горела и пылала.

— И ты так же проникал в меня пальцами, пока он целовал мои губы… — Павел нежно прикусил мочку уха, но вдруг замер.

— Он? — спросил он чуть отстранялась от меня.

Ушат ледяной воды обрушился на меня, когда я осознала, что только что ляпнула. Мои мысли, похотливые фантазии о двух мужчинах были произнесены вслух. Щеки горели теперь не от возбуждения, а от стыда.

— Мне…мне пора.

Я встала с мужских колен, настойчиво стараясь не пересекаться с его взглядом, который чувствовался на коже, как прожигающее тепло от долгого пребывания на солнце. И как можно скорее поспешила из кабинета Павла, дабы избежать неудобного разговора, к которому еще не была готова, пока не разберусь в себе.

Рев толпы фанатов футбола, девиц, сохнувших по спортсменам и красивым телам, а также просто любителей халявы и прогульщиков - сейчас наполняли, а точнее разносили университетский стадион. Игра не на жизнь, а на смерть в этот слишком знойный для апреля день состоится между будущими филологами и юристами.

Обычно я обхожу стороной такие мероприятия, предпочитая проводить время с пользой, а не за бестолковым наблюдением катающимся по полю мячом. Этот ор на уши, что давит на барабанные перепонки с двух сторон, да еще и под солнцепеком – ад, не иначе.

Но все же сейчас я была здесь.

Ради Марка. Потому что он попросил. Настойчиво.

Вяземскому несколько раз удавалось подкараулить меня в стенах нашего храма знаний и утащить в пустой кабинет или нишу, где мы были скрыты от посторонних глаз. И только в этом убедившись, он припадал к моим губам так жадно, словно они были его кислородом и без меня он не дышал вовсе. А я ничего не могла с собой поделать и слабовольно отдавалась ему в объятия.

Между поцелуями он спрашивал, пойду ли я на его матч. Эти глаза, как у кота из Шрека, мне будут сниться еще долго. А еще его поцелуи: тягучие и мягкие. Он наслаждался каждой секундой, что я позволяла провести со мной. А после отталкивала и в очередной раз просила не делать так на виду у всех. И он принимал правила моей игры, не спрашивая в чем дело, потому что был неглупым парнем и скорее сам все прекрасно понимал.

В отличие от меня.

Я хотела выбрать. Я терзала себя выбором между двух мужчин, проявляющих ко мне симпатию. И как бы я не пыталась разобраться в своих чувствах и отдать кому-то больше предпочтения, у меня не получалось.

Павел не обещал мне никаких отношений, лишь наше «обучение», которое зашло слишком далеко. Но ту химию, что кипела и бурлила между нами, не хотелось нарушать. Марк хотел и желал меня уже многие годы, но, где гарантия, что, получив желаемое, его интерес ко мне не пропадет? И мой к нему? Ведь чувства начали возникать к дерзкому самовлюбленному парню, который сейчас в моих глазах превращается в нежного и пушистого. Правда, и такой он мне тоже нравится.