Бесславный, вот какой. Конечно, черт знает, что там за рычаг. Нас по технике безопасности всегда учили, что если ты не знаешь, какая штука и за что отвечает, то лучше ее не трогать, если нет соответствующих указаний. Лучше письменно заверенных и в трех экземплярах. Но сейчас на это не было времени — уж очень у Софы голос был уставший. Ресурса в ее теле остались крохи… как бы в обморок не грохнулась.

Рычаг сдвинулся с места туго, нехотя. После того, как я поднял его, где-то под потолком раздался щелчок, потом последовало тихое гудение, словно от разогревающихся элементов, и наконец комнату прорезал блеклый, дрожащий, но все же свет.

Софа с шумом выдохнула и опустилась на корточки. Туман бледными клочьями рассеивался вокруг нее. Выглядела моя подруга неважно — глаза потухшие, снулые, как у дохлой рыбы. Лицо под стать, бледное, чисто гипсовая маска. И налипшая за время путешествия по шахте грязь только придавала контраста. Сам я, наверное, тоже на чудище лесное был похож, потому что Софа слабо улыбнулась.

— Спасибо, — сказал я, — выручила.

Она встрепенулась, но свои силы переоценила и осела обратно на корточки.

— Некогда сидеть! Эти щас сточат железку и до нас доберутся! Давай, мы должны…

Я подошел к ней, наклонился и подал руку.

— Отойди к стене и отдохни, перекурить тебе надо. Вперед локомотива скакать не надо, иначе он нас переедет нахер. Проблемы решаем по мере их возникновения, и пока что тот урод и его шавки не в приоритете.

Софа уставилась на меня. Взгляд ее мне не понравился — расфокусированный, глаза бегают, как у алкаша или обдолбанного. Ей бы щас не помешало часов двенадцать хорошего крепкого сна. Мне, впрочем, тоже. Немного поразмыслив, руку она все же взяла. Я проводил бедолагу к западной стене и аккуратно усадил. Привалившись головой к холодному камню, Софа мерно задышала.

— Ну вот, теперь гораздо лучше. Приходи в себя, а я пока тут пошныряю, выход поищу.

Однако первым делом заинтересовал меня совсем не выход, а стоявшая посреди комнаты бандура. Теперь, когда освещение наладили, у меня появилась возможность рассмотреть ее более-менее внимательно. И таких устройств я здесь увидеть не ожидал. Больше всего оно напоминало детский кошмар любого советского человека — зубоврачебное кресло. Даже обивку сделали похожую — конечно, кожу использовали от неизвестного нашей современной науке животного.

Уж не человека ли?

В остальном сходство просто поразительное. И устройство, свисавшее с подставки прямо над этим креслом, его усугубляло. Оно тоже здорово походило на бормашинку, та же конструкция, только вместо сверла на конце была устрашающего вида круглая штуковина размером с пятирублевую монету. Края у штуковины были острые, поэтому познакомиться с ней совершенно не хотелось. Как и думать о том, что же тут с помощью этого аппарата проворачивали.

Бесчеловечные эксперименты над людьми в области стоматологии! Мало кому удается пережить больше двух пломб!

Здравый смысл настойчиво сигналил мне свалить отсюда и отправиться на поиски выхода, но любопытство взяло верх. Я внимательно оглядел наконечник таинственного инструмента. Зубчики у него были чистые, видимо, владелец попался аккуратный и о своих вещах заботился. А может, это только опытный образец, которым не пользовались. Любопытная штуковина. Даже нашим было бы интересно поглядеть, для чего она служит и как устроена. Жаль, Сашки щас нет здесь. Он парень башковитый, сообразил бы что-нибудь.

Завершающим элементом конструкции была консоль. Сначала я ничего в ней не понял, потому что дизайн интерфейса подкачал — дохерища кнопок, а подписей никаких. Потом я поднапряг мозги, но понимания не прибавилось. Усталость и переживания всю соображалку отрубили мне напрочь. Но любопытство никуда не уходило. Поэтому ничего лучше не придумал, чем нажать на самую видную кнопку. Вдавилась она с резким щелчком. На экране консоли появились буквы — зеленые и дрожащие.

— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, Д-Р АЛЯБЬЕВ. В СООТВЕТСТВИИ С ДИРЕКТИВОЙ “12-РАЙКААРД” ДАННАЯ РАБОЧАЯ СТАНЦИЯ МОЖЕТ БЫТЬ АКТИВИРОВАНА БЕЗ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ БИО-КЛЮЧОМ. ЗАПУСТИТЬ ПРОЦЕДУРУ “АТЛАНТ”? (ДА/НЕТ)

Я понятия не имел, что это за процедура такая, и раздумывать особо не хотел. Просто потому что элементарно сил не осталось уже. Но нажать что-то явно надо. Предложение с экрана никуда не уходило. Ничего не попишешь — выберу случайным образом. Эники-беники ели вареники…

Ткнул по итогу на кнопку по соседству с той, что запустила весь этот механизм. Видимо, угадал, потому что буквы заколыхались и перемешались, составив другой текст:

— ЗАФИКСИРУЙТЕ СУБЪЕКТ НА МЕСТЕ ПРОВЕДЕНИЯ ПРОЦЕДУРЫ.

“Бормашина” издала низкий рокочущий гул и начала медленно опускаться к креслу. Гудела она как рой рассерженных шмелей, я будто посреди пасеки оказался.

— ИНИЦИИРОВАН ПРОЦЕСС ИМПЛЕМЕНТАЦИИ. СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ.

Зубцы на штуковине завертелись с истошным визгом. Бр-р, хорошо, что я не сел туда, иначе эта херня размолола бы мне руку. Чесслово, сначала я думал, что это лаборатория какая-то, но щас уже больше на логово маньяка тянет. Надо бы Софу поднять да начать искать выход.

Я уже собрался отойти, когда краем глаза заметил движение на экранчике консоли. Буквы снова менялись местами.

— СУБЪЕКТ НЕ ОБНАРУЖЕН. В СООТВЕТСТВИИ С ПРОГРАММОЙ УСТРОЙСТВО БУДЕТ ПЕРЕВЕДЕНО В РЕЖИМ ПОИСКА.

Заботливо меня оповестив, чудо пыточной техники взмыло ввысь. Двигалось оно по широкой окружности и впечатление производило самое угрожающее. Черт, я хоть и не в кресле сижу, а все равно как будто к зубному попал.

Ты смотри-ка, эта хрень на тебя нацелилась.

Прежде чем я успел среагировать, бормашина взвизгнула и вонзилась мне в живот.

До этого дня самой сильной болью, которую мне приходилось испытывать, была душевная. Да, поверить в это сложно, но если вас при всем коллективе ни разу не пропесочивали на совете, вы меня понять не сможете. Как капиталист с пролетарием. Тело — эт чепуха, поболит и перестанет. Я поэтому не мог никогда понять тех, кто даже с какой-нибудь мигренью на больничный идет. Всякое бывает, но в народе ж не зря говорят “голова не жопа, завяжи да лежи”. Но с болью которую я испытал в этом неизвестном подвале, сравниться ничего не могло. В спортивных газетах, которые до сих пор продолжают у нас выходить, про нее написали бы “новый претендент взял пальму первенства с наскока”.

Когда эта штука вонзилась мне в пузо, я поначалу только шок испытал. Потому что ну не каждый же день с тобой такая херня происходит, это нечто из ряда вон. Попытался ее тут же выдернуть, но эта насадка пятирублевая не поддавалась, засела крепко. А потом я и позабыл о том, чтоб ее выдирать, потому что боль шибанула меня двоечкой от боксера-тяжеловеса. Я стиснул зубы, чтоб не заорать — перед Софой сплоховать не хотелось, но не выдержал.

Представьте, что с вашего тела содрали кожу целиком, чтоб вся требуха — жилы, мышцы, кишки — торчала наружу. Гадость, правда? Теперь представьте, что кто-то взял битое стекло и насыпал вам в обнажившиеся полости. А после кое-как натянул на вас мешок из кожи обратно и начал дубасить что есть силы, дабы стекло хорошенько перемешалось. Вот что-то такое я и испытывал в этот момент. Надо было, наверное, повернуться к той консоли и перетыкать все кнопки, чтоб процесс прекратился или хотя бы Софу позвать — от моих воплей она все равно по-любому проснулась. Но мой мозг был слишком занят. Столько сигналов от сошедших с ума нервных окончаний ему обрабатывать еще не приходилось.

Все, что я мог — наблюдать, как заполняется полоска на экранчике консоли. Она ползла к цели довольно резво, но для меня даже одной секунды этих мучений было многовато.

Но, кажется, судьбе мало было просто оставить меня в дураках. Нет уж, эта бессердечная грымза собиралась еще и пару шестерок на погоны накинуть. То ли нервы в теле перегорать начали, как лампочки под перегрузом, то ли даже к такой боли притерпеться можно, но я услышал отвратительный свист и хлопанье крыльев совсем рядом. Как же дела херово складываются. Сейчас это совсем некстати.