— Мадам? — Ко мне подошёл высокий мужчина в тёмной униформе, голова его прикрыта каской, сразу заметила вытянутые и закрученные в сторону усы, он опустил взгляд на правую руку. — Мадемуазель, извольте узнать, что привело вас в это место?

Манера речи его была чудной, совершенно непохожей на работу, которую ему приходилось выполнять.

— Мне нужен Ростислав Ильич.

— Вот и я, собственной персоной, — он снял каску, и учтиво, манерно поклонился.

— Не стоит, я вовсе не хозяйка этой территории.

— К чему вы это решили уточнить?

— Я по другому вопросу, касательно ночного происшествия и вашего заявления.

— Следователь?

— Дочь.

С минуты лазурные глаза недвижимо смотрели в мои, за ними был быстрый процесс переваривания информации. Брови его поползли наверх, он закивал и указательным пальцем ударил себя по кончику носа.

— Стало быть Ада Владимировна?

— Вы меня знаете?

— Отец ваш показывал фотографии, только вы были чуть меньше, кажется настолько, — ладонь его опустилась на грудь, примеряясь, я подошла ближе, наглядно показывая, что ладонь и уровень моей макушки на одном уровне. — Стало быть, сделаны недавно. Ах, да, заявление. Вы уж меня простите, не мог по-другому, хозяин обязал.

— Чей хозяин?

— Мой, вернее моего потраченного трудового времени. — Он жестом попросил пройти за ним. — У вашего отца золотые руки, но совершенно пустая голова, стоит рюмкой поманить и он уже мчится как очумелый. Недавно пропал, вчера заявился.

— За деньгами?

— Нет, рассчитан уже. Работать говорит, хочу. — Ростислав достал из кармана платок и вытер пот со лба. — Главное, как пропадать, не отвечать на звонки, это он умелец, а как в бригаду брать его не захотел, затаил обиду. Да и пришёл уже пьяный.

— Пьяный? — Остановилась, внутри обрывались тросы терпения, металлическая конструкция внутри гудела, заходила из стороны в сторону.

— Да-да, поэтому близко к сердцу и принял.

Мы прошли в маленький железный дом с окном, который напомнил мне контейнер. Внутри чисто и прибрано, обеденный стол, небольшая кухонька, утварь и монитор. Ростислав поднял подушку со стула, отряхнул и попросил сесть.

— Вы только не удивляйтесь, под градусом все мужики немного чудные.

Камеры снимали с трёх сторон. Серая местность, тишина и силуэт отца, что перелезал через забор. Ростислав включил перемотку, чтобы не растягивать процесс на пару часов. За первую минуту просмотра отец включил бетономешалку, заготовил смесь, поорал в небо и допил бутылку. За вторую минуту он вырыл яму. За третью взломал трейлер, скинул в яму инструменты, залил их бетоном и расстегнул ширинку, горячительные напитки рвались наружу.

— Вот тут стоп, — рукой он прикрыл непотребство, другой выключил запись.

Итого, проникновение со взломом и порча дорогостоящего имущества. Как мне выкручиваться?

— Всё нормально? Лицо больно бледное?

Молча встала, вышла из трейлера. Прохладный ветер вскружил пряди, ударил по лицу еле ощутимо. Кровь стыла в жилах, ладони похолодели, ногти впились в кожу. Он запил, снова. Совершил преступление. Много свидетелей. Стас в этот раз не сможет выкрутиться. Мысли крутились только вокруг фактов, и ни одного выхода. Это конец?

— А вот и хозяин.

Голос Ростислава послышался где-то вдалеке, пространство передо мной дрогнуло, заходило волнами. Изумленное лицо Заира с калейдоскопом иск в глазах, заставило кровь пустить по венам. Становилось жарко, дыхание перехватило, я чувствовала себя обнаженной, выставленное на всеобщее обозрение. Я чувствую это опять, то щемящее, давящее чувство обиды от того, что ты не можешь изменить. Крик оглушил меня, отдавался эхом пронзительный вой, и я не сразу поняла, что он принадлежал мне.

Ещё никогда мне не приходилось уповать на вместимость желудка, ведь от объяснений всей ситуации меня отделяли маленькие глотки воды из кружки и наигранная жажда. Ростислав щурил глаза и подкручивал двумя пальцами усы, я ждала от него хоть каких-нибудь слов, начало, за которое смогу зацепиться, но он только пожал плечами, по-видимому, ведя в голове беседу.

— Я по-прежнему жду объяснений

Заир порядком нервничал, заходил из стороны в сторону, заглянул в лицо Ростислава, ничего там не нашёл и сел напротив. Нетерпимый, подавляющий под собой взгляд упал на меня, буквально заставив воду застыть в горле.

— Алло, — под громкий бас сглотнула, — Рос, просыпаемся.

Заир хлопнул в ладоши у его уха, тот подпрыгнул, ударился головой о дверной косяк, лицо его исказила гримаса боли, когда рука нащупала каску, боль разом прошла.

— Признаться, реакция юной барышни для меня загадка.

— Это я уже понял, к сути, Рос.

— Всё сделано.

— Вы меня решили с ума свести? — Заир забрал у меня из рук кружку, сделал глоток и вернул обратно. — По порядку, что сделано, где сделано и как сделано.

Такого Заира видеть мне не приходилось, грозного, солидного и устрашающего. Поначалу он был для меня баловнем родителей, потом работодателем, а теперь всё как-то запуталось.

— Так точно, — Ростислав выпрямился, снял каску и поправил вьющуюся челку. — Заявление написано, с утра, ручкой по бумаге. Сняли с камеры две копии, одну следователю, другую вам отправили. А это собственно дочь.

Заир качнулся на носках и убрал руки в карманы брюк.

— Ростислав Ильч, вопросов к тебе стало ещё больше. Про дочь умолчал, не помогаешь ей, ты отец или так, мимо проходил при зачатии?

— Не понял, Заир Руфатович. — Лицо Ростислава скосилось вниз, глаза сделались больше.

— Я не его дочь, — поставила стакан на стол и скрестила пальцы, выгибая ладони, — а Владимира Константиновича Стругацкого, с видео.

Заир нахмурил брови, хотел было уже спросить, но одернул себя, будто натолкнулся на что-то, щёлкнул в воздухе пальцами, затем ещё. Ростислав тем временем поправил на голове каску, ударил пальцем по носу и сжал губы, ему стало некомфортно вместе с нами, он чувствовал, вопрос личного порядка.

— Большая, так это твой отец нам тут делов натворил?

— Да, — коротко, опустила глаза, а внутри всё сжималось, что и вздохнуть было тяжело — я приехала уладить неприятный инцидент, по возможности.

— На выход, — скомандовал Заир, я послушно встала, — не ты. Рос, пойдем, поговорим.

Они вышли, я так и осталась стоять, рассматривая их спины и лица в профиль. Всё шло на самотёк, контроль утекал сквозь пальцы, собственная ничтожность ощущалась сильнее.

Сам виноват, не потрудился взяться за голову. Хотела бы я посмотреть на его лицо, когда он поймёт, что в этот раз придётся отвечать, в этот раз не «пронесёт». Как глаза помутятся от осознания, как морщины на лице выпрямятся, кожа станет бледной от испуга. Тогда он должен понять, непременно, причиненную боль, душащую меня обиду, голова его станет как никогда трезвой.

Поймёт ли? Может есть и моя вина в этих запоях? Выслушивала ли я его хоть раз? Нет, он ничего не говорил, пустые извинения, обещания, срывы и по кругу. Отчего-то близкий человек прятался, не показывал ту сломанную часть, что не мог починить сам, потому топил себя, мучил, словно смерть не только забрала у него жену, но и коснулась его на прощание, оставив отметину. Как жестоко убивать себя при жизни, и делать вид, что для других это ничего не значит.

— Эй, Большая, поехали! — Заир махнул рукой, и я послушно побежала за ним хвостиком.

— Нам нужно обсудить, — робко начала, усаживаясь в кресло машины и дернув ремень.

— Нет, ты сейчас помолчишь, а я постараюсь не думать об убытках, — твердый голос заставил меня проглотить последующие слова, стушеваться и отвернуться к окну.

Заир дождался Ростислава и завёл машину:

— Если не сможешь забрать заявление, говори что вышла ошибка и спихни на меня, понял?

Неужели это не розыгрыш? Посмотрела на Заира, чуть сжатые губы, сдвинутые брови, которые тут же смягчились, оставляя на переносице две вертикальные полоски. Стоило сказать, что у меня всё схвачено и заявление Ростислав сможет забрать без проблем, но не могла, в груди стало легко, по телу пробежали мурашки, головная боль отступала. А если передумает? Вжалась в кресло, будто старалась выглядеть незаметной, маленькой и безобидной, чёрт побери эти машинальные реакции, но страх по-прежнему отдавался онемением пальцев.