— Я дам тебе время.

Его рука легла на мою шею, погружаясь пальцами в волосы. Приблизился, и коснулся губ, как само собой разумеющееся, так, словно он делал это постоянно. И вот уже к моим щекам прилила кровь.

— Я тебе всё сказала! Ключи от квартиры я забрала, будешь теперь жить с бабушкой, пора уже завязывать с алкоголем и гулянками, — пакеты мешали мне прикрыть уши, чтобы хоть немного заглушить голос отца. — Вещи на первое время я перевезла.

— Ты с плеча рубишь, сказал же, что больше такого не повториться.

— Ты мне это говорил ещё в прошлый раз, и до этого тоже, доверие исчерпалось.

Повернулась к нему. Неглубокие борозды морщин на лбу и повисшие плечи, наводили меня на мысль о неизбежной старости, которая подступала и очерчивала свои линии, на когда-то молодом и здоровом теле. Он губил себя, ранил, делал это так эгоистично, что у меня скрипели зубы от злости.

— И что теперь? Назначишь мне комендантский час и будешь контролировать?

— За меня это сделает бабушка, — поднялась по ступенькам и остановилась у двери, — будет видеть тебя чаще одного раза в месяц, благодать, ты не находишь?

— Смотрю на тебя и вижу себя в молодости, а от матери ничего, — он поравнялся со мной и достал ключи из кармана. — Она была такой нежной, задорной, всегда тонко чувствовала людей, и мягко на них влияла как лисица. Жаль, что ты задушила эти качества в себе.

— Их и не было.

— Себе то хоть не ври.

Глаза защипало от подступивших слёз, шмыгнула носом и сглотнула горечь во рту. Ругаться не хотелось, да и смысла в этом с годами я не находила, лучше было смолчать в такие моменты. Ничего, всё обязательно образумится, нужно только немного потерпеть.

— Вовочка, сыночек! Как я рада, родной, — Клавдия от одного его присутствия излечилась, напрочь позабыв про палку и больную спину, выбежала в коридор как легкоатлет. — Спасибо, что доставили его. Сколько я вам должна?

— Так и не узнает? — Отец усмехнулся, поглядывая на моё лицо испод плеча.

— Отстань. Разувайся и дуй в ванную, а то от тебя нос закладывает. — Поставила пакеты и проследовала в гостиную.

— Вовочка, а кого ты привёл? — Бабушка недовольно поправила ворот цветастого халата, и скривила губы.

— Дочь моя, звать Адой. Ты, мама, знакомься, а я пока пакеты отнесу.

— Дочь?! Такая взрослая, когда же ты успел? — Клавдия прошла к дивану и плюхнулась на него, положив руку на сердце.

— Не переживай бабуль, дети быстро растут. — Принесла стакан воды, и присела рядом, наклонившись в её уху. — Вовка сейчас немного не в себе, за ним присмотр нужен. Боюсь, как бы гены деда верх не взяли, так же бутылкой грезить будет.

— Сын не такой, он порядочный мужчина, всё в семью несёт.

— Ага, как же, но ты, если что, звони мне обязательно.

В телефоне Клавдии как я только не была записана: помощь, группа реагирования, Вовочка 2, внучка. По-последнему они никогда не звонила, а как находила, сразу же стирала, полагая единственную вещь, которую не успел сделать сын, это обзавестись детьми.

Покинула их только после обеда, когда убедилась, что новых причуд не ожидается. Напоследок, между отцом и бабушкой завязался спор, касаемо моей принадлежности, их было слышно через закрытую дверь: «Внучка это твоя родная, мама, что ты постоянно её выпроваживаешь», «Нечего чужих людей надолго пускать».

Вроде не всё так плохо? Скатилась по стене вниз, включая музыку в наушниках. Высокая громкость помогала мне отвлечься, не позволяя полностью уйти в переживания. Сейчас они были вовсе ни к чему, и могли всё испортить.

Студия лепки находилась на окраине города, и соседствовала с небольшим парком и почти высохшей речушкой. Трехэтажное здание, выстроенное в сороковые годы, имело довольно необычные скосы на углах крыш, делая её шестиугольной, и точно такие же по углам стен, отчего некоторые комнаты были круглыми. Впрочем, здание было разрушено во время войны, и восстановлено в несколько заходов, сначала для приходской школы, потом для дома искусств.

Добираться было довольно тяжело, да и стоимость уроков била по карману, однако, Роман Иванович был самым идеальным для меня учителем. Выигранные конкурсы, поставка фигурок на выставки, и бесчисленное количество желающих, приобрести его работы. Он был почти недосягаем, если бы не уроки, что он преподавал.

— Это только кусок глины, и не более, — он повернул фигуру человека, что вмещалась в его ладони, — Пропорции тела неплохие, лицо в этот раз ты решила обойти, плохо. Плавных линий не хватает, нет деталей, нет жизни.

Опустила голову на руки, сил совершенно не оставалась.

— Я буду стараться лучше.

— Для начала тебе надо на окружающий мир посмотреть, — скрючившийся, в раздутых штанах, перевязанных на поясе веревкой. Если бы не знала, кто передо мной, приняла бы его за бродягу.

— При чём тут мир и техника? — Оглянулась по сторонам, может и правда что-то не замечаю?

Всё было аккуратно разложено по полкам, только рабочий стол был в полном беспорядке. Сделанные фигурки он накрывал стеклянным колпаком, отворачивая их лицами к стене.

— Зачем техника, если ты не умеешь подмечать детали. — Он вернул в руки мою работу, и ткнул в неё пальцем. — Кто это? Мужчина или женщина? Какие особенности тела? Какой отпечаток кожи? Какая эмоция на лице?

Впала в ступор, вглядываясь в глину. Что за ерунда?

— Оно должно быть живое, а ты пока научились создавать только мертвую материю.

— Но ведь фигурки не оживают, — осторожно произнесла, словно в меня сейчас полетит пол мастерской.

— Если не уметь их делать.

— Согласна, вышло паршиво. — Перегородила дорогу, не давая Роману вернуться к столу. — Но это не значит, что я сдалась!

— Посмотрим, насколько велико желание.

Он вышел ненадолго и вернулся с гайкой в руках. Постелил на углу стола чёрную ткань, аккуратно положил гайку сверху и кинул мне в руки маленький кусок полимерной глины.

— И многих вы так отшили?

— Меньше разговоров и больше дела. Создай мне близнеца.

— Сложно сказать экспертное мнение, когда ты так смотришь.

— Экспертное? Мнение обывателя, я жду.

Заир внимательно вглядывался в гайку из полимерной глины, устроенная на его ладони, словно неведомая драгоценность. По мере того как он пытался взять её пальцами, я начинала издавать звук, очень похожий на рык зверя, на самом деле, это было от нетерпимости.

— Что он тебе сказал?

— Какая разница, сейчас для меня важно твоё мнение.

Заир улыбнулся уголками губ, и чтобы скрыть это, прочистил горло и увёл голову в бок. Ещё раз внимательно осмотрел деталь, крутанул ладонь, осматривая под другим углом скрытые замыслы, которых не было, но он из-за всех сил пытался их выдумать.

— Не бойся меня расстроить, говори правду, мы же с тобой деловые люди.

— Хорошо-хорошо, — он сдался, положил творение на стол, голову упёр о руки. — Резьба внутри кривая, расстояние между бороздами маленькое, и сами они получились довольно мелкие. А в остальное, гайка, как гайка, очень хорошо получилось.

— Почему ты зацепился за борозды? Они бросаются в глаза?

— Крепление не будет держаться, конструкция сорвется почти сразу.

— Может он это имел в виду?

Заир вопросительно изогнул бровь, и помахал кистью, как бы торопя.

— Сказал, чтобы глаза свои шире раскрыла, не вижу, видите ли, ничего, слепая.

Качнулась на ножках стула, пальцами придерживаясь за край стола. Свежий воздух проникал в лёгкие, пронизывая холодом изнутри. Поёжилась, укутываясь в серую толстовку, и разглядывая мак, поросший вдоль забора. Свинцовые тучи расплывались после дождя, и красные лепестки запылали с первыми показавшимися лучами солнца.

— Мурад с Ясминой всегда опаздывают, опять по пути кого-то встретили, а он и рад языком почесать, только невестка стоит как пятилетка, и ждёт его. Ай, этого мужчину не исправить, Айсу, — Медина вышла из дома постелить перед дверью новый коврик. — На что вы там смотрите?