Судорожный вздох вырвался сквозь зубы.

– А так чудесно начинался день… – пробормотала я в тишину.

– Танай! – Послышались грохот и ругательства.

Я зажгла светильник. Хоть чему-то научилась за этот год.

– Ой, я хотел сказать – Таная. – Эдгард сидел на полу у кровати и яростно выпутывался из одеяла. – Ты живой! Ой, то есть живая!

– Ты чего здесь делаешь? Почему не у лекаря? – бросилась я к брату, попутно пытаясь осмотреть его на предмет целостности.

– Так я как новенький! Ну, почти. Старик меня подлечил и экипажем отправил обратно в академию.

Под тонкой тканью блузы я рассмотрела тугую повязку. Если чудесные мази и магия этого мира мгновенно исцеляют царапины, то глубокая рана, по моему предположению, должна зажить за пару дней.

– А здесь ректор встретил, будто ожидал. К тебе не пустил, а чтобы сам не ушел, усыпил. Вот гад! – Эдгард, наконец, освободился от одеяла и встал передо мной, неловко переступая с ноги на ногу. Его руки то расходились в стороны, имитируя желание обнять, то бессильно опускались. – Он тебе хоть помог?

– Не-а.

– Я так и думал. Принцип обучения – помоги себе сам. Но в отношении девушки это… Кстати, ректор в курсе о… словом, что ты не…

– Да, – отмахнулась я, не желая вспоминать про вредного ректора. Глядя, как брат мнется, не утерпела и спросила о том, что волновало меня гораздо сильнее: – Разочарован?

– Нет, что ты! – воспротивился Эдгард, с лету уловив, о чем я говорю.

– Не похоже.

– Нет, правда!

– Тогда почему такое лицо?

– Вспоминаю, не говорил ли чего тебе в порыве откровенности, что могло бы оскорбить слух благородной лии, – признался он, краснея.

– Не переживай. Ничего такого не могло произойти. Ты лиэр до кончиков ногтей. Быть таким идеальным даже неприлично.

– Не пойму, ты мне сейчас комплимент сказала, сестренка, или изощренно поддела?

– Конечно, комплимент, любимый братец! – с улыбкой возмутилась я его подозрениям. – Ты столько времени был моей поддержкой, лучшим другом и ближайшим родственником. Разве я могла бы проявить к тебе неуважение?

– Ты? – Он задумчиво посмотрел на меня, после чего выдал: – А ты хоть когда-то его проявляла?

Мы рассмеялись. Правда Эдгард почти сразу снова загрустил.

– Обижаешься, что не рассказала сразу?

– Не в этом дело. Просто тебе теперь нельзя будет учиться в академии. Все-таки она мужская. Мне заранее без тебя плохо.

– А вот тут ты не угадал. Я остаюсь на обучении. Ректор обнаружил во мне пророческий дар. Так что видеться будем часто, место жительства только сменю.

Удивление и восторг Эдгард выражал долго и бурно. В порыве эмоций даже все-таки решился обнять. Правда, тут же разжал руки и попытался отступить с растерянным выражением лица.

– Прошу прощения, лия.

– Прекрати! – Я не позволила ему отстраниться, смеясь и обнимая за шею. – Недавно сестренкой называл, и вдруг – лия, будто мы посторонние. Неужели мой пол настолько имеет для тебя значение?

– На самом деле – никакого. Будь ты хоть демоном из нижнего мира или неизвестной сущностью из соседней вселенной. Мне все равно. Просто боюсь тебя оскорбить и потерять. Не хочу с тобой расставаться! У меня никогда не было такого близкого друга, как ты. И мне наплевать на все остальное. Поверь, если бы я не встретил Улину, то сейчас обязательно сделал бы тебе предложение. – Во время столь пламенной речи глаза Эдгарда заблестели, а щеки покрылись ярким румянцем. Брат не кривил душой, искренне выражая свою симпатию.

– Я тоже тебя люблю! – растрогалась я, стискивая его сильнее. – Обещаю, мы не расстанемся никогда!

– Я бы не утверждал с такой уверенностью, – прервал наши взаимные признания Яррин, как обычно появившийся из ниоткуда. Хмурый карминовый взгляд почти ощутимо прожигал нашу парочку, даже мурашки побежали по телу. – Интересно, если придушить его подушкой, получится списать на нерадивого сельского лекаря, вовремя не распознавшего у болезного серьезные повреждения?

– Не смешно! – фыркнула я, выпуская брата из объятий.

– Так и я вполне серьезно, – продолжил ёрничать Яррин.

– В качестве ближайшего родственника лии я бы попросил… – пошел в наступление Эдгард, но я его прервала, дернув за рукав. Для полноты впечатлений сегодня мне только ссоры между самыми близкими и не хватало.

– В качестве будущего мужа лии я бы попросил, – в тон ему отозвался Яррин, вовсе не собиравшийся сдерживаться, – впредь не позволять себе подобных вольностей. – Он кивнул на наши с братом сплетенные руки.

– Мужа? – растерялся Эдгард и посмотрел на меня, удивленную не менее него. Яррин заигрался? Кажется, здесь нет ни преподавателей, ни их прослушек.

– А?.. – только и выдала я.

– Именно. Ты все верно расслышал. Лия Таная в ближайшее время выходит за меня замуж. И раз уж вы родственники, могу сделать единственную поблажку – попросить у тебя ее руки…

Яррин явно хотел добавить, что его на самом деле согласие Эдгарда совершенно не волнует, как, впрочем, и несогласие тоже, но брат его опередил.

– Да. Конечно. Раз Таная так хочет.

– Да? – А меня кто-то спрашивал?

Повисла неловкая пауза. Яррин с Эдгардом переглядывались и перемигивались. Наконец, брат смущенно пробормотал:

– Ну, не буду вам мешать. Говорите. Если что, я за дверью. – Он посмотрел на меня и многозначительно поиграл бровями.

Спасибо, братишка. Нам действительно не помешало бы пообщаться с Яррином наедине. Я дождалась, пока за Эдгардом закроется дверь, и задала тревожащий меня вопрос:

– Что значит – будущий муж? Я понимаю, ты выдумал отговорку для ректора, но зачем вводишь в заблуждение брата?

– То и значит, что я говорил истинную правду. Через месяц наша свадьба, – преспокойно ответил Яррин и скользнул ко мне. Я и глазом не успела моргнуть, как оказалась прижата к стальной груди. – Есть возражения?

– А меня не нужно спросить? – Хотя бы из чувства противоречия я уже собиралась повозмущаться и покапризничать, заставить Яррина умолять выйти за него замуж, как самая настоящая девчонка! Но ответ меня махом осадил.

– А чего тебя спрашивать? Можно подумать, жизнь за меня ты готова отдать, а выйти замуж – нет?

И не поспоришь.

– Ну… Ты не сказал мне самого главного, – пролепетала я.

И да, без этого главного очень грустно. И совсем не романтично.

– Что конкретно? – Одна его рука бережно придерживала меня за талию, а другая принялась выводить на моей спине узоры, от которых дыхание сбивалось, а мысли путались в голове.

– Что любишь меня, – с вызовом отозвалась, уверенная, что желанных слов в жизни не дождусь. Но ошиблась.

– Я люблю тебя, – сказал так просто, без придыхания или пафоса, как самую естественную в мире вещь. И я поверила. Как же иначе? – И если для тебя это так важно, буду тебе о своей любви напоминать постоянно.

Я улыбнулась одними кончиками губ, соглашаясь – важно. Говори мне это почаще.

– Я тоже, – тихо произнесла и прошлась ладонями по его плечам, сама пугаясь собственной смелости.

– Тогда стоит ли спорить? – Яррин прижался губами к моему виску.

Действительно. Так ли уж важно, что мужчина не встал перед тобой на колено и не произнес ажурных фраз, клянясь в вечной любви и верности? Разве счастье в этом? Или все-таки важнее то, что в любой сложной ситуации можно на него положиться, его плечо окажется самым надежным, а рука отведет любые невзгоды? Мужчина, для которого твоя жизнь гораздо ценнее своей собственной.

Я почувствовала, как дыхание Яррина участилось. Его горячие губы легкими поцелуями спустились на мои скулы, а затем и на шею.

– А что насчет твоего отца? – опомнилась я некстати. – Он, кажется, очень строгий. А я… Ославилась, обучаясь в мужской академии. Наверняка он будет против нашего брака.

– Не переживай. Отец не смог заставить меня жениться на девице Элоу, а уж как мечтал о нашем браке. Над остальным он и вовсе не властен. Да и с чего бы ему противиться? Ты как-никак Лоус, забыла? Столь высокородной лие простительны любые выходки. Даже вздумай ты прогуляться пьяной голышом по площади, все скромно закроют глаза.