Это он таким способом интересуется, все ли у меня хорошо? Или опять сама себе придумываю сладкие сказки?

– Вроде без особых перемен.

– Готовишься к турниру? – он кивнул на раскрытые передо мной учебники, которыми я обложилась, пытаясь вникнуть в последнюю в этом учебном году тему.

– Можно сказать и так, – сымитировала я его тон. – Зубрю все, что можно.

– А у меня для тебя интересная информация есть, – как обычно, без какого-либо перехода сообщил он. – Помнишь карту со звездными башнями? Ты ею еще заинтересовалась тогда.

– А? – Я заинтересовалась? Не он? Пытаясь найти связь между моим самочувствием и разрушением башен. Но я, естественно, не стала говорить подобное вслух. Наоборот, увлеченно кивнула. Мне было интересно все, что пожелал бы мне рассказать Яррин.

– Ты оказалась права! Их действительно изначально насчитывалось десять!

– Кого?

– Звездных башен. Что непонятного? – удивился Яррин, но заметив, как я глупо хлопаю глазами, сжалился: – Ладно, давай по порядку. В начале практики нас усадили разбирать архивы почившего лиэра. Родственников у него нет, имущество перешло государству, а бумаги передали академии. Вот нас и обязали заняться этим складом пыли. Ну, знаешь, что-то сжечь за ненадобностью, что-то переправить в библиотеку.

– Угу, – поддакнула я, обозначая, что пока мне все понятно.

– В ворохе писем и личных записей я случайно наткнулся на занятный свиток. – Яррин вытащил из-за пазухи скрученную тряпицу и разложил передо мной. Крупные ладони аккуратно расправили каждую складочку, оглаживая принесенный с практики «трофей».

– Тебе разрешили его забрать? – уточнила я, недоумевая, как подобная древность оказалась в руках обычного парня.

Тонко выделанная кожа, испещренная старинными надписями и рисунками, наверняка насчитывала несколько сотен лет.

– Потом отправлю в библиотечный архив, – беспечно отмахнулся Яррин. – Все равно свиток теперь принадлежит академии. – Смотри. Эта же карта Вересеи и ближайших поселков, только нарисована гораздо раньше той, на которую мы с тобой наткнулись в прошлый раз. Видишь? Вот те башни. И из них, как ты и говорила, действительно выходит пентаграмма.

– Здорово! – восхитилась я, заражаясь неподдельным интересом к загадочному свитку. – И что это значит?

– Не знаю. Здесь все на языке древних написано. Сейчас его давно позабыли.

– Жаль. Неужели никаких алфавитов не сохранилось? Если до сих пор попадаются свитки с древними записями, то раньше и вовсе должны были находиться в постоянном пользовании.

– Нужно посмотреть на самых крайних стеллажах, – загорелся Яррин очередной загадкой и метнулся в библиотечный лабиринт.

Через пятнадцать минут мы вместе, прижавшись друг к другу головами, водили пальцами по значкам на свитке и переводили письмена при помощи старого потрепанного учебника.

– Вот здесь почти полностью стерлись два значка.

– Не беда, по смыслу и без них понятно.

– А это что?

– Думаю, так раньше обозначали эту букву.

– Да нет, больше похоже на вон ту.

– И верно.

Мы до самой ночи проторчали в библиотеке, пропустив ужин, но свиток все-таки полностью перевели. Удивительно, что нас никто не хватился и не побеспокоил. Я мысленно вознесла благодарности Улине, по милости которой Эдгард все чаще меня оставлял в одиночестве, сбегая из академии в город на свидание.

– Выходит, звездные башни были выстроены вовсе не для астрологов, – озадаченно протянула я, растирая кулаками покрасневшие от усталости глаза.

– Выходит, что так. – Не менее меня пораженный Яррин растрепал и без того спутанные волосы. – Если верить свитку, то древние запечатали в нижнем мире четвертую расу. А башни – лишь опорные точки, участвующие в ритуале.

Сонные глаза и растерянный взгляд парня так и подбивали протянуть к нему руку, пригладить волосы, приласкать. Сдержалась лишь неимоверным усилием воли.

– Яррин, но если башен не будет, то ритуал…

– Аннулируется, – договорил за меня Яррин странным тоном.

– И… – говорить мне почему-то оказалось сложно, словно сказанное имело для меня какое-то значение.

– И четвертая раса окажется свободной.

Горло перехватило от неосознанного страха. Какая, в сущности, мне разница? Я даже не знаю, что за раса.

– И чем это грозит?

– Кто знает, за что ее вообще запечатали.

– Яррин, получается, на территории академии последняя не уничтоженная башня? Единственная ниточка, на которой держится ритуальная печать?

– Я знаешь, что сейчас подумал? А не специально ли уничтожались в этом году башни?

– Хочешь сказать, первые постройки горожане разрушили по незнанию, а вот эти, – я ткнула в точки, где не так давно стояли целые здания, – некто убрал с определенной целью?

– А тебе самой не кажется подозрительным, что всего за одну зиму стерли с лица земли сразу три ритуальные опоры? Если раньше башни сносили ради новых построек, то руины этих трех до сих пор даже не убраны. Стоило ли трогать здания ради украшения местности развалинами?

– А ведь и правда. Кому помешали старые звездные башни? Судя по академической, сами разрушиться они не могли, древняя кладка довольно крепкая.

– Замешана на магии, еще не одно столетие выдержала бы.

– Других очевидных причин нет…

– И я о том.

– Тогда ради освобождения четвертой расы? – я подняла глаза на Яррина, и наши взгляды встретились, а лица оказались настолько близко, что почти касались друг друга.

– О которой ни в одном учебнике даже не упоминают, – добавил он низким грудным голосом. У меня мурашки пошли по всему телу.

Я громко сглотнула и поспешила отстраниться. Образовавшаяся между нами дистанция позволила мне вздохнуть свободнее.

– Чем же она навредила трем другим? – продолжила я разговор как ни в чем не бывало. – Чем заслужила забвение и пребывание в нижнем мире? И не пора ли ей на самом деле дать прощение и свободу?

– До чего же ты жалостливая, – сморщился Яррин, фыркая.

– Мне можно. Я человек и к тому же девочка.

– Да, чему я несказанно рад. – Проникновенный взгляд из-под ресниц и блуждающая на притягательных губах улыбка заставили меня заерзать на стуле.

– Яррин, мне сейчас клоши вспомнились, – сменила я тему. – Они переехали из башни, жалуясь, что там стало плохо и неуютно. На Земле подобное назвали бы дурной энергетикой. Неспроста, да?

– Само собой. Видимо, скопившийся сгусток магии не давал беднягам спокойно жить в башне. Но оно и не удивительно, раз в постройке заложена последняя уцелевшая печать.

– Как думаешь, печать сама собой может отвалиться?

Яррин рассмеялся.

– Нет, конечно! Это же не восковая отметина. А разрушить башню, находящуюся в ведомстве академии, и вовсе не так-то просто. Поэтому придется четвертой расе еще долго томиться в заключении. Уж не знаю, заслуженном или как.

– А тот, кто предыдущие башни уничтожил, разве не попытается что-то предпринять?

– Возможно, но… – Яррин замолчал на полуслове и уставился в одну точку.

– Ты чего? – протянув к нему руку, я подергала за шелковый рукав блузы.

– После разрушения башни, где тебя держали в заточении, нашли банду бродяжек и попрошаек. Разумеется, все до единого погибли. Трагедию списали на то, что нелегальные жильцы сами что-то противозаконное намагичили, чем и подписали себе смертный приговор. Следующую башню уничтожили по приказу владельца земли. В развалинах нашлось несколько тел рабочих, участвующих в сносе. В третьей погиб лиэр и двое его слуг, но расследование зашло в тупик, а потому виновником предварительно назначили самого мага, у которого в постройке размещалась лаборатория.

– Ты к чему сейчас это рассказывал? – не поняла я, на что намекает Яррин.

– К тому, что, похоже, распечатывание требует кровавых подношений. Причем жертв должно быть не менее трех… – Яррин осекся, с ужасом глядя на меня. Похоже, до него в этот самый момент дошло, кому он с таким упоением рассказывал страшилки.