Согласно локрийским преданиям, Пандора, рожденная из глины, дала начало человеческому роду. Пирра, ее дочь, возродила людей после потопа; дочь Пирры Протогения — «первородная».[967] В одной локрийской надписи мы встречаемся с наименованием по матери: ...идам, сын Демократии.[968]
Данные Полибия, таким образом, подтверждаются и другими материалами, свидетельствующими об отношениях, аналогичных отношениям в Ликии.
То немногое, что нам известно о Ликии, свидетельствует о необычайной стойкости родовых связей в среде ликийской знати. Самый способ погребения рода в ряде его поколений говорит о строгой родовой регламентации жизни хозяев этих гробниц.
Земледельческое и скотоводческое хозяйство ликийских племен оставалось примитивным и в основном обслуживало только нужды самих ликийцев. Торговля существовала во внутренней жизни ликийцев, главным образом, в форме межплеменного обмена, а в их внешних сношениях — в форме пиратства. Таким образом, социальная дифференциация внутриродовых объединений могла долгое время развиваться очень замедленным темпом. Оторванная после переселения дорийцев от Эгейского бассейна, враждебная грекам Ликия как бы повернулась спиной к морю.
Аристотель[969] связывает материнский счет родства с бытом племен, поставляющих наемников и ведущих воинственный образ жизни. Может быть, наблюдение Аристотеля не лишено правильности, поскольку в этих общинах резче выступает приоритет женщины в хозяйстве и в доме.
В древнейших ликийских земледельческих родах при застойной примитивности сельскохозяйственной техники и натуральном безденежном хозяйстве роль женщины оставалась, по-прежнему значительной. Черты, роднившие Ликию с Критом, исчезли полнее и быстрее на Крите, завоеванном дорийцами, чем в Ликии, сохранившей свою независимость.
Это все, конечно, лишь возможные предположения, которые трудно отстаивать из-за отсутствия материала. В своих предположениях мы основывались, главным образом, на сообщении Геродота о критском населении ликийцев, на их связях с Арголидой микенского периода, на сообщении Гераклида Понтийского о пиратстве ликийских племен и примитивности их быта.
Но эти отдельные, разрозненные дошедшие до нас сведения помогают восстановить в общих чертах ту общую картину, которую мы пытались набросать.
Итак, по материалам поздних (до периода Римской империи включительно) ликийских надписей можно судить о том, что матриархальные права были закреплены, в основном, за женщинами знатных ликийских родов. Поэтому не удивительно, что имена матерей встречаются не так часто в ликийских надписях, как это имело бы место, если бы обычай наименования по матери был повсеместно распространенным.
Подобная несогласованность литературной традиции с эпиграфическими памятниками приводила ученых в недоумение. Исходя из литературных источников, они искали в ликийских надписях только имена матерей и удивлялись, встречая их сравнительно редко.
Как я пыталась показать — это явление совершенно естественное и закономерное. В эпиграфических памятниках поздней поры, таких, как генеалогия Флавиллы, мы встречаемся со все более усиливающимся влиянием норм патриархального права даже и в отношении к женским представительницам этого рода. Так, например, сын Ликинии Гэ, оставаясь в роде матери, назван при рождении по имени отца (Тит Флавий Тициан Капитон), хотя второй сын носит имя отца Ликинии — Клавдий Лонг. И в посвятительных надписях в честь отдельных представителей этого рода мы встречаемся с патронимическими именами их отцов, хотя мать и жена по-прежнему играют большую роль в жизни рода.
Таким образом, в поздние времена, может быть под влиянием римского патриархата, даже отношения матриархальные (оставление детей в роду матери) внешне принимают патриархальное обличие.
О быте и жизни ликийских племен мы знаем очень мало. Их погребения давно разорены и расхищены; города не сохранились. Раскопки в районе Ликии, производившиеся эпизодически, обнаруживали только эллинистические слои; кроме того, систематические раскопки почти невозможны, так как ликийские города теперь совершенно исчезли с лица земли.
Сохранились лишь многочисленные гробницы, высеченные и скалах. Недаром все путешественники, объездившие местоположения древних ликийских городов, единодушно называют Ликию «страной гробниц».
Как правило, эти города сооружались высоко на горах, образующих естественные укрепления. Внизу, на плодородных равнинах, раскидывались, вероятно, поселения земледельцев.
Немецкий путешественник Людвиг Росс, увлеченный идеей новой германской колонизации районов древней Ликии, в этих «практических» целях подробнейшим образом знакомил германские империалистические круги со всеми особенностями ликийских районов. В значительной степени он и подытожил впечатления, производимые ликийскими городами на европейцев: путешественника, уже привыкшего к созерцанию греческих и римских руин, сразу захватывает своей неожиданностью вид ликийского города: саркофаги с высокими сводчатыми крышками, увенчанные готическим шпилем и теснящиеся друг к другу как внутри города, так и вне городской стены; своеобразные каменные гробницы, которые высечены вблизи города, на высоких отвесных скалах. Одни из этих гробниц подражали в архитектуре храмовым фасадам, другие — деревянным домам с плоскими крышами из деревянных бревен, третьи — домам со стрельчатыми фронтонами.[970] Все скульптурные и архитектурные детали были покрыты полихромной окраской, сильно пострадавшей при производстве англичанами гипсовых слепков.
Наиболее распространенной формой ликийских погребений была низкая и узкая, выдолбленная в скале, четырехугольная пещера, труднодоступная по своему положению для чужих (рис. 30). Обычно такие погребения строились всегда на отвесных скалах. По самой своей форме этот тип погребений предназначался для хранения кремированных трупов.[971] Каменные погребения тесно соприкасались друг с другом, напоминая своим видом пчелиный улей, и часто стояли перпендикулярно друг к другу.[972] Внешний фасад погребений напоминал жилище.
Рис. 30. Четыре типа лидийских гробниц. 1 — каменная гробница. 2 — храмовая гробница. 3 — саркофаг. 4 — tumulus.
Кроме того, в Ликии часты саркофаги, либо высеченные в скале, либо особо сделанные из камня погребения в форме ложа. Над ними сооружали деревянный, позже (в императорское время) каменный балдахин.
Штемлер различает в саркофаге, восстанавливая это по надписям, 5 частей: 1) фундамент, 2) лестница, 3) гипосорий, 4) самый саркофаг, постепенно все более принимающий вид храма, и 5) покрытие.[973]
Третьим видом погребений были надгробные памятники в форме башни, являвшиеся одновременно, как показывает знаменитая ксанфская стела Гарпагида, и гробницей и памятником славы.[974] Как показывает та же стела, относящаяся к последним десятилетиям V в. до н. э., и похожие на нее стелы в самом Ксанфе и в других ликийских городах, этот тип погребений связан с героизацией покойника. Стела Ксанфа особенно интересна тем, что строитель ее сын Arñn (в греческой транскрипции: ’Αρπάγο υιός) выстроил эту стелу в священной ограде 12 богов Ликии и, таким образом, героизировал себя еще при жизни.
И саркофаги и надгробные стелы ставились чаще в городе или в непосредственной к нему близости.
Интересно и то, что все погребения — родовые, и надписи на них с точностью указывают, кто и в каких пределах родства может быть здесь похоронен.
