При Динамии были введены культы египетских божеств. Изображение их голов на монетах указывает на официальный характер культа египетской диады, ставшей популярной в Риме и провинциальных городах. Как и культ Кибелы, он сопровождался мистическими празднествами, танцами, песнями и процессиями, в итоге служившими духовному очищению их почитателей.

В связи с различными новыми течениями в религиозных воззрениях восточного происхождения на Боспор привозилось много вотивных предметов, амулетов, украшений для пропаганды солярных культов, астрологических представлений о жизни и смерти. В изображения, главным образом, на царских монетах вводятся новые символы: полумесяц, звезда, орел на молнии, венок, головы Персея, Зевса Аммона, Сараписа и др. Большинство монет содержит портретные изображения римских императоров. Значительную популярность получает и соответствующая им атрибутика, состоящая из разных видов вооружения.

Но, пожалуй, наиболее удивительным являлось внедрение культа безымянного Бога Высочайшего Внемлющего. В нем до сих пор усматривают какое-то синкретическое божество с функциями то греческого Зевса и иудейского Яхве, то фрако-македонского Зевса — Сабазия, подвергнувшегося влиянию иудаизма, то солярного иранского бога в виде всадника и т. д. Как бы там ни было, но из содержания боспорских манумиссий ясно, что культ Бога Высочайшего испытал на себе влияние религиозной практики иудаизма. Вокруг этого культа в Пантикапее, Горгиппии, Танаисе существовали специальные мужские объединения (фиасы). Во главе союзов стояли жрецы, синагоги, филагары и парафилагары, которые руководили религиозной жизнью рядовых фиаситов. В надписях отмечены и другие должности, в том числе секретаря и казначея.

В такие объединения входили знатные люди, государственные чиновники и царедворцы. Они играли значительную роль в политической и культурной жизни городов. Поскольку фиасы, выставляя посвятительные плиты своему Богу, не скрывали собственных имен, то, очевидно, что это были организации, куда при желании могли вступить и другие граждане. Члены фиасов называли друг друга братьями, воспитывали своих детей в духе религии Бога Высочайшего. Тем не менее, если только на каменных стелах отмечались имена всех членов фиасов, в них состояло не очень большое количество мужчин. Постепенное распространение такого культа с явным монотеистическим уклоном, наряду с другими восточными культами, не могло не сказаться на трансформации традиционных религиозных верований боспорян.

Деталь росписи склепа сабазиастов. II в. н. э. по М.И. Ростовцеву

Старые греческие боги-защитники в государственной религии отходили на задний план. Но, следует думать, многие греки продолжали их почитать, тем более, что не известны какие-либо религиозные запреты. Наоборот, видимо, под их влиянием некоторые боспорские цари строили новые храмы и отстраивали колоннады храма Афродиты Урании в Фанагории. Наместник царя Фарнакион построил новый храм Афродите Навархиде в Горгиппии. Савромат II обновил храм Ареса в Пантикапее и принимал участие в сооружении горгиппийского храма Посейдона. Патрида Китея в 234 г. построила храм Зевсу — Богу Гремящему, а на акрополе Пантикапея стояли памятники Деметре и Матери богов. Значительно вырос авторитет культа Афродиты Урании, Владычицы Апатура. Этим боспорская элита выражала свое уважение старым греческим божествам, без почитания которых боспорские греки не мыслили своего существования в новых условиях при разных и таких не похожих друг на друга царях, как по своему этническому происхождению, так и по проводимой ими политике.

Сближением Боспорского царства с Римом и созданием разветвленной системы военных поселений на земле, верховным собственником которой являлись боспорские цари, обусловливались стабилизация военно-политической обстановки и расцвет во всех без исключения сферах жизнедеятельности его населения. На протяжении I—II вв. Боспорское государство переживало новый экономический подъем и, несмотря на ряд порой весьма существенных изменений, в сравнении с предшествующим временем по-прежнему оставалось одним из самых могущественных государственных образований в бассейне Черного моря. Только в первой половине III в. начинают фиксироваться первые кризисные явления. Но они были обусловлены причинами внутреннего социально-экономического и политического развития, а в первую очередь изменениями на границах государства и активизацией варварских народов, усиливших нажим на Боспор. Вследствие ослабления центральной власти Боспорское царство стало легкой добычей варваров, которые использовали его территорию как базу для вторжения в пределы римских провинций. А это, естественно, не могло не сказаться на боспорско-римских взаимоотношениях. С середины III в. Боспор вступает не только в полосу жесточайшего социально-экономического кризиса, но и в последний период своего развития, которым и заканчивается античная эпоха его истории.

С третьей четверти III в. в истории Боспора, как и в истории античных государств Северного Причерноморья, начинается новый этап исторического развития. Если раньше он тесно увязывался с социально-экономическим кризисом в Римской империи, то теперь основное внимание должно быть уделено последствиям варварских нашествий, получивших название «готских» или «скифских» войн. Их результаты не могли не отразиться на особенностях социально-экономического и политического развития Боспорского государства.

Между концом 50-х и концом 60-х гг. III в. варвары захватили Тиру и Ольвию, а несколько позже, около середины 60-х гг., по территории Таврики прокатилась новая волна варваров, разгромивших не только позднескифские городища и населенные пункты европейского Боспора. Сюда варвары вторглись с запада, так как античные поселения, расположенные на Таманском полуострове, не пострадали.

С их продвижением на европейский Боспор следует связывать целый ряд кладов, самые поздние монеты из которых датируются 267 г., и прекращение боспорской монетной чеканки в 268 г. Это свидетельствует о силе удара варваров и о его плачевных последствиях для боспорской экономики. Вполне возможно, что к этому времени относится надпись царя Хедосбия второй половиной III в. Этот царь мог стоять во главе вторгшихся на Боспор варваров и, захватив на какое-то время власть в Пантикапее, осуществил подготовку и проведение морского похода 267-268 гг. против римских провинций.

Если до рубежа 60-70-х гг. III в. для взаимоотношений Римской империи и варваров были характерны вооруженные конфликты, то после 269 г. римская администрация стала практиковать расселение части варваров, в частности готов, вдоль правого берега Дуная на правах своих союзников. Это не могло не ослабить нажим на империю. Со времени правления императора Аврелиана (270-275 гг.) положение на дунайской границе империи стабилизируется, и в Северо-Западном Причерноморье появились постантичные раннеполитические образования, в состав которых были включены бывшие античные города, которые следует рассматривать в качестве политико-редистрибутивных центров обширной варварской конфедерации. Становление такого раннеклассового варварского государственного объединения представляет собой глобальное явление на определенной ступени социально-экономического развития евразийской варварской периферии античного мира.

До последнего времени считалось, что после разгрома Танаиса в середине III в. жизнь на его территории возродилась только во второй половине IV в. Однако не исключено, что новое поселение на этом месте возникло уже в конце III — начале IV вв. При раскопках Танаиса в слоях после середины III в. обнаружен материал, свидетельствующий о продолжении жизни на месте бывшего античного города. Наличие в верхних слоях Танаиса нескольких групп лепной керамики, типологически близкой Черняховской, и других предметов материальной культуры позволили сделать вывод о проникновении сюда с запада этнически близких групп населения, обитавшего на развалинах античных Тиры и Ольвии. Возможно, что в таких центрах продолжали жить и греки.