– Здесь же есть лестница.

– Я не хожу по этой лестнице, – тихо ответил он. – Сколько себя помню, двери на лестницу были закрыты, видимо в них что-то повредилось, не было никакой возможности сдвинуть их с места. Но потом, когда я вернулся сюда после университета, я все-таки приоткрыл одну из дверей и стал подниматься. То, что я нашел, поубавило во мне желание проходить там.

– Что это было?

– Трупы. Высохшие трупы – мужчина и женщина в старинных одеждах. Они сидели на ступенях, привалившись к стене.

– Откуда они там взялись?

– Не знаю, это чей-то скелет в шкафу… не знаю, что он делает на моей лестнице, – пошутил Андре, к нему вновь вернулось его ироничное настроение. – Сидят там с 14 века, ну, судя по костюмам.

– С какого?

– Дому около 800 лет, так мне говорили родители.

– Жаль я не познакомился с твоими родителями…

– Да, все умерли…

– Почему ты играл без меня? – спросила девушка, когда улучшила возможность.

– Нельзя, чтобы это было меж нами.

– Что это?

– То, что несут в себе эти песни…

Книга открыта. Вложенные страницы. Диктовка вторая. Поэт

Лодка и парус трепещет

Хлещет волна седая

Сердце поэта отыщет

Свой виноград для вина

Мука чудовищной краски

Черная строчка бела

Корзина кисточек, масло,

Холст натянут. Чернил

Нужно вылить в их сердце

На шкуры леопардов и змей

В нежные лотосы, в грязь,

В солнце и ночь под глазами.

Серый дом – земля

Звонкие лопаты

Как стихи стальные

И вечным надгробьем – облака

Река и трава с метелками

Глаза не закрыты – зарыты телами

Стена. Пуля. Мечтал ли он?

Самоуверенный и наивный

Мальчик грубый с темной головой

Кровь и вино – одно

Рука ломает хрящ

Нужно крепким быть

Пить соль и рот не кривить

Голь, городская рвань

Он растворился в ней

Чтоб не кричать о себе

Жемчужина в скорлупе

Почему душа так легка?

Тлеет свеча на бумаге

Рука дрожит от слез

Облако пеплом плывет

Костер потух. Умирает.

Лампа тиха. Пулемет

Дремлют слова на листе

Окна хмурь – ерунда.

Плевки на мостовой озябшей

Вечерние песни и свист

Камни глодают подошвы

Груды мертвых и трупы

Актеров телегой раздавленных

Мощь нарастает выпростав

Пальцы, ручищи, ступни

Махровые шишки с бульбами

Звезд. Козни милых

Грязь по колено. Зубы сжимаются

Скрежет и жесть, пожатая наспех

Мельница жизней замелет

Зачем только? Комет мокрота

В огонь – и взорвется

Улицы муторны, голодны, выпиты

Скрябно и курно журчит поток

Удивляешься настырности жизни

Урывающей обнищалый хлеб

Со стола совести.

– Малыш, когда ты успел так налакаться и с чего? Мы вообще-то собирались на ужин – на важный ужин! Что стряслось?

– Я понял…

– Что же это было такое сложное, что для этого пришлось столько выхлестать? Теперь мне что придется идти одному?

– Роланд, я понял, мне нужно встретиться с ней.

Поворот! Роланд уже подумал, что важный ужин может случиться в другой раз, а такое упускать никак нельзя. Он подвинул валяющегося на диване брата и присел на край.

– О ком ты?

– Девушка одна, я не знаю ее имени, я видел ее два года назад на юбилее отца, и потом я снова увидел ее в городе. И сегодня…

– И почему ты не заговорил с ней сегодня?

– Как-то не было повода начать разговор, она была не одна и меня не заметила.

– А ты что-то сделал, чтобы заметила?

– Роланд, что я мог сделать?

– Да что угодно! Что угодно можно делать, когда с девушкой хочешь познакомиться, главное только не зашибить ее случайно до смерти, бутуз, все остальное подходит – слегка наехать на нее машиной, наступить на ногу, облить шампанским, посыпать пеплом!

В последнее время Артур так погряз в своих делах, что, казалось, забыл о существовании противоположного пола, а сейчас этот двадцативосьмилетний увалень думает о какой-то девушке. Роланд, завелся от этой новости не на шутку и уже предвкушал романтическую авантюру. Он знал, что у Артура романы обычно случались, когда его брали штурмом, он тогда ненадолго сдавался в плен, потом ему это надоедало и он искал лазейки, чтобы улизнуть, но когда сам Артур хотел завязать с кем-то отношения, он обычно не знал, с чего начать и как подойти, и эти отношения чаще оставались платоническими.

– Я не паяц какой-нибудь! Мне просто нужно как-то встретиться с ней…

– Что за девушка?

– Она… очень красивая.

– Да, Артур, конечно, но только расскажи хоть что-то, чтобы я мог понять, где ее искать.

– Она у нас была со своим отцом… кажется, он архитектор, но я точно не помню, мне тогда так и не удалось к ним подойти.

– Бедняга! – Роланд потрепал брата по коротким жестким волосам. – Архитектор? Послушай, его фамилия Трево?

– Не помню!

– У девушки темные волосы?

– Да.

– Такая, словно фарфоровая?

– Просто хрупкая.

– Конечно! Эммануэль Трево! Она очень даже…

– Ты что… ты и с ней спал?

Роланд пожал плечами: «Почему бы нет?»

Артур схватил Роланда за грудки, и уставился на него красными мутными глазами.

– Отвечай!

Роланд расхохотался, но Артур начал трясти его так, что от его рубашки отлетела пуговица.

– А, дурья башка! Тормоз несчастный! Ладно, дыши!

– У тебя с ней ничего не было?

– Я с ней знаком, – загадочно промурлыкал Роланд, Артур насел на него и притиснул к спинке дивана. – Но у меня с ней ничего не было, кроме… – продолжал издеваться старший брат.

– Роланд! – заорал Артур, вскочив. – Говори!

Роланд блаженствовал! Такого накала страстей он не видал уже давно, и как ни странно, хоть это были не его страсти, но мощь этого пока еще безответного чувства, эта пока еще такая новенькая влюбленность брата захлестывали его волной эйфории. И он мог, снова мог почувствовать ее с той же силой, как в юности, когда все сметалось вдруг взорвавшимся в тебе чувством.

– Ты пьян, дорогой мой! – нежно сказал он.

– Сейчас получишь!

– Тише! Я… с ней… знаком… потому что… она… у меня… Ну, угадай!

– Иди к черту! Я сейчас из тебя всю душу вытрясу!

– Тогда ничего не узнаешь!

Роланду так хотелось потянуть еще, но он видел, что братишка на последнем издыхании, еще немного и совсем перегреется.

– Ладно. Она выбрала у меня в галерее пару картин. У меня есть ее адрес. И она не в моем вкусе. Это абсолютная чистая правда!

Артур плюхнулся на диван, у него действительно все силы ушли на этот разговор.

– А кстати, погоди-ка! Ее отец сегодня там будет! Есть шанс, что и она придет! Быстро приведи себя в порядок и поедем!

– Ты что, рехнулся? Ты на рожу мою посмотри! Я в таком виде никуда не поеду.

– Поедешь, еще как поедешь! Навстречу своему счастью! Ну-ка пошли!

Он попытался отодрать Артура от дивана, но тот только вяло отмахивался. Однако взведенная пружина уже не давала Роланду бездействовать. Зная, что справиться с Артуром силой он не сможет, он решил перехитрить брата.

– Артур, что это? Ты что ничего не чувствуешь? Где тебя угораздило? – Роланд смотрел на спину Артура.

Тот лениво отклеился от дивана и попробовал посмотреть.

– Да ты встань, вот, рукой проведи!

Артур недоумевая завел руку за спину, и Роланд схватил и начал выворачивать эту руку совсем не в шутку.

– Сдурел?

– Сейчас же в душ! Пошшли! – он затолкал Артура в душ, врубил холодную воду. – Да не ори ты! – Когда Артур смог вырвать из клешней брата свою руку, он успел намокнуть и окоченеть.

– Роланд, отвали!

– Артур! Поедешь! – И тут Роланда осенило. – А если ты сейчас не поедешь, обещаю, я соблазню ее, и ты знаешь – так будет!

На вечере было, где затеряться, Артур молчаливо отстаивался в компании друзей отца, если бы не их головы, ему было бы видно почти весь зал. Эммануэль. Роланд был прав. В темно-зеленом струящемся платье она иногда попадала в поле его зрения, потом исчезала, говорила с кем-то, смеясь чокнулась с Луи Пеллерэном, они болтали как давние друзья. Артуру казалось, что он становится каменной статуей. Любое движение было мучительно, даже повернуть глаза больно. Роланд подошел к ней и заговорил. Почему так легко? Разве это возможно? Она неприступно хороша. Как находиться рядом и быть таким же как всегда?