Вскоре монастырь скрылся за пышными кустами. Такуан на всякий случай обернулся, прислушался и вздохнул с облегчением. Из монастыря до сих пор доносился шум бьющейся утвари и брань послушников. «Долго ещё они будут куриц ловить», – подумал Такуан, представляя настоящий цвет и без того пунцовых лиц настоятелей, и довольно засмеялся.

Он снял шляпу и, хорошенько размахнувшись, забросил её подальше в кусты. Потерев затылок, он пошёл к дорожному храму. Там он переоделся в мирское и перевязал голову платком. Затем покопался в карманах, выудил накладные усы и аккуратно приладил их под носом. Признать в Такуане смиренного монаха теперь было невозможно.

Посвистывая, Такуан ступал по вытоптанной земле. Солнце ещё только начинало свой путь, и Такуану было с ним по дороге. На западе его ждал Бинь Лю. «Вряд ли это его настоящее имя», – размышлял Такуан. Был он совершенно прав. Но Такуану не было дела до настоящего имени бродячего колдуна. Не было ему интересно и то, что так называемый Бинь Лю сделает с изумрудным ожерельем.

Впереди раздался топот копыт. Такуан тотчас же отпрыгнул в сторону и спрятался за огромным валуном. На вершине валуна с довольным видом сидела земляная жаба. Встревоженная Такуаном, она лениво поползла по камню.

Из-за поворота на полном ходу вылетели два всадника. Вымпелы развевались у них за спиной. Такуан узнал гербовые цвета и похолодел. Это были вестовые из того самого замка, где совсем недавно все статуи лишились своих драгоценных глаз. Всё это время князь Бао Чжу разыскивал поддельного принца из страны Голубых Цветов, и вот его вестовые добрались наконец и до Синей горы.

Такуан уже давно избавился и от роскошной одежды, и от поддельных волос. Портреты принца, которые лежали в сумках всадников, изображали совсем другого человека с благородной родинкой на щеке. Почему же Такуан так взволновался?

Ему стало ясно, что произойдёт, когда всадники доберутся до монастыря.

А произошло вот что. Вестовые залетели через приоткрытые ворота в монастырский двор и осадили лошадей так резко, что успокоившиеся было за остаток ночи куры снова заметались, разбрасывая белые перья по двору. Послушники обступили всадников, с любопытством осматривая сбрую. Они никогда не видели настоящей военной упряжи.

Настоятель Синдзюро степенно вышел на крыльцо главного храма. Всадники поклонились ему и поведали историю, которая нам уже хорошо известна: в замок Четырёх Рек прибыл принц из страны Голубых Цветов, пробыл там некоторое время, после чего таинственно исчез. Вместе с ним пропали несколько самых драгоценных камней. Произошло это во время суматохи, вызванной пожаром, охватившим гостевой дом. Нам-то уже хорошо известно, что никакого пожара в гостевом доме не было. Ну а в замке этого не знали.

Заслышав такую историю, настоятель обеспокоился. Пожар в замке чем-то напомнил ему переполох, который курицы устроили ночью в монастыре. Поэтому настоятель со всей поспешностью отправился в сокровищный зал. Изумрудного ожерелья он там не обнаружил.

Настоятель тотчас же бросился обратно во двор.

– Закрывайте ворота! – завопил он во весь голос.

В этот день у ворот стояли два самых неуклюжих послушника. Они долго возились с воротами, а про калитку на заднем дворе и вовсе позабыли.

Настоятель тем временем приказал всем послушникам собраться перед главным храмом. Одного из них он отправил за посвящёнными, которые отрешённо сидели на заднем дворе в медитации. Послушнику пришлось хорошенько огреть каждого из них палкой, чтобы вернуть в чувства. Потирая бока и разминая затёкшие ноги, посвящённые заковыляли к храму.

Из храма вышли и остальные настоятели, которых встревожили громкие крики. Они увидели толпящихся на дворе послушников и обеспокоились ещё сильнее.

– Что стряслось? – спросил тот, что был помоложе.

– Ожерелье украли! – ответил ему настоятель Синдзюро. О пропавших чайных колбах он говорить не стал. Слишком много вокруг было ушей, которые ловили каждое слово, доносившееся с крыльца.

Первым делом настоятели изучили портреты принца Голубых Цветов. Всадники развернули их перед Синдзюро и, перебивая друг друга, стали указывать на особые приметы: длинные волосы и родинку на щеке.

Настоятели оглянулись. Их окружали наголо выбритые головы монахов. Никаких родинок на щеках видно не было и в помине. Только круглые точки на затылках, которые на родинки совсем не походили. Не было никакой связи между поддельным принцем и монахами монастыря.

Пересчитав монахов, настоятели поняли, что вор давно ускользнул. Один из послушников припомнил о калитке, которую обычно не запирали.

Вестовые отправились в погоню за беглым монахом.

Так и вышло, что надежды Такуана растаяли как последнее облачко в жаркий день. Он-то надеялся, что монахи обнаружат пропажу только в канун фестиваля Летнего Равноденствия. До этого фестиваля оставалась ещё целая неделя. Такуан рассчитывал, что к началу празднеств он будет уже далеко. Теперь же ему пришлось переменить все свои планы.

Ему следовало как можно быстрее найти себе попутчиков и побольше. Тогда вестовые его бы не заподозрили. После монастыря, так рассудил Такуан, они будут искать странствующего монаха. И всякий одинокий странник вызовет у них подозрения.

С этими мыслями Такуан щелчком отправил жабу с камня в кусты жимолости, а сам поспешил по дороге.

Довольно скоро он вышел из подлеска на холмистые поля. Дорога привела его к проезжему тракту, который связывал княжество Четырёх Рек и земли Заречья. На тракте никого не было видно, и Такуан решил подождать, пока с востока кто-нибудь не появится. Но как назло, никто не появлялся с востока. Такуан прищурился, но даже пылевого облачка не разглядел. Пустой тракт петлял между холмами, извиваясь степным полозом.

Огорчившись, Такуан уселся на придорожный камень, тёплый от солнца.

И тут помощь пришла оттуда, откуда он не ждал. С западного холма раздались крики. Возничий погонял лошадей, проклиная их медлительность, ну а лошадям не хотелось торопиться, поскольку впереди их ждал ещё долгий путь.

К развилке приближался торговый обоз из пяти тяжело груженных повозок. Раскрасневшийся от жары и криков возничий управлял первой из них. Остальные же повозки будто бы шли сами по себе. К задней части каждой из повозок был привязан большой пучок моркови. Сладкая морковь манила к себе лошадей, которые воодушевлённо волокли следующие повозки. «Ловко!» – подумал Такуан. Возничий ему понравился.

Понравилось Такуану и то, что вокруг обоза шла дюжина путников. Четверо из них были облачены в лёгкие доспехи и несли разномастное вооружение. Это были охранники, которых владелец обоза нанял для защиты от разбойников. Остальные путники сопровождали обоз по другим причинам. Трое мальчишек бегали вокруг повозок, изображая разбойников. Они кидали в охранников комья полевой травы, а те только хмурились в ответ. Хорошо одетый мужчина шагал подле первой повозки, опираясь на дорожный посох. На руках у него светились золотые кольца, а волосы были перевязаны в тонкие косицы. Серебристый медальон выдавал в нём торговца. Рядом с ним шла его жена, недовольно покряхтывая.

Торговля в княжестве Четырёх Рек была удачной, и лошади с трудом волокли товар: тюки с бархатными тканями, свёрнутые рулонами тяжёлые ковры, точёные брусья красного дерева. Но больше всего торговец радовался трём большим бочкам, занимавшим целую повозку. В тех бочках была засоленная рыба, которая водилась только в местных реках. Рыба считалась деликатесом в засушливых землях Пригорья. Эти три бочки и заняли повозку, в которой обычно путешествовал сам торговец. Торговец нисколько об этом не жалел. А вот про жену его так сказать было нельзя. Она шла и молча проклинала мужа.

Из троих оставшихся путников двое были ничем не примечательны. Они работали у торговца продавцами, грузчиками, а иногда и простыми посыльными. А вот последний путник требовал отдельного внимания.