Но, несмотря ни на что, победители могли получать материальное вознаграждение: на Пифийских играх вплоть до VI в. до н.э. вручались призы в виде ценных подарков. Но в первую очередь почести чемпионам оказывали их родные полисы: так, в Афинах Солон установил вознаграждение в пятьсот драхм за победу на Олимпийских играх, и в двести драхм — на Истмийских[394]. Ксенофан упоминает, что с VI в. до н.э. чемпионов кормили за счет казны и выдавали денежную сумму, достаточно большую для передачи по наследству[395]. В некоторых полисах вознаграждение было скорее символическим: например, в Спарте победители игр получали почетное право сражаться рядом с царем[396].

По возвращении с игр победителя ждали новые празднества. На них юноши под звуки лиры или флейты распевали гимны, сопровождаемые танцами. Отсюда с VI в. до н.э. возник обычай просить известных поэтов писать по такому случаю гимны. Именно так родились стихотворения Пиндара, прославляющие победителей четырех великих игр Греции. Однако услуги этих поэтов обходились очень и очень дорого: только знатные роды могли позволить себе подобные гимны, или эпиникии.

Кроме венка, вознаграждения, процессий, празднеств, иногда эпиникий, победителям могли воздвигать памятники, большей частью статуи, либо в родном полисе, либо на том месте, где они одержали победу. Например, Алкивиад в V в. до н.э. заказал собственный живописный портрет, который поместил в пинакотеку Пропилеи[397]. Павсаний дает подробный перечень статуй, которые он во II в. до н.э. видел в святилище Олимпии. Сначала их делали из дерева, затем стали отливать в бронзе. Если верить Лукиану[398], статуи изготавливались в натуральную величину, но определенные археологические находки, например обнаружение высокого пьедестала, заставляют думать, что они могли быть и более внушительными. Изображение атлетов способствовало развитию скульптуры: стало возможным воспроизводить не застывшие типажи, как в архаическую эпоху, но тела, обладавшие сходством с оригиналом, иногда в движении.

На всех таких статуях были надписи, упоминавшие имена изображенного и его отца, название их полиса, иногда его прежние победы. Иногда их, как и эпиникии, писали поэты: например, некоторое количество принадлежит перу Симонида[399].

Кто же оплачивал эти памятники? Иногда город брал на себя расходы по воздвижению тех из них, что находились в его стенах. Что касается статуй в Олимпии, то бремя их установления ложилось исключительно на самого победителя и обходилось очень дорого. Соответственно можно предполагать, что значительная часть победителей не была увековечена; иногда статую воздвигали лишь много позже, после соответствующего пророчества оракула[400].

Игры с VII в. до н.э. являлись одним из важных факторов объединения небольших греческих общин. Они предоставляли возможность всем: коринфянам, ионийцам из Малой Азии, спартанцам — не только собираться вместе и общаться, но и чувствовать, что они принадлежат к одному и тому же миру, к одной и той же культуре, что они находятся под покровительством одних и тех же божеств. Для маленьких общин, которые, как мы видели, чаще всего были враждебны друг другу, это было важно. Кроме того, перемирие, пусть даже оно и не всегда соблюдалось, заставляло хотя бы на время забыть о вражде, особенно на месте проведения игр. Еще в V в. до н.э. упоминание о том, что некто завоевал награду на одном из знаменитых состязаний, было знаком величайшего уважения. Наряду с этим, как мы уже упоминали, изображения победителей дали толчок развитию скульптуры и донесли до нас облик замечательных атлетов, которыми и сейчас можно любоваться.

Микенцы перемещались много и далеко, и побудительной причиной их путешествий была торговля. Микенскую керамику находят по всему Средиземноморью. Она свидетельствует о пребывании ее изготовителей на Крите, Родосе, Косе, на анатолийском побережье (Троя, Милет и т.п.), на Кипре, в Египте, на Сицилии и в Южной Италии. Кроме того, они нуждались в металлах, меди и олове, для выплавки бронзы[401]. Но в Средиземноморье олова не было: ближайшие доступные месторождения находились в современных Португалии, Бретани и Англии. Надо полагать, купцы покрывали весьма большие расстояния в погоне за этим необходимым им металлом. Однако же микенцы никогда не пытались основать колониальную империю и обосноваться на землях, до которых добирались.

Совсем другие причины влекли в путь путешественников последующей эпохи: в VIII в. до н.э. сложился обычай основывать колонии. Такая колонизация была специфична для Греции, поскольку эмигранты основывали новый, совершенно самостоятельный полис, полностью независимый от метрополии.

Основной причиной греческой колонизации явился недостаток земель в самой Греции: страна жестоко страдала от узости пространства (stenochoria), усугублявшейся несправедливым распределением плодородных почв, захваченных сильнейшими. К этому часто добавлялись и тор говые интересы[402]: колония становилась для греков факторией, где они меняли вино, оливковое масло, предметы роскоши, которых у них было в изобилии, на продукты первой необходимости — зерно, строительную древесину, редкие или драгоценные металлы, которые им приходилось ввозить. Помимо перечисленных побудительных мотивов возникали и другие, более субъективные: полисы в архаическую эпоху раздирала междоусобная вражда, и у побежденных часто не было иного выбора, кроме как отправиться в изгнание.

Колонисты обычно отправлялись на новое место группами примерно в сто человек под водительством начальника экспедиции, который становился и основателем нового полиса, экистом. Они выбирали место и навязывали себя местному населению. У нас очень мало сведений об отношениях между греками и автохтонами, и современные исследования, по-видимому, показывают, что могли возникать самые разные ситуации, от доброго согласия до открытой вражды[403]. Колонисты делили землю на равные участки, возможно, по жребию, и формировали новый полис, копировавший институты метрополии (откуда всегда брались боги и очаг), но пользовавшийся полной политической самостоятельностью.

Первая волна колонизации шла примерно в 775— 680 гг. до н.э. в основном из Эвбеи на Халкидики[404], Фракию, Южную Италию и Сицилию, где имелись плодородные земли. В Южной Италии это явление стало настолько массовым — в числе прочих были основаны Сибарис, Кротон, Тарент, Регий, Партенопа (Неаполь), — что область получила название Великой Греции. Затем, приблизительно в 680—550 гг. до н.э., началась вторая волна, которая одновременно шла из большего количества мест и захватывала новые территории: предпочтение по-прежнему отдавалось Южной Италии и Сицилии, но селились и в Пропонтиде (Мраморном море), в Причерноморье, в Крыму. Так, Милет, крупный ионийский полис, в архаическую эпоху основал на берегах Черного моря девяносто колоний. В Африке греки начали обосновываться с закладкой Кирены на ливийском берегу и Навкратиса в Египте. Последний город, первоначально всего лишь торговая фактория, с VI в. до н.э. и до персидского завоевания был одним из самых цветущих в греческой ойкумене, на стыке двух миров, до того не знавших друг о друге. Греки добирались до таких отдаленных стран, как Галлия, где фокейцы основали будущий Марсель.