– Вот он удивится, когда его соплеменники все-таки объявятся на празднике, – прыснул Эдгард, отбегая от зверя на расстояние. Я оглянулась и заметила задумчивый взгляд Лотта, по-прежнему стоящего на окраине леса. Эх, брат, никак ты не привыкнешь к тому, что у зверей отменный слух.

Мы прибавили скорость и за пару минут донеслись до парка. Оставалось преодолеть небольшой склон. А там на украшенной иллюминацией поляне…

Среди дыма костров и ароматов жареного мяса в окружении студентов и преподавателей перед седовласым ректором стоял с опущенной головой Яррин. Его прилюдно отчитывали за нарушение главного правила академии – не сходить с лесной тропы.

– Ваша спина тому подтверждение, – четко поставленным голосом вещал ректор, грозно сведя кустистые брови к переносице. При этом его печальные глаза выдавали, что старик сам донельзя расстроен наказанием лучшего ученика. – Таким образом, я вынужден отчислить вас, Яррин Уорд. Выпускного диплома вы не получаете и возможности восстановиться тоже. Соответствующие документы и письмо вашему отцу вы получите завтра утром. Думаю, столь вопиющий случай станет для остальных хорошим уроком.

– Нет! – заорала я как оглашенная и бросилась вниз по склону. Ноги едва касались земли, не навернулась я лишь чудом.

– Почему? – не понял ректор неожиданного протеста и, обернувшись в мою сторону, смешно захлопал глазами.

– Потому что меня надо наказывать! – возмутилась я, добежав до Яррина и вставая рядом. – Это я сошел с тропы и попал в беду! Яррин меня спас.

– Ну… – растерялся ректор. И было от чего – терять наследника Лоуса в качестве студента своей академии ему хотелось еще меньше. – А чем докажете?

– Вот, – я выставила вперед обожженную ногу и, подражая Яррину, склонила голову.

– Хм. Что ж. Придется тогда исключить из академии вас обоих.

Что?

– Идиот, – сквозь зубы прокомментировал мой поступок Яррин. Согласна, но о поступке не жалела.

– Неужели ради соблюдения правил академии Уорд должен был оставить товарища в беде? – возмутилась я. – Меня растили иначе – сам погибай, а товарища выручай.

– Правила – есть правила, – расстроенно произнес ректор и потер переносицу. Видимо, прикидывал, как будет объясняться с высокопоставленными особами за отчисление наследников сразу двух богатейших родов.

– Тогда и меня наказывайте! – услышала я требовательный голос за своим плечом и обернулась. К нам спешил непонятно откуда взявшийся Фюфик. Выходит, звери все-таки выбрались при помощи веревки? Парень встал рядом со мной и громко отчитался: – Танай нарушил правило, чтобы вытащить меня из болота.

– Вижу, – устало вздохнул старый маг и махнул рукой. – С вас до сих пор капает болотная муть.

– И меня! – подошел следующий сосед по комнате.

– И меня!

Что они делают? Чего добиваются? Я в растерянности вертела головой, не понимая, что происходит.

Все семь зверей, побывавших сегодня в ловушке Лотта, по очереди присоединились к нашему строю провинившихся. Кустистые брови ректора застряли где-то в седой шевелюре. Подозреваю, в своем удивлении я выглядела не лучше. Смысл разворачивающейся драмы пока не давался моему осознанию. Что звери задумали? Фюфик незаметно пожал мою руку когтистой лапой и подмигнул, мол, не волнуйся, все под контролем.

– М-да, – почесал подбородок глава академии, рассматривая нашу странную компанию.

Студенты, ставшие свидетелями незаурядного происшествия, загомонили, обсуждая сложившуюся ситуацию. Но сюрпризы этого вечера еще не закончились.

– Тогда уж и меня, – громко провозгласил Лотт, вальяжной походкой спускаясь со склона. В этот момент он был хорош, как никогда. Белокурые волосы рассыпались по плечам, глаза горели благородным гневом. – Это я отправил в болото всех семерых.

– Ох! – прокряхтел ректор, хватаясь за сердце. Шутка ли – отчислить десяток одаренных разом?

Но и это казалось еще не все. Вишенкой на торте стал выход брата из толпы студентов.

– Я со всеми, – тихо сообщил Эдгард и примкнул к нам, высоко задрав подбородок. О нет! Что они все творят? Неужели надеются на помилование? А если ректор не посмотрит на количество и отчислит всю ораву? Это же безумный риск!

– А ты почему? – ласково поинтересовался старик, уже мало похожий на вменяемого и переполняемого пафосом мага.

– Потому что несправедливо! Не хочу учиться в академии, где наказывают самых отважных и способных!

– Что? – в голосе ректора сквозило раздражение напополам с недоумением.

– А ведь он прав, – хохотнул Солс, разводя толпу эффектным жестом фокусника и выдвигаясь вперед. – Все вернулись живы и почти здоровы, преодолев не только заготовленные для праздника препятствия, но и ловушки леса. Ни одного не пришлось вытаскивать. Справились сами. Ну не молодцы ли, а?

– Что вы такое говорите, профессор! – возмутился ректор, но без особой уверенности. Скорее для порядка осадил подчиненного.

– Лиэр Аллен, – к начальнику подошел профессор Троул и громко зашептал: – Вы действительно хотите исключить из академии одиннадцать студентов?

– Хм. Хм. – Тот и сам понимал, что оказался в неудобном положение, но пока не готов был капитулировать или не знал, как это лучше сделать, сохранив лицо. – Нельзя же оставлять ослушание безнаказанным.

– Совершенно верно! – снова вмешался Солс с азартом в голосе. – Однако наказание должно соответствовать проступку. В правилах сказано, что отчислению подлежат те, кого застали в чаще леса или того паче вытащили из ловушки. Эти студенты нарушили запрет, однако под правило об отчислении не попадают.

– Хорошо! – с облегчением согласился ректор. – Какое назначим наказание?

Солс расплылся в улыбке и подкрутил ус. Весь его вид говорил: «Не молодец ли я? Отстоял одиннадцать студентов!»

– А давайте посадим их в одиночный карцер! – мрачным тоном, не соответствующим его довольной физиономии, предложил он.

– Отличная идея! – поддержали его коллеги, желающие проявить себя перед начальством строгими, но справедливыми педагогами, и дружно закивали.

– Всех одиннадцать? – переспросил ректор.

– Ой! – разом выдохнули коллеги, сообразив, что идея «физрука» иррациональна.

– А что такого? – сделал невинное выражение лица Солс. Он единственный наслаждался происходящим.

– Они там все не поместятся! – строго ответил недовольный глава академии.

– Тогда не посадим, а поставим! – проявил смекалку усатый профессор, с серьезным видом прохаживаясь вдоль нестройного ряда провинившихся.

– Как?

– Как-как, поплотнее, чтоб все вместились.

Грохнул хохот. Студенты вместе с преподавателями валялись по земле, хватаясь за животы и рыдая от смеха. Ректор в сердцах, что была нарушена столь серьезная и поучительная атмосфера, плюнул и ушел к себе. Наказание уже не имело никакого смысла. Правда, нам позже все-таки предписали дополнительные физические занятия под надзором Солса, но разве подобное взыскание можно сравнить с отчислением или карцером? Подозреваю, дополнительной учебной нагрузкой глава академии отплатил подчиненному за срыв карательной процедуры.

Случай, в котором маги и звери встали на защиту друг друга, потряс академию. Преподаватели ходили, лопаясь от гордости. Подумать только, взрастили сплоченный дух в студентах противоборствующих рас! Каждый профессор был уверен, что именно он оказал влияние своими мудрыми изречениями на лекциях и практике. Одаренные чувствовали растерянность. А наша комната, наконец, вздохнула спокойно, освободившись от напряжения взаимных обид и недопонимания. Даже Эдгард, всегда настроенный категорически против зверей, стал мягче и терпимее.

– Все же благодаря им ты не вылетел из академии, – объяснял он проявившиеся перемены в себе. – За это я готов им простить все на свете, даже их невыносимый нрав и отвратительный вид.

Единственный, с кем отношения у меня по-прежнему не ладились, так это Яррин. После праздника Костров он намеренно избегал меня. Не раз и не два я пыталась подойти к нему и поговорить. Меня тревожили его подозрения насчет упавшего дерева, хотелось расспросить об имеющихся фактах и найденных уликах. Но парень оказался неуловим. И только сообразив, что он специально сторонится меня, я решила и сама держаться от него подальше. Нужно иметь гордость. Что этот самовлюбленный тип о себе возомнил? Можно подумать, я покушаюсь на его невинность! Хотя… если вспомнить происходящее в овраге в тот день… Как раз-таки покушалась. Ох. Не удивительно, что теперь он брезгливо от меня шарахался.