Таким образом, из Навкратиса можно было плыть, во время разлива, по спокойным водам равнины вплоть до Мемфиса и далее — до Верхнего Египта. В этом отношении Навкратис обладал наиболее выгодными преимуществами по всей Дельте.[811] Из греческого двенадцатиградия наибольшие следы, по-видимому, оставили Милет, Хиос, Эгина[812] и Гексаполис, возглавляемый Линдом. Роль Эгины, по-видимому, была только посреднической: через нее в Навкратис шла продукция материковой Греции и в первую очередь (для раннего периода) Коринфа. Роль Хиоса и хиосской керамической продукции в Навкратисе была, вероятно, очень велика. Раскопки Куруниотиса (1914—1915)[813] и Ламб (1934)[814] в хиосском храме Аполлона Фанейского дали фрагменты местной геометрической керамики с белой облицовкой, тесно связанные с так называемое навкратийской продукцией и по времени предшествующие ей. Конец VII в. и VI в. до н. э. представлены уже непосредственно навкратийскими сосудами хиосского происхождения. Таким образом, то, что до сих пор обычно считалось керамикой местного навкратийского производства, может быть, на самом деле является хиосской продукцией. Хиос мог быть непосредственным поставщиком так называемой навкратийской керамики в Навкратис; кроме того, и в самом Навкратисе могли производить эту керамику обосновавшиеся там хиосские гончары.[815] В связи с этим роль Навкратиса в греческих торговых отношениях VII—VI вв. должна подвергнуться переоценке. Вообще представляется более вероятным, что Навкратис, во всяком случае в первые века своего «греческого» существования, был в основном лишь греческим эмпорием, где, конечно, могли обосноваться и греческие мастерские, сохранявшие и художественные традиции и стиль работы своих отечественных полисов. Трудно предположить, чтобы Навкратис, являвшийся долгое время базой конкурирующих друг с другом городов, мог одновременно стать активным участником этой торговой борьбы, а не пассивным ее проводником. Иначе говоря, трудно предположить, чтобы уже в начале своего существования Навкратис мог стать обычного типа греческим полисом, т. е. единым коллективом граждан, объединенных чувством локального патриотизма. Признание за Навкратисом его собственного, выработанного его мастерами стиля непременно должно было бы повлечь за собой и признание его политического и экономического единства. На это у нас нет достаточных оснований, во всяком случае для первого или даже первых столетий его жизни. Сейчас, до более обстоятельного знакомства с результатами последних хиосских раскопок, окончательно решить поставленный вопрос не представляется возможным. Несомненно одно: тесная связь Хиоса с Навкратисом и сильнейшее хиосское влияние на так называемую навкратийскую керамику. Милет и родосские города (особенно Линд) также тесно связаны с историей и развитием навкратийского эмпория. До сих пор вопрос о разграничении керамической продукции этих городов в науке остается неразрешенным. Если раньше основным центром производства этой группы керамики считался Милет[816] и самый стиль ранних греческих сосудов с ориентализирующей росписью назывался чаще всего «милетским», «родосско-милетским»[817] или «родосско-ионийским»,[818] то теперь все чаще употребляется термин «родосская» керамика,[819] хотя и берут определение в кавычки, как условное.[820] Во всяком случае, не решая проблемы, я отмечу лишь, что вопрос об истоках того или другого стиля не представляет чрезвычайной важности для историка; все эти города находились между собой в столь оживленных сношениях и в такой территориальной близости, что художественный стиль (и даже отдельные детали того или другого стиля) одного центра немедленно подхватывался другими центрами, особенно, если сосуды, расписанные в этом стиле, находили хороший сбыт на рынках периферии.
Остров Родос и в рассматриваемый период, как и в предшествующие, был и оставался одним из важных центров керамического производства; раскопки Врулии и последовавшие затем раскопки некрополей Ялиса и Камира позволили с большой долей уверенности выделить для этого раннего периода группы ваз, без сомнения, родосского происхождения.[821] Родосская керамическая продукция могла широка распространяться и Милетом и самими родосскими купцами в колониях Милета, ибо трудно предположить, чтобы Милет мог удовлетворять нужды своих многочисленных колоний изделиями только своих мастерских.[822] Конечно, Милет пользовался продукцией разных мастерских. Но в то же время Милет в этот ранний период перехватил и многие из бывших финикийских факторий. Подобно тому как финикийцы подражали в своих мастерских наиболее ходким изделиям египетской, ассиро-вавилонской и малоазийской продукции, милетяне, в тех же целях наиболее выгодного сбыта, могли копировать в своих мастерских наиболее ходкие товары.[823] Прибавим к сказанному воздействие на керамическую продукцию ранних мастерских, изготовлявших восточные яркие ковры и ткани; последние употреблялись не только в одежде частных лиц, но изобиловали в святилищах для убранства первоначальных древних статуй (ксоанов) из дерева и камня. Восточным тканям, влияние которых устанавливает Маюри для одной из керамических тарелочек родосского музея,[824] подражали и в керамическом и в текстильном ремесле. Текстильные мастерские Милета, широко распространявшие свою продукцию наряду с восточными тканями, непосредственно доставлявшимися в Грецию, могли оказывать довольно сильное воздействие и на развитие местного текстильного ремесла и на красочную роспись сосудов ориентализирующего стиля. Это, вероятно, тоже один из источников родства росписи Родоса и Милета. Роль Милета в основании Навкратиса достаточно известна. На пути захвата в свои руки финикийских торговых факторий именно Милет должен был обосноваться здесь раньше других греческих городов. С этим согласуются и наши исторические источники.[825] Милетяне были, по-видимому, первыми торговыми поселенцами в туземном Навкратисе, воздвигшими здесь Μιλησίων τειχος, которое, являясь торгово-военной факторией, таким образом, лишь предваряло дальнейшее заселение греками Навкратиса. Эдгар, на основании материала своих раскопок и предшествующих археологических исследований Петри и Гарднера, считает, что и до Амасиса в Навкратисе уже были иноземцы и существовал торговый обмен между этим городом и Грецией. Навкратис резко членился на две части: северную — греческую и южную — туземную. Более древней частью города являлась его южная туземная часть.[826] Греческий Навкратис с его узкими извилистыми улицами и культовый округ греческих божеств образовывали северный район города. В южной части находился, по-видимому, и военный гарнизон, контролирующий жизнь всего города, в том числе и его северный район.[827] Южный Навкратис позднее жил замкнутой жизнью, и между греческим и туземным районами города связи почти не существовало; греки оставались инородным телом в Египте, и правители страны и жречество, видимо, искусственно поддерживали рознь между египтянами и греками. Как усматривается из одного свидетельства Геродота, еще и в его время существовал ряд религиозных запретов для египтян в общении с греками.[828] вернуться Ср.: Petrie, Naucratis, I, 1884—1885 (3rd Memoir of the Egypt Exploration Fund. London, 1886, стр. 10-11). вернуться Как отмечает Прайс (Price, JHS, XLIV, стр. 181), Teoc, Фаселида и Галикарнасс не оставили никаких следов своего участия в основании Навкратиса. Керамика стиля „фикеллюры“ в Навкратисе очень изобильна и, осторожно оговаривает Прайс, „если она самосская, то Самос представлен хорошо“ (там же, стр. 183). Однако у нас нет достаточных оснований считать керамику этого стиля только самосской. Кук (R. M. Cook, Fikellura Pottery. BSA, XXXIV, 1933/34) считает термин „фикеллюра“ более нейтральным и более соответствующим действительности, чем „самосский“. К ранней керамике этого стиля с белой облицовкой, он применяет термин „родосский“ стиль, поскольку, с его точки зрения, он наиболее удобен из всех существующих (милетский, родосско-милетский, камирский, звериный). В ряде случаев, а именно там, где налицо местный родосский стиль, Кук считает возможным употреблять определение „родосский“ без кавычек (стр. 1-2 и прим. 1). (О двух этапах развития родосского стиля см: Соок, там же, стр. 2 и прим. 1). Таким образом, Кук приходит к выводу о наличии на Родосе местного стиля фикеллюры и о сильном влиянии родосского мастерства на развитие этого стиля в других основных центрах. Родину стиля определить трудно; Кук считает, что спор может итти лишь между Родосом и Самосом. По-видимому, и Родос и Самос имели местные мастерские, изготовлявшие посуду стиля фикеллюры с некоторыми локальными особенностями этого общего стиля на обоих островах. Большая часть всех найденных ваз фикеллюры из восточных греческих городов падает на долю Родоса. Три четверти из 85 наличных ваз происходит из Камира, где каждое пятое погребение содержит керамику фикеллюры. Однако, замечает Кук, это впечатление создается, может быть, потому, что из восточных греческих городов Родос раскапывался наиболее интенсивно. Отдельные группы этого стиля, встречающиеся главным образом или только на Родосе, Кук считает безусловно местными, родосскими. Трудность точного определения, однако, усложняется еще к тем, что на Родосе до сих пор не раскопано ни одного богатого архаического святилища; до сих пор находки родосской скульптуры и бронзы сравнительно скудны и для большей части самосских находок на Родосе имеется хронологический пробел. Вопрос о том, развивалась ли фикеллюра в двух или более центрах более или менее самостоятельно или речь должна итти лишь об одном центре, Кук считает невозможным решить, но высказывается в пользу альтернативного решения: наличие общего стиля с ведущим влиянием Самоса. Однако раскопки самосского гереона и анализ греческой керамика привели Технау к выводу, что фикеллюра встречается лишь на четырех мелких черепках, принадлежащих двум сосудам. Эти сосуды Технау склонен относить к родосскому импорту, а вазы стиля фикеллюра, найденные Белау в самосском некрополе — к самосской разновидности этого позднего ориентализирующего стиля (W. Technau. Griechische, Keramik in samisch. Heraion. AM, LIV, 1929, стр. 26) и, более того, он считает, что и в период геометрического и в период ориентализирующего стиля Самос испытывал на себе сильное родосское влияние (стр. 20). Как кажется, последние исследования Кука и Технау позволяют с уверенностью предположить наличие на Родосе местного стиля „фикеллюры“; ср. также наблюдения Кука об особенностях этого стиля на Родосе. вернуться К. Kuruniotis, AD, II, 1916, стр. 202 сл. вернуться Результаты археологических работ Ламб см.: W. Lamb. Excavations at Kato Phana in Chios. BSA, XXXV, 1934—1935, стр. 138 сл. вернуться Кук следующим образом аргументирует хиосское происхождение сосудов „навкратийского“ стиля: наличие на Хиосе сосудов геометрического стиля, предшествующих по типу навкратийским и сходных с ними по форме; распространение навкратийской керамики в Понте через Хиос; „навкратийский“ стиль не мог развиться в Навкратисе после 615—610 гг.; также трудно предположить, что на Хиосе не был развит свой архаический стиль, а в Навкратисе он появился; наиболее значительные посвящения „навкратийских“ сосудов в Навкратисе принадлежат хиосцам; полное сходство глины, техники, стиля и алфавита не позволяют предполагать наличие двух одновременных центров производства „навкратийской“ керамики сразу на Навкратисе и на Хиосе (Cook, JHS, LVII, стр. 288, прим. 9). Возможно, что Кук слишком поспешен в своих выводах, ибо, как кажется, далеко не во всех случаях надписи на сосудах являются хиосскими и не так уж невозможно сосуществование локальных мастерских и на Хиосе и в Навкратисе; тем не менее зависимость „навкратийской“ группы керамики от хиосской теперь не подлежит сомнению и произведет существенные изменения в оценке навкратийского керамического производства. Проф. Т. И. Книпович в личном разговоре тоже высказала определенное, сложившееся у нее убеждение, о наличии родосской группы фикеллюры. Поэтому, как кажется, наличие керамики стиля фикеллюры в Навкратисе не обозначает еще установления исключительно самосского влияния: керамика могла привозиться в Навкратис также и с Родоса и из других островных и ионийских центров. Фокея, по мнению Прайс (стр. 181), в самом Навкратисе тоже не оставила никаких следов. А. Фрикенгаус (А. Frieckenhaus. Griech. Vasen aus Emporien. Annuar. del Ist. d'Estudis Catalans, 1908, стр. 230; работа известна мне лишь по ссылкам) высказал предположение, что может быть, фокеяне доставляли в эмпорий голубой фаянс, который обычно, однако, считается навкратийским. Следы влияния Книда Принц (Prinz, Funde aus Naukratis, стр. 32-33; Price, JHS, XLIV, стр. 181-182) видит в элементах книдского алфавита в навкратийских керамических надписях и приписывает мастерским Книда ионийские килики. Лесбос представлен в Навкратисе большим количеством керамики буккеро, покрывавшейся полихромной окраской (Price, там же, стр. 184). Влияние Клазомен в Навкратисе выражается в наличии большого количества фрагментов темнофигурных сосудов, а также керамики с белой и бледной облицовкой; эта керамика, по мнению Прайс, является связующим звеном между клазоменскими саркофагами и темно-фигурными сосудами. Принц (Prinz, там же, стр. 44) считает заслугой Цана установление связи между росписью саркофагов и темнофигурными сосудами Клазомен (R. Zahn, АМ, XXIII, 1898, стр. 38 сл.). вернуться Впервые термин „милетская“ керамика был введен Лешке. Его точку зрения развивает и аргументирует Белау: J. Boehlau. Aus ionischen u. italischen Nekropolen. Leipzig, 1898, стр. 73 сл. К мнению Лешке и Белау присоединяется Принц (Prinz, Funde aus Naukratis, стр. 15 сл.). В основе этой классификации лежит следующая мысль: керамика этой группы могла экспортироваться лишь большим торговым центром; поскольку сфера распространения этих сосудов находится в районе общего влияния Милета, постольку центром производства этих ваз может быть лишь Милет. Это мнение разделяют Поттье (E. Pottier, Catalogue des vases antiques de terre cuite, II, Paris, 1896, стр. 496 сл.) и Штерн (Е. v. Stern. Die griechische Colonisation aiu Nordgestade des schwarzen Meeres im Lichte archäologischer Forchung. Klio, IX, 1909, стр. 143 сл.). Его же поддерживал и Б. В. Фармаковский (Б. В. Фармаковский. Милетские вазы из России, 1914, стр. 5). вернуться Так, Пфуль (Е. Pfuhl. Malerei u. Zeichnung d. Oriechen, I, 1923, стр. 137 сл.) при этом считает, что роль Милета сводилась, главным образом, к распространению этих ваз. Родосско-милетской называли эту группу ваз Биссинг (Fr. W. v. Bissing. Der Anteil d. aegytischen Kunst am Kunstleben d. Völker, München, 1912, стр. 59 сл.) и М. И. Максимова (М. И. Максимова. Три фаянсовых арибалла из коллекции В. С. Голенищева. Памятники Музея изящных искусств в Москве, IV, 1913, стр. 150 сл.). вернуться „Родосско-ионийский стиль“: ср.: Ch. Dugas. Céramique des îles de la mer Egée sauf la Crète, стр. 8 (Classification des céramiques antiques, вып. 1). Цитирую по Ламбрино; ср.: М. Lambrino. La céramique d'Histria. Dacia, III-IV, Bucarest, 1933, стр. 362 сл. Отмечая, что до сих пор вопрос о родине ориентализирующей родосской керамики остается спорным, Ламбрино принимает терминологию Дюга как узаконенную в издаваемой классификационной серии античной керамики. вернуться Поульсен (Poulsen, Orient u. frühgr. Kunst, стр. 91 сл.) высказывается за родосское происхождение этих сосудов, поскольку на них сказалось явное влияние финикийских изделий. Кинк, не вступая в дискуссию, называет стиль „камирским“ по месту главных находок ваз этого стиля. вернуться Бушор (Е. Buschor. Griech. Vasenmalerei. 2-е изд., Münich, 1913, стр. 76) считает керамику родосской, а Милету отводит роль главного распространителя. Прайс (Price, JHS, XLIV, стр. 190 сл.), подвергая критике взгляды Пфуля и Иогансена, склоняется к признанию ее родосского происхождения. Шефольд (К. Schefold. Der skythische Tierstil in Südrussland. ESA, XII, Helsinki, 1938, стр. 1-77) прямо говорит о родосском зверином стиле (ср. стр. 5 сл.). вернуться Маюри (А. Maiuri, ВА, III, 1923—1924, стр. 112-121) отмечает находки этой керамики преимущественно на Родосе, считая важнейшим доказательством существования на Родосе керамических мастерских наличие большого количества родосской архаической керамики в Геле (при почти полном отсутствии в Сиракузах и Мегаре Гиблейской); ср.: CR, III, стр. 14-15; IV, стр. 23-25. Якопи приходит к выводу о том, что Родос был одним из крупных центров производства керамики. Однако вывод Якопи о более ходовой ялисской керамике и более художественной камирской кажется нам преждевременным. Ср. также: Technau, АМ, LIV, 1929, стр. 9 сл., 15-16, 20-21, 30. Технау выделяет в самосской керамике „родизирующие“ группы. Прайс (Price, JHS, XLIX, стр. 216 сл.) пришла к определенному выводу о сильном родосском влиянии в Навкратисе. Ср. также интересную статью: А. Манцевич. Березанская амфора. Изв. ГАИМК, V, 1927, стр. 283-295; в ней автору удалось показать связь Родоса с Березанью на основе анализа родосской амфоры, найденной на Березани. Самая проблема „родосско-ионийского“ или „родосско-милетского“ стиля указывает, по нашему мнению, на то, что торговые родосские центры и Милет могли изготовлять сходные сосуды хотя бы уже потому, что эти изделия находили хороший сбыт на периферии. вернуться Билабель (Bilabel. Ionische Kolonisation, стр. 59-60) устанавливает с большой степенью достоверности наличие 45-ти милетских колоний, отмечая, что эти 45 колоний составляют лишь половину общего числа колоний Милета, известных античной традиции. Роль Милета, как распространителя греческой керамической продукции различных центров, теперь уже никем не оспаривается. вернуться Насколько преобладали при этом чисто торговые интересы, показывает статья Рихтера (Richter. Distribution of Attic Vases. BSA, XI, 1904—1905), который указывает, что лучшие и наиболее художественные образцы аттических черно- и краснофигурных ваз производились, главным образом, на вывоз и все найдены вне территории Аттики; одновременно, почва Аттики дала до сих пор образцы керамики гораздо худшей и по выделке и по художественности. вернуться Ср.: Maiuri, BA, III, 1923—1924, стр. 116. вернуться Ср.: D. О. Hogarth, Н. L. Lorimer and С. С. Edgar. Naucratis, 1903 (JHS, XXV, 1905, стр. 107-109). — Prinz, Funde aus Naukratis, стр. 6-9. вернуться Большая южная постройка, обнесенная оградой, была ошибочно принята Петри за греческий элленион: Petrie, Naukratis, стр. 23 сл. Хогарт, обнаруживший греческий элленион в северной части города, первый и высказал мнение, что эта южная постройка являлась базой войсковых частей Амасиса, так как Амасис не разрешил бы грекам селиться вдали от своего военного гарнизона, ибо самое территориальное ограничение греков Навкратисом было скорее мерой принуждения, чем милости. Ср.: D. О. Hogarth, Lorimere, Edgar. JHS, XXV, 1905, стр. 109. — Он же. Excavations at Naucratis. BSA, V, 1898—1899. стр. 42-45. вернуться Ср.: Her., II.41. Впервые на это обратил внимание Малле (Mallet, Premiers établiss. de Grecs, стр. 33, прим. 2). |
