Если Евмел в своей деятельности использовал богатства, накопленные его предками, и в основном за их счет вел войны и покорял новые народы, то, судя по тому, как после его смерти начался спад экономики и территориальное уменьшение Боспорского государства, своему сыну Спартоку III он не оставил в наследство того, что получил сам. Фактически, несмотря на то, что Боспор при Евмеле процветал, именно этот правитель, ввергнувший страну в кровавую войну, поставил ее перед порогом кризисов и экономических трудностей.

Монета с изображением Сатира и головы быка с рыбой. IV-III вв. до н. э.

Последующие правители Боспора унаследовали многое от своих предков, но не сумели приумножить свои богатства. В античной литературной традиции о них сохранилось крайне мало сведений, а некоторым из них даже не нашлось в ней места. Чем больше старела династия Спартокидов, тем слабее проявляли себя династы и тем меньше они становились известными среди греков Понта и Средиземноморья.

Находясь у власти двадцать лет, сын Евмела Спарток III, скорее всего, потерял кое-что из того, что было завоевано и создано его дедом и отцом. В отличие от Перисада, он именуется в посвятительных надписях по-разному: архонтом Спартаком, сыном Евмела, архонтом и царем Спартоком, сыном Евмела. Во всех случаях выдержана греческая традиция ставить возле имени правителя имя его отца. Если при Евмеле эпонимия была нарушена, то его сын возобновил установленные ранними Спартокидами правила. Нам неизвестно, являлся ли Спарток архонтом Феодосии и какие именно варварские племена все еще входили в Боспорское царство, по отношению к которым его называли царем.

Самое интересное, пожалуй, заключается в том, что в афинском декрете 288 г. до н. э., в отличие от более ранних документов, где Спартокиды именовались архонтами или их титулатура вовсе не указывалась, Спарток III назван царем. Из этого следует, что он предпочитал именно этот титул и его мало заботило отношение к этому в Афинах. Он продолжал торговлю с Афинами, однако она не приносила уже таких колоссальных доходов, как это было в IV в. до н. э. Не только Боспор потерял свое могущество и огромный хлебный рынок, но и Афины уже не имели в античном мире былого политического и экономического влияния.

После освобождения этого некогда цветущего полиса из-под кратковременной власти македонца Деметрия Полиоркета афиняне обратились с просьбой к Спартоку III предоставить им продовольственную помощь. В почетном декрете, вынесенном на Народном собрании в его честь, указывалось, что «Спарток, узнав от прибывшего посольства, что народ возвратил себе город, радовался вместе счастью народа и преподнес в дар 15 тыс. медимнов хлеба, также обещал и в будущем делать услуги афинскому демосу насколько это будет возможно». Как всегда в таких случаях, Спарток был увенчан золотым венком. Две бронзовые статуи царя установили рядом с памятниками его предков в Афинах на акрополе и агоре. Афины также обещали помогать Боспору «всеми силами и на суше, и на море» в случае нападения врагов. Отсутствие каких-либо документов о дальнейшем развитии боспоро-афинских контактов, по всей видимости, свидетельствует о том, что по сути после хлебной помощи освобожденным Афинам они значительно сократились. У Спартока не было возможности вывозить туда такое большое количество хлеба, какое экспортировали Левкон и Перисад.

В конце правления этого царя начался денежный кризис. Хотя при нем несколько меняется типология, эмблематика и весовая система золотых и серебряных монет, они по-прежнему имели традиционные признаки. Гражданская община пантикапейцев все же сохраняла право их чеканки и ставила на них свою легенду. При Спартоке III прекратилась жизнь на Елизаветовском городище. Длительный период оно служило главным центром греко-варварской торговли в районе Северо-Восточного Приазовья — Подонья. Через непродолжительное время здесь возникла боспорская колония греческого типа. Основным занятием ее жителей считается промысел ценнейших сортов рыб из Дона. В общем боспорцы очень быстро заняли свободную нишу. Видимо, торговля донской рыбой приносила немалые прибыли. Основными поставщиками товаров в новую колонию являлись Синопа, Гераклея Понтийская, Херсонес Таврический, Фасос, Колхида, а также малоазийские города. Контакты с Афинами не зафиксированы.

Оборонительные стены и жилая застройка Танаиса эллинистического периода. Реконструкция В.П. Толстикова

Внутренняя колонизация боспорцев самое яркое проявление нашла в основании города Танаиса в конце IV — начале III вв. до н. э. Это самая поздняя колония греков. Танаис с самого начала пытался существовать самостоятельно от своей метрополии. Однако в экономическом отношении он во многом зависел от Боспора. Находясь в центре расселения воинственных варваров, Танаис служил опорной точкой для тех боспорских купцов, которые торговали с местным населением. Существование этого политически независимого от Спартокидов полиса может свидетельствовать о том, что его основали оставшиеся в живых при Евмеле защитники законной власти на Боспоре. Значительная отдаленность города от боспорских, а тем более других греческих городов, связи с соседними племенами создавали благоприятные условия для развития смешанных черт во всех сферах жизни, определенной ассимиляции эллинов.

Таким образом, Спарток III проводил в основном мирную политику по отношению к грекам и варварам, видимо, даже врагам своего отца. Если в составе Боспорского государства еще оставались какие-то племена, то в его титулатуре они не указывались. В это время с исторической арены почти полностью исчезла Великая Скифия, как ее нередко называют. Казалось бы, с уходом кочевых скифов как наиболее сильного врага всех греков на Северном Понте должна была наступить пора небывалого расцвета. Но все случилось наоборот. Времена менялись не только на Боспоре, но и во всем окружающем мире. Они несли с собой новые войны и разруху, засухи и неурожаи.

После 284/283 г. до н. э. в Боспорском государстве сменялся один династ за другим. Точные годы их царствования устанавливаются приблизительно. О былом расцвете, славе и могуществе Левконидов остались лишь воспоминания. Но несмотря ни на какие трудности, переживаемые Боспором, неукоснительной оставалась суверенная власть Спартокидов. Правонарушитель Евмел был осужден, видимо, последующими царями. Его именем не был назван ни один наследник престола. Тем не менее имеются свидетельства и о том, что в III-II вв. до н. э. здесь снова происходила борьба за власть. Законным наследником Спартока III стал его старший сын Перисад II. Названный в честь знаменитого и даже обожествленного прадеда, он, видимо, стремился продолжать его политику. В посвятительных надписях греков он именовался то архонтом Перисадом, сыном Спартока, то царем Перисадом, сыном Спартока. И только в посвятительной надписи его сына Левкона, отбывшего срок жречества в святилище Аполлона Иетроса, Перисад II имеет ту же титулатуру, что и его прадед: архонт Боспора и Феодосии, царь синдов, всех маитов и фатеев.

В этом случае, разумеется, трудно безоговорочно утверждать, оставалась ли незыблемой такая же титулатура у его отца и у него самого с начала правления или же он снова завоевывал эти племена и после этого возобновил старые титулы. Во всяком случае как раз при Перисаде II в 270-260 гг. до н. э. окончательно прекратила свое существование боспорская колония на Елизаветовском городище в связи с набегами новых кочевников — сармат. Интересно также и то, что Спартокиды сохраняли культ Аполлона Врача, и наследники престола при правлении своих отцов исполняли должности жрецов, которые не являлись наследственными в их роду.

Видимо, у Перисада II вообще сложилось особое отношение к культу этого бога. Стараясь добиться успехов в своих государственных делах и не зная, какие решительные шаги следует предпринять, он, очевидно, обратился за прорицанием к Пифии Делосского святилища Аполлона, куда в 250 г. до н. э. преподнес драгоценную чашу. Скорее всего, что после этого его сын Левкон поставил статую Аполлона Врача в его святилище в Пантикапее. Обращает на себя внимание также и то, что на монетах его времени, свидетельствующих о денежном кризисе, увеличилось количество экземпляров с головой Аполлона и его атрибутов. Особенно в этом плане важна надчеканка в виде треножника. Пифия, как известно, даровала прорицания, сидя на треножнике. Возможно, Перисад получил обнадеживающий оракул на Делосе, если в монетной чеканке Пантикапея расширилась аполлоновская символика и появилось изображение треножника.