И я только сейчас замечаю, что парень обнимает за талию красивую рыжую девушку, но держит её как-то отстранённо, холодно, словно аксессуар. Та, несмотря на это, счастливо улыбается, нашёптывая что-то ему на ухо.

Возможно, я ошибаюсь, но в этот момент ледяные глаза парня впиваются в Машу, и он, дёрнув уголком рта, притягивает рыжую красотку к себе вплотную, его татуированная ладонь ложится на ее округлую ягодицу и собственнически сжимает её.

— Я чего-то не знаю? — требовательно дергаю подругу. — Что происходит?!

— Извини, Лен, но я больше не хочу находиться здесь, — она гордо вскидывает подбородок. — Я ухожу. Ты со мной?

— Да, — растеряно выдыхаю. — Но надо попрощаться с Костей…

— Жду на улице. Не выйдешь через пять минут — уеду одна.

Не успеваю даже моргнуть, как Маша срывается с места и королевской походкой шагает к выходу.

Татуированный даже бровью не ведёт, сохраняет абсолютное безразличие. Но в последний момент всё же облизывает голодным взглядом фигуру моей подруги и раздраженно играет желваками.

Лихорадочно начинаю искать глазами Астахова, потому что та сцена, свидетелем которой я сейчас стала, не даёт мне покоя.

Что связывает мою Машу с этим зверюгой? Я хочу узнать немедленно!

Не найдя именинника в главном зале, решаю, что не судьба мне сказать Косте пару слов на прощание, поэтому выхожу в холл, находясь мыслями уже далеко отсюда.

— Лен, ты решила уйти по-английски? — Астахов ловит меня на выходе. — А я тебе коктейль несу.

— Костя, я не пью алкоголь.

— Он безалкогольный. Держи, — протягивает мне бокал. — На посошок, как говорится. А то обижусь.

Пару секунд раздумываю. Но мне так хочется побыстрее добраться до Маши, что я не вступаю в спор.

Быстро хватаю бокал и пью его содержимое, по вкусу напоминающее сок.

— Спасибо, — возвращаю пустую посуду в руки парня. — Ещё раз с днём рождения. Извини, что рано убегаю.

Астахов лишь молча продолжает улыбаться.

Я разворачиваюсь. Иду к двери, и вдруг мои ноги наливаются тяжестью, а звуки становятся растянутыми, будто кто-то замедлил скорость воспроизведения.

Сознание туманится, стены пол и потолок кружатся.

— Прости, Лен, — слышу шёпот на ухо. — Обещаю, ничего плохого с тобой не случится.

Оседаю в руках Астахова, как тряпичная кукла, тело мне словно не принадлежит. Становится аморфным. Невесомым.

Сознание не отключается, но его будто заволакивает тяжёлым туманом. Мысли тонут в вязкой дымке. Воспринимаю всё происходящее через призму заторможенности и полубреда.

— Кос-тя… — ловлю стеклянным взглядом лицо парня. — Мне… плохо.

Эхо от слов болезненно врезается в мозг. Зажмуриваюсь, затем пытаюсь проморгаться, но прогнать морок не получается.

— Всё хорошо, Лен, — он берёт меня на руки. — Я помогу.

Направляется куда-то вглубь дома. Слабо цепляюсь за лацканы его смокинга, пытаясь поймать мысли, которые упорно ускользают, как вода сквозь пальцы рук.

— Ма-ша, — в голове простреливает вспышкой. — Она уедет без меня… Мне надо к Маше…

Делаю попытку вырваться, но получается лишь жалко замедленно дёргаться, Костя этого даже не замечает.

— Маша уже уехала, — сообщает ровным тоном. — А ты захотела остаться со мной.

— С тобой?.. Зачем?..

— Как это зачем? Я же тебе нравлюсь. Уже забыла, глупенькая?

Задумываюсь. Не получается выловить ни одной мысли, подтверждающей слова Астахова, но мне сейчас так плохо… может быть, что-то случилось с памятью? Не могу сосредоточиться — гул в голове перекрывает мысли.

— Наконец-то! — слышу нетерпеливое шипение. — Я уже заколебалась тебя ждать!

Из темноты коридора выплывает Марина, вытягивает руку и указывает куда-то пальцем.

— Вот сюда вставайте. К стене.

Парень послушно ставит меня на ноги. Я продолжаю цепляться за него, потому что без поддержки просто рухну на пол.

— Костя… — медленно поднимаю голову, фокусируя взгляд на расплывающемся лице. — Помоги мне… Нужно вызвать скорую… Что-то не так…

— Всё так, моя красавица, — шепчет, бережно заправляя пряди моих волос за уши. — Мы сейчас кое-что сделаем, а потом я обязательно позвоню нашему семейному врачу. Он тебя осмотрит. Договорились?

— Что мы сделаем?.. — внутри бьётся что-то похожее на панику.

— Тебе понравится, — его большой палец гладит мои пересохшие губы. — Обещаю.

— Хватит с ней нянчиться! — злобно рычит Марина. — Делай то, что должен! Быстрее!

Астахов напрягается от её голоса, но в ответ ничего не говорит.

Притягивает меня себе, берёт мои руки и закидывает себе на шею.

— Развернитесь, — звучит жёсткая команда. — Сам обопрись на стену. Всё должно выглядеть, как будто это она тебя зажимает, а не ты её.

Парень молча исполняет сказанное.

Откидывается на стену, крепко держа меня за талию.

От всех этих резких движений голова начинает кружиться ещё сильнее. К горлу подступает тошнота.

— Перестань, пожалуйста… — хнычу жалобно. — Костя…

Больше мне ничего не удаётся сказать, потому что в этот момент в мои губы впивается чужой рот, перекрывая возможность дышать.

На задворках сознания это вызывает резкое отторжение и протест, но физически и морально я никак это не проявляю. Потому что словно не принадлежу себе.

Как безвольная тряпка висну на шее парня, позволяя лапать меня и мучить мои губы.

— Супер, — слышу довольный голос Марины. — Видео записала. Сейчас ещё сделаю фото.

Не знаю, сколько продолжается этот ад. Мне кажется, целую вечность. Но самое ужасное, что с каждой секундой руки Кости позволяют себе всё больше и больше свободы, становятся наглее. Поцелуй становится глубже и грубее. Парень заводится, а меня тошнит сильнее от его запаха и вкуса.

— Достаточно! — приказывает Марина.

Астахов не сразу, но останавливается.

Его глаза горят голодом. Тяжелое дыхание обдаёт мое лицо.

И именно в этот момент в мысли врывается разъярённый образ Вагнера, который словно стоит возле нас и всё видит. Галлюцинация настолько живая, что я начинаю плакать.

— Да-нис… — болезненно тяну. — Давай уйдём отсюда… Я не хочу здесь оставаться…

— Вот дура, — ядовито усмехается Марина. — Забудь о нём. После этих кадров Данис вычеркнет тебя из своей жизни…

— А после сделает меня инвалидом, — невесело хмыкает Костя.

— Ничего с тобой не случится, не скули. Твой отец позаботится о твоей безопасности.

Морщусь от их голосов, потому что они заставляют мою голову разрываться от боли. Лоб покрывается испариной, сердце стучит на уровне горла. Я не понимаю, что происходит с моим организмом. Он словно пытается всеми силами справиться с отравлением.

— Нам ещё надо снять горяченькое, — продирается в сознание голос Марины. — Неси её в свою комнату.

— Нет, — твёрдо чеканит Астахов после очередного приказа Марины. — Вагнеру будет достаточно того, что уже есть. Хватит грязи!

При этом он задвигает меня себе за спину, отгораживая от брюнетки.

Чтобы не упасть, прислоняюсь к стене, чувствуя, как мои внутренности сворачиваются в тугой комок.

Дышу рвано, с каждой секундой становится всё хуже. По телу прокатывается озноб, легкие будто кислотой обжигает.

— Хватит грязи?! — слышу издевательский смех. — Поздновато ты опомнился, не находишь?

— Всему есть предел. И твоим дебильным требованиям тоже. Я больше не хочу учувствовать во всём этом…

— Ты идиот, если думаешь, что можешь сейчас дать заднюю. Это так не работает, мальчик, — Марина шипит змеей. — Бери девку и делай, как я сказала. Иначе уже завтра все, в том числе твоя мать, узнают, как и с кем твой папаша развлекается на стороне.

— Какая же ты всё-таки дрянь! — цедит Астахов на грани бешенства. — Тебя надо изолировать от общества. Ты реально больная!

— У меня просто хорошо развит инстинкт выживания, — усмехается. — Но сейчас не об этом, — голос становится жёстким. — Исполняй наш договор до конца, тогда я не предам огласке компромат на твоего отца.