— Славная была битва, — удовлетворённо прохрипел я, выйдя из леса на дорогу. — Но, кажется, ненужная. Хотя…

Тот самый накаченный наркотиком «сосунов» бородач ещё был жив, хотя и выглядел он страшно. Его тело было сильно искусано. И даже кольчуга не защитила его от зубов монстров. Они просто прокусили её, добравшись до мускулистого тела бедолаги. Однако кровь уже свернулась, превратившись в красную коросту, покрывшую кожу мужика. Кажется, он до сих пор не понимал, что происходит. Лежал, улыбался и заторможенно хлопал глазами.

— Эй, воин, — позвал я его, подойдя поближе. — Сударь! Мужчина! Братишка! Сынок!

— Ма… матушка? — просипел он, еле-еле двигая посиневшими толстыми губами.

— Да, сынок, она самая, — ласково промурлыкал я, пытаясь придушить свою внезапно очнувшуюся совесть.

Я даже не сразу понял, что это такое гложет меня. Мне казалось, что я уже давно отправил свою совесть на свалку истории, а она ишь чего творит… Восстала из мёртвых, дабы пнуть меня за то, что я притворяюсь матерью умирающего человека. Хотя, может, он и не человек, а гном. Я как-то так их себе представлял.

— Матушка… у меня… всё… хорошо, — прохрипел бедолага, и из уголка его рта потекла кровь. Зрение у него уже явно отказало, а скоро и тело помрет. Надо торопиться.

— Сыночек, миленький, а расскажи-ка, как можно убить вампира?

— Высшего вампира… кха… убить совсем не просто… нужно поразить его мозг… кха… Но они очень ловкие и…

— … Ага, ага, — перебил я его, чтобы он не терял последние силы на то, что мне и так известно. — А как не допустить превращение человека в вампира, если его уже укусил этот кровососущий гад?

— Убить вампира в течение… суток, — выдал он затихающим голосом, даже не пытаясь спросить на кой шут его матушке такие сведения. Кажись, наркотик сильно сказался на разуме гнома.

— А ты когда-нибудь видел рыжую очень красивую вампиршу из Леснянска? — попытал я счастье, глянув на радостное солнце. Время ещё есть.

— Рыжая? Значит, она из рода Игнатьевых… кха… они все там рыжие и красивые по меркам людей… кха… кха… — бедолага забулькал кровью, уже одной ногой войдя на тропу, ведущую к перерождению.

— А как относятся в Леснянске к личам?

— Как и ко всем… кха… волшебным созданиям. Не любят, но пускают… кха…

— А как… а-а-а, чёрт, помер на самом интересном месте, — недовольно нахмурился я, глянув на недвижимо замершего гнома. Его глаза остекленели, а истерзанная грудь больше не вздымалась. Что ж, мир твоему праху, но не душе. Её я поймал, использовав магоформу «бумеранг».

А дальше я принялся обыскивать карманы трупов. В них обнаружились деньги и документы. Последние я брать не стал, а вот монеты ссыпал в свой карман. Да и пару револьверов с трупов я тоже прихватил, как и целую россыпь патронов к ним. После этого я залез в повозку и обнаружил в ней изделия из металла: кубки, тарелки, кружки и прочую посуду для дома. Кажись, эти ребята ехали на базар, чтобы продать свой товар.

Помимо посуды в повозке обнаружилось сменное бельё довольно хорошего качества: штаны, рубашки, сапоги, плащи… Причем, размер одного из комплектов оказался практически моим. Я переоделся в эти шмотки, а свои бросил под повозку. Потом напялил кожаный плащ и схватил бухту верёвки. Она тоже обнаружилась в транспорте бедолаг.

— Ну, кажется, всё, — прошептал я себе под нос и двинулся по дороге в сторону города. Но я, конечно же, не буду заходить в него через ворота, хоть гном и сказал, что жители пускают личей в свои поселения.

Однако существует проблема рыжей вампирши. Раз гном понял из какого она рода, значит этот род известен. Правда, я не выяснил, как горожане относятся к вампирам. Терпят их, убивают по возможности или живут в добрососедстве.

Но если всё же предположить, что вампиры как-то уживаются с горожанами, то помешанная на своей безопасности рыжая стерва из известного рода и вправду могла сообщить стражникам на воротах, что её преследует лич. Значит, мне не стоит рисковать. Попробую перебраться через стену. Верёвка-то теперь у меня есть. Но к городу надо подойти незаметно. Придётся двигаться через поля.

Я сошёл с дороги и по широкой дуге побрёл к северной стене города, двигаясь через высокие растения кукурузы. Приходилось осторожно раздвигать их руками, чтобы со стены никто не заметил меня. Конечно, я не двигался, как ловкая кошка, но всё же старался. Правда, один раз я чуть не вскрикнул от неожиданности, когда дорогу мне заступило страшное нечто в рваных шмотках.

— Твою мать, всего лишь пугало, — процедил я, хорошенько разглядев высившееся над кукурузой страшилище.

К слову, оно и правда отпугивало ворон. И я пока шел по полям, то встретил ещё парочку пугал. Не менее страшных, чем предыдущее. Даже Бульдог вспомнился. А потом вышел к северной части стены.

Пространство между полями и самой стеной оказалось зачищено от травы и иной растительности. Пять метров голой земли. Благо, что на вершине стены бродил всего один стражник, позвякивая доспехами, отражающими солнечный свет. И вряд ли он ожидал, что найдётся какой-то идиот, решивший штурмовать стену среди бела дня. А мне, блин, нужно было срочно попасть в город, потому я приметил, где стена наиболее сильно поражена трещинами, а потом подбежал к ней и прижался спиной, чтобы меня сложно было разглядеть с вершины.

Переждав немного, я полез по стене, используя трещины. Мои пальцы оказались довольно сильными, но не особо ловкими. Всё же мне удавалось постепенно взбираться на стену. Однако делал я это довольно медленно, часто прислушиваясь к шагам бойца, прохаживающегося по вершине. Как только он приближался, я затихал и не двигался. А уж когда он проходил мимо, тогда я снова карабкался наверх.

И вскоре мне удалось достичь вершины, порядком исцарапав пальцы и порвав кое-где новые шмотки.

Немного подождав, я перевалился через парапет в тот миг, когда боец миновал место моего вторжения на стену. Таким образом я оказался в паре метров за его спиной. Мне не составило труда быстро и бесшумно преодолеть это расстояние и ударить его кулаком по затылку. Повезло, что шлем он не носил. Боец приглушённо ойкнул и без сознания рухнул в мои объятия. Я аккуратно положил его спиной на стену, а потом огляделся.

Лестница, ведущая вниз, находилась в надвратной башне, и её явно охраняли, посему я выбрал иной путь. Привязал один конец верёвки к зубцу стены и начал спускаться внутрь города. Прямо на черепичную крышу дома, подходящего вплотную к стене.

Очутившись на черепичной крыше дома, я спрятался за печную трубу и торопливо огляделся. Никто не тыкал в мою сторону пальцем и не орал, что надо меня схватить. Все соседние крыши оказались пусты. На них лишь разгуливали голуби и восседала пара кошек, алчно наблюдающих за жирными пернатыми.

К тому же застройка здесь оказалась такой плотной, что меня невозможно было увидеть с улиц, больше похожих на кривые, тёмные лабиринты.

Но улики лучше не оставлять.

Я забрался на печную трубу и, балансируя на ней, поймал глазами верёвочный узел, покоящийся на одном из зубцов городской стены. Осторожно поднял руку с магическим перстнем на пальце и выпустил «стрелу». Она вонзилась в узел, заставив его сгнить.

Моя верёвка тотчас соскользнула со стены и упала на крышу. Я быстро спустился с трубы, подскочил к верёвке и смотал её. Повесил на плечо под плащ, накрыл голову капюшоном и двинулся прочь, очень осторожно перепрыгивая с крыши на крышу, чтобы лишний раз не шуметь.

Попутно мои глаза искали возможность спуститься вниз. И я через какое-то время нашёл такой путь.

К стене одного из домов оказалась прислонена довольно длинная лестница. Я воспользовался ей и очутился в сыром, узком проулке, где меня встретили серые крысы, копошащиеся в кучах мусора.

Окна бревенчатых домов оказались закрыты ставнями, под ногами блестели помои, а все входные двери выходили прямо в проулок. Никаких дворов или заборов тут и в помине не было. Дома росли сплошной стеной, соприкасаясь друг с другом боками.