Вот что такое скитала. Отправляя к месту службы начальника флота или сухопутного войска, эфоры берут две круглые палки совершенно одинаковой длины и толщины. Одну они оставляют себе, другую передают отъезжающему. Эти палки и называют скиталами. Когда эфорам нужно сообщить какую-нибудь важную тайну, они вырезают длинную и узкую, вроде ремня, полосу папируса, наматывают ее на свою скиталу, не оставляя на ней ни одного промежутка, так чтобы вся поверхность палки была охвачена этой полосой. Затем, оставляя папирус на скитале в том виде, как он есть, они пишут на нем то, что нужно, а написав, снимают полосу и без палки отправляют ее военачальнику. Так как буквы на ней стоят без всякой связи, но разбросаны в беспорядке, прочитать написанное он может, только взяв свою скиталу и намотав на нее вырезанную полосу, располагая ее извивы в прежнем порядке, чтобы, водя глазами вокруг палки и переходя от предыдущего к последующему, иметь перед собой связное сообщение. Полоса папируса называется, как и деревянная палка, скиталой...[357]
Были и другие хитроумные приспособления, призванные зашифровать послание, но все они — по крайней мере, в классическую эпоху — оставались изолированными случаями. Большинство их приводится Геродотом, часто в контексте того, что некий грек, находясь в руках у персов (или под их наблюдением), хочет передать послание в свой родной полис. Так Гистией, находясь в Сузах, собирался отправить Аристагору, правителю Милета, послание с призывом к ионийским городам восстать против великого царя. Поскольку дороги тщательно охраняли, ему оставалось только прибегнуть к хитрости...
Тогда Гистией велел обрить голову своему верному слуге, наколол на голове татуировкой знаки, а затем, подождав, пока волосы отрастут, отослал его в Милет... Гистией дал слуге только одно поручение: прибыв в Милет, просить Аристагора обрить ему волосы и осмотреть голову[358].
Спартанец Демарат, тоже находившийся в Сузах, намеревался сообщить своим согражданам, что Ксеркс готовит поход против Греции. Он взял табличку для письма, соскоблил с нее воск, вырезал письмо на дереве, потом снова залил написанное воском[359]. Тот же Геродот сообщает о посланиях, вложенных в живот убитого зайца[360] или обернутых вокруг стрелы[361].
Во всех приведенных примерах послание пишут на понятном языке и просто прячут. Только случай со скиталой несколько сложнее, поскольку предполагает договоренность между тем, кто посылает информацию, и тем, кто ее получает. Но в классическую эпоху еще не существует по-настоящему зашифрованных донесений, для которых отправитель и адресат вырабатывают общий код, применяющийся и при написании, и при дешифровке[362]. Только Эней Тактик в IV в. до н.э. приводит два примера зашифрованной информации, но это, возможно, просто вымысел, не имеющий никакого отношения к реальной действительности[363]. В одном случае речь идет о куске дерева, в котором просверлены двадцать четыре дырки, соответствующие по порядку двадцати четырем буквам алфавита. Чтобы написать слово, в дыры, обозначающие нужные буквы, продевается нить[364]. Надо полагать, в таких условиях передать длинное послание трудно... Второе изобретение состоит в том, что кодируются только гласные, каждая из которых заменяется определенным количеством точек, соответствующим ее месту в алфавите: так, альфе соответствует одна точка, эпсилон — две и т.п. Согласные остаются неизменными[365]. Вернемся к проблемам и приключениям, с которыми могли столкнуться гонцы с незашифрованными посланиями. В некоторых случаях — надо признать, редких — письма перехватывают ненамеренно. Плутарх рассказывает на этот счет анекдот, который, благодаря его комичности, стоит привести целиком.
Что же касается гонца, отправленного Тимократом, с ним произошло необычайное приключение. Пройдя Италию и земли Регия, он спешил в Кавлонию, где находился Дионисий, когда ему встретился один из его друзей, несший только что заколотую жертву; получив кусок жертвенного мяса, он отправился дальше. Но поскольку он шел часть ночи, усталость сморила его, и он прилег в лесу у дороги. Подкрался привлеченный запахом волк, схватил мясо, привязанное к сумке, и убежал, унося и сумку с письмом. Когда тот, проснувшись, заметил пропажу, он долго бродил по окрестностям, ища письмо, но ничего не нашел. Тогда он решил не идти дальше, боясь предстать перед тираном без письма, но бежать и скрыться[366].
Если информация доходила до места назначения, адресат мог и не поверить ей — например, потому, что не доверял ее источнику. Среди упоминавшихся выше информаторов некоторые заведомо считались более надежными: официальные гонцы, два священных корабля, а также частные лица, если они были известны и пользовались доверием. Напротив, наблюдалась тенденция остерегаться торговцев и неизвестных источников — первых потому, что (ложное) объявление о катастрофе могло вздуть цены на их товары. Что же касается вторых, то им тем более не верили, если они приносили дурную весть, в которую народ отказывался верить. Знаменателен в этом отношении другой текст Плутарха, где речь идет о поражении в Сицилии, весть о котором пришла однажды в Афины.
В Афинах, как рассказывают, не поверили вести о беде, главным образом из-за того, кто эту весть принес. По-видимому, какой-то чужеземец сошел на берег в Пирее и, сидя у цирюльника, заговорил о случившемся, как о чем-то для афинян хорошо известном. Выслушав его, цирюльник, пока еще никто ничего не узнал, помчался в город и, прибежав к архонтам, прямо на площади пересказал им слова чужеземца. Как и следовало ожидать, все были испуганы и смущены, архонты созвали Народное собрание и пригласили цирюльника. Он не смог ответить вразумительно на вопрос, кто сообщил ему эту новость. Его сочли выдумщиком и смутьяном и долго пытали, привязав к колесу, пока не прибыли люди, во всех подробностях поведавшие о несчастье. Лишь тогда афиняне поверили, что Никий на себе испытал то, о чем так часто их предупреждал[367].
Случалось, что сведения оказывались ложными, поскольку информатор намеренно лгал. Ложные сообщения, практиковавшиеся в военное время с целью дезинформировать противника, считались вполне законным средством. Кроме того, донесение могло быть многократно искажено: так, некий Леократ, афинский гражданин, впал в смятение после поражения при Херонее. Он собрал все свои деньги и ночью отправился со своей любовницей на корабль, который доставил его на Родос. Оказавшись там, он заявил, что Афины взяты, Пирей осажден, а ему единственному удалось ускользнуть. В мотивах, которыми руководствовался этот персонаж, разобраться сложно: обычно распространять ложные известия человека побуждает личная выгода или намерение кого-то оклеветать. Согласно Лисию, торговцы зерном выдумывали разные несчастья, поскольку это повышало цену на их товар.
Если информацию не сообщает непреднамеренно кто-то третий, будь то частное лицо или общественный институт, получить ее труднее. В отсутствие информаторов на месте или постоянных послов невозможно иногда получить необходимые разъяснения. Такие лакуны в передаче информации иногда весьма чувствительны: во время злополучной экспедиции на Сицилию афинянам было бы необходимо знать, на какую поддержку они смогут рассчитывать на месте. Несмотря на все усилия, соответствующие сведения до них так и не дошли. Уже затеяв экспедицию, они обнаружили, насколько ничтожны силы их сицилийских сторонников[368].
