— Я тебя понял.

Это были его последние слова, когда я обернулась, его уже не было. Он не ждал меня после урока, не ждал у дома — облегчение. Неужели понял? Вопрос оставался только в одном, захочет ли он остаться друзьями, приятелями или полностью вычеркнет из своей жизни.

— Невестка, моя ты золотая, сработало, — Мурад навалился у самого порога, обнимая до хруста костей.

— Эй, — Заир протиснулся между нами, спрятал за своей спиной.

— Жена вернула меня в комнату, прощай диван, прощай жизнь евнуха! — Мурад начал пританцовывать, радостно приподнимая руки, играясь с плечами.

Приглушенная музыка волнами растекалась по салону. Дома за окном редели, уступая место высоким деревьям. Смутная мысль о переменах успокаивала, вселяла уверенность, что теперь всё будет по-другому, теперь я была не одна. Неужели, весь секрет был в том, чтобы положиться на другого. Позволить ему проникнуть в мою жизнь, дать немного управления.

— Выше нос, — Заир поддел двумя пальцами кончик моего носа, — пора забирать твоего отца. Думаешь рано?

— Всего месяц прошёл, он уже завтра сорвётся.

Надежда была, она оставалась всегда, грела мою душу о воссоединении семьи. Правда, всегда втоптана, смешена с грязью, отчего, теперь должно быть иначе. Я себя обманывала. Достиг ли отец того, чтобы понять самому, захотеть этого, взять себя в руки.

— Не переживай, оставь это на меня. — Заир выжидающе посмотрел на меня. — Сорвётся, верну обратно.

Поверила, это оказалось довольно легко, учитывая наши запутанные отношения. Что дальше? Ребёнка нет, признаемся или продолжим ломать комедию. Вот Хазар удивиться, прогонял, а я только плотнее засела, да и не вырвать теперь.

— Расскажешь, о чём думаешь? — Машина проехала через белые ворота, оказалась на территории лечебницы.

— Не сейчас, — отмахнулась, мыслей было так много, что ухватиться за одну и собрать воедино не могла.

Только бы сейчас отец трезво посмотрел на свою жизнь, да не так что захотел укрыться, а поменять. Единственное, чему я научилась от него, это бегству. От проблем, людей и себя. В этом я преуспела, мне не нужен был помощник, в виде алкоголя, словно это было вшито с рождения. Разве что с Заиром у меня этого не получилось. Меркантильность и легкие деньки обернулись ко мне своим ликом и ударили по щеке, оглушили.

Знакомая медсестра с каштановыми волосами проводила нас. Улыбка не сходила с её лица, она продолжала нахвалить отца на каждом шагу, показывала новые фотографии на стенах.

— Последним этапом мы проверили сессию с психологом на природе, — Она пружинила вокруг нас, уводила по коридору. — В ней он простил прошлого себя.

— Надо же, сам на все согласился, и отпираться не стал? — Заир взглядом указал на медсестру, что-то хотел сказать, но я не поняла.

— Простил себя, — повторила, смакуя слова.

Не сказал, ничего не говорил о себе, закрывался. Родная дочь не смогла за столько лет к нему поступиться, а тут месяц. Отпустил прошлого себя, а знала ли я его прошлого, буду ли знать будущего.

— Сам-сам, — медсестра стушевалась, шаг её ускорился.

Отец вовсю прощался с соседями, красочно жестикулировал, делился впечатлениями и желал выздоровления. Не сразу он нас заменил, первым делом накинулся на медсестру.

— Галчонок, если бы не ты, — заметил, отступил на шаг.

Галчонок значит, вот и лечебный секрет. Теперь поняла его намёк. Она поправила волосы, отошла к стене, давая отцу пройти и обнять меня. Запах меда и черного чая, такие перемены в нём мне определенно нравились, он поцеловал меня в щёку и ещё крепче сжал в объятиях.

— Дочка, родная, — голос его был нежным, ласковым. — Вижу, шеф с тобой.

— Куда мне теперь без вашей дочери.

— Без дочери моей, скажет тоже. — Он смерил нас взглядом, будто примеряя в голове, подходим мы друг другу или нет. — Грузчик, теперь охранником сделался?

— Началось, — закатила глаза, на манер Юли, приоткрыв рот.

— Вы против?

Отец ничего не ответил, подошёл к Заиру ближе и пожал ему руку. Пальцы его с нажимом продавились, он проверял мужчину на прочность, Заир и бровью не повёл.

— Здоровый, хорошо. — Отец одобрительно похлопал Заира по плечу.

Вещей у отца не было, он переоделся в то, что мы ему привезли. Галчонок испарилась, видимо, не хотела попадаться мне на глаза. Даже проводить нас не стала, ничего, чувствую, мы с ней скоро увидимся.

— Адочка, дочка, ты мне вернёшь ключи? — Подал голос отец, когда мы уже оказались в городе.

Заговорил, думала, протянет пару дней, потом спросит. В голове пронеслось «сорвётся», обязательно, только дай ему волю. Стало быть, не помогло, а весь этот фарс был наигранным, а я обрадовалась. Не было чудесного излечения, только игра видавшего виды актёра.

— Какие? — Мой голос прозвучал грубо, отстраненно.

— От квартиры и машины. Нужно мне свою жизнь строить.

Может, ошиблась? Он взрослый человек, да и бабушка говорила, что ему поможет только женщина. Влюбился старый.

— Медсестра?

— Да.

Посмотрела на Заира ища помощи. Вот так его отпустить на волю случая? Поругаются, и он опять за бутылку возьмётся, а если и ругаться для этого не придётся. Заир одобрительно кивнул.

— Но только от квартиры.

— А машина?

— У тебя нет прав, и запрет на их получение на пять лет.

— И что? — Отец почувствовал взгляд Заира, через зеркало заднего вида, они встретились и он успокоился. — Пусть так.

Достала из сумки связку ключей. Подумать только, раньше я думала его так удержать, ограничить, теперь сама отцепляю ключи и протягиваю ему.

— И бабушку не забудь навестить, она тебя ждёт, — сказала напоследок.

Ещё бабушка. Нужно узнать про лечение, может, есть альтернативные методы, или они помогут мне найти другой подход. Виски сдавило. Отец вышел, может в этот раз получится?

Не заметила, как мы подъехали к дому, Заир открыл двери и подал мне руку.

— А сейчас?

Хотел узнать мои мысли, проникнуть глубже. Этому мужчине всё не сиделось на одном месте, он нуждался в той близости, на которую я не была готова. Личное пространство для него значило другое, отличалось от общего понятия, было личным пространством двоих. Он хотел близости душевной, после которой начинаешь чувствовать друг друга на иных вибрациях, без слов, понимать состояние по лицу, по глазам определять тяжесть.

— Много всего, дай им осесть.

Ужасалась этому, для меня было страхом раствориться в ком то, отдать всего себя и быть преданным. Такое могла и не случиться, но шанс слишком велик. Я позволила ему то, что не позволяла другим, даже Стасу не удалось приблизиться ко мне настолько.

— Кемаль, ты меня так раскормишь.

— Конечно, тебе надо есть много, ты слишком худая.

— Худая, толстая, не поспеешь.

— Не надо поспевать, ты очень красивая, к чему тебе так гнаться за вниманием?

Они не услышали нашего возвращения. Заир собирался пройти в комнату, остановила его, придавив к стене и шикнула.

— Подслушивать не хорошо, — прошептал на ухо, склонившись.

— Совсем немного не считается, — так же шепотом.

Заир поднял руки, сдался. Щёку опалило его горячее дыхание, не двигалась, он был слишком близко. Качнулся, мазнул губами по щеке, поднялся к виску. Нежные, приятные прикосновения. Рука его опустилась на спину, начала вырисовывать линии.

— А что за Зухра? — Опьянение спало, уступило любопытству, Заир разочарованно выдохнул.

— Местная сумасшедшая, мне десяти не было, когда она к родителям свататься начала. Сейчас ей пятьдесят, и донимать родителей стала чаще, а после третьего развода её совсем понесло.

Смех подкатил к горлу, зажала рот ладошками. Эмир и Айсу были жестоки, слишком. Так издеваться и шутить над сыном, а если и правда решили на старухе его женить. Она непременно счастлива будет. Не смогла сдержаться, смех прорывался наружу, оглушительно отскочил от стен. В комнате сделалось тихо.