Подчинив своей власти более слабые в военном отношении города, Сатир принялся за близлежащий к Пантикапею Нимфей. История этого города в V в. до н. э. изобилует такими оригинальными свидетельствами источников, что уже не одно поколение историков пытается прийти к единой точке зрения. Из всех многочисленных исследований все же ясно, что этот город в последней четверти V в. до н. э. чеканил собственную монету, что само по себе является свидетельством его автономии. Всего лишь одна серия этих монет с совершенно отличной от пантикапейских эмблематикой говорит как о независимости, так и о кратковременности их выпуска. В последнее время отдельные нумизматы начали приписывать Нимфею еще одну серию монет с надписью. Относительно них развернулась бурная дискуссия, которая пока не привела к какому-то единому мнению.
Однако самое интересное в истории Нимфея заключается в том, что он входил в Афинский морской союз и платил один талант денежного взноса. В V в. до н. э. он достиг наивысшего расцвета. В городе стоял афинский вооруженный отряд, что и стало главной причиной выжидания Сатира. Возможно, афинские и нимфейские купцы скупали зерно и у населения азиатского Боспора, экспортируя его в Афины. Во всяком случае такое преимущественное экономическое положение Нимфея как главного конкурента в поставках хлеба Афинам не могло не вызвать у Сатира крайнее раздражение и недовольство.
Овладеть им окончательно и, очевидно, без особого кровопролития помогло случайное стечение обстоятельств. Приблизительно между 410 и 405 гг. до н. э. представитель Афин в Нимфее Гилон нарушил ведение дел, был вызван в свой родной город и предан суду. Поскольку Афины находились в состоянии развала созданной ими морской державы и потерпели поражение в борьбе со спартанцами и их союзниками, Гилону удалось избежать наказания. Он снова перебрался на Боспор и при помощи гарнизона путем измены передал Нимфей Сатиру. В благодарность за это Сатир подарил Гилону городок Кепы на азиатской стороне Боспора. Здесь Гилон женился на очень богатой и знатной скифянке, принесшей ему много золота и родившей двух дочерей. После того, как они выросли, он отправил их в Афины, снабдив большими деньгами, как сообщает известный оратор Эсхин. Старшая дочь Гилона Клеобула вышла замуж за Демосфена. У них родился сын Демосфен, ставший самым знаменитым греческим оратором и защитником в судах. К нему мы еще не раз вернемся. А сейчас можно сказать, что благодаря его врагу Эсхину, завидовавшему таланту и популярности оратора, стало известно не только о родителях Демосфена, но и то, как поступил его дед по материнской линии.
Возможно, между Афинами и Сатиром из-за подчинения им Нимфея сначала установились натянутые, но вряд ли враждебные отношения. Как только Сатир начал войну с Феодосией, поддерживаемой Гераклеей Понтийской, у которой с Афинами из-за торговых операций на Понте и ее союза с Персией были далеко не дружественные отношения, афиняне в своей политике начали постепенно сближаться с боспорскими правителями. Прежде всего в 394 г. до н. э. был заключен договор о взаимной выдаче преступников. О нем известно из речи знаменитого оратора Исократа, защищавшего неизвестного по имени сына Сопея, отправленного им с Боспора в Афины. Сатир заподозрил их семейство в измене и связях с какими-то изгнанниками, якобы бежавшими в Феодосию. После выяснения всех обстоятельств боспорский правитель снял свои подозрения, наделил Сопея дополнительной властью во вверенной ему области Боспора и даже отдал ему в жены свою дочь. «Надо отметить дальновидность и политическую мудрость Сатира I, не спешившего вступать в конфликт с могущественной афинской державой, а предпочитавшего дождаться, когда вследствие ее ослабления добыча сама упадет к нему в руки», — резонно отметил исследователь Боспора времени ранних Спартокидов Ф.В. Шелов-Коведяев.
Передача Гилону греческого городка Кепы явно не случайна. Хотя в источниках нет никаких сведений о присоединении земель на азиатской стороне Боспора, из этого факта ясно, что Сатир уже владел здесь определенными областями еще до присоединения Нимфея и начала войны за Феодосию. С самого начала Феодосия, как ни один из полисов на Боспоре, выступала самостоятельно в своей внешней политике. Разноликая символика ее первых монет отражает экономические связи с Гераклеей Понтийской, Афинами и Северной Элладой. По ней трудно сказать, какое из божеств являлось главным в пантеоне этого центра. Во всяком случае это был не Аполлон Иетрос, символика которого на монетах Боспора изображалась в виде львиной головы или маски. И Демосфен, и Страбон писали о Феодосии как об известном городе, особенно отмечая его незамерзающий порт, пригодный даже для сотни судов, а также плодородную равнину в окрестностях города. Благодаря этому феодосийцы быстро наладили производство зерна на продажу. Местные землевладельцы, обогатившись, сумели укрепить город оборонительными стенами и организовать собственные вооруженные силы.
Осознав важность овладения этим полисом и его плодородными землями, Сатир начал войну с феодосийцами. Эта война оказалась длительной, тяжелой и даже смертельной для самого царя. Подробности хода боевых действий неизвестны. Но из разных письменных источников, особенно рассказов «Военные хитрости» Полиэна, почерпнутых им из более ранних сочинений греческих писателей, можно в общем представить эту кровопролитную оборонительную войну граждан Феодосии за свою независимость еще в период правления его сына Левкона. Сатир, осадив город, так и не смог его захватить. Возможно, ему удалось бы в конце концов одолеть феодосийцев, если бы он одновременно не стал вмешиваться в дела Синдики.
Вот что рассказывает об этом Полиэн. Меотянка Тиргатао вышла замуж за царя синдов Гекатея, которые по неизвестной причине лишили его власти. Сатир, очевидно, с помощью своего войска возвратил ему престол, выдав за него свою дочь и потребовав, чтобы он убил Тиргатао. Однако Гекатей из-за любви к ней ослушался Сатира и заточил ее в крепость, откуда она бежала к своим родственникам. Вступив на своей земле в брак с преемником умершего отца, она подняла на борьбу против Гекатея и Сатира многие воинственные племена и сильно опустошила набегами территории своих противников.
Цари начали думать, как утихомирить меотянку. Не придумав ничего лучшего, они послали к ней в заложники младшего сына Сатира — Метродора и в то же время уговорили двух своих друзей убить ее. Покушение не удалось только потому, что золотой пояс Тиргатао отразил удар меча. Узнав, кто подослал убийцу, меотянка умертвила сына Сатира и снова начала войну, «подвергла страну всем ужасам грабежа и резни, пока сам Сатир не умер от отчаяния; сын его Горгипп, наследовав престол, сам явился к Тиргатао с просьбами и богатейшими дарами и так прекратил войну», — писал Полиэн.
Согласно Демосфену, Сатир умер у стен осажденной Феодосии. Вероятно, здесь он узнал о смерти сына, опустошительных набегах, финансовых затруднениях из-за ведения войны, что окончательно сломило его дух и силу. Хотя Сатир в общем оставил много незавершенных дел, разоренные меотами земли, неоконченную войну с Феодосией, нарастающее недовольство эллинов новой династией, он вместе с тем фактически заложил основы создания Боспорского государства. В него входили уже все города и земли эллинов, кроме Феодосии. Синдская эллинизированная знать также во многом подчинялась ему. Царь синдов Гекатей явно был синдо-эллинского происхождения. Отдав ему в жены свою дочь, Сатир тем самым еще больше укрепил свои позиции, имел право и вообще прямо вмешивался во все дела этого небольшого царства.
Необходимо обратить внимание еще на два возможных свидетельства, связанных с личностью Сатира, как неординарного политического деятеля. Согласно сообщению Страбона, между Ахилловым селением и Патреем был установлен ему памятник. Нам неизвестно, был ли он поставлен в последние годы его правления по его личному желанию в ознаменование присоединения земель в азиатской части Боспора или же памятник установили его сыновья. В частности, это мог сделать и сам Горгипп, умиротворивший Тиргатао большими дарами и управлявший этим районом Боспора.
