Как и все остальные, кого я когда-либо хотел. Только в отличие от них... Каин особенный.

Однако если бы Каин не хотел этого, он мог бы остановить это, пока все не вышло из-под контроля. Но вместо этого он продолжал возвращаться за добавкой.

Продолжал играть со мной. Продолжал нажимать на мои кнопки.

Потому что ему нравится мое внимание. И он жаждет того, что я делаю с его телом.

Он зависим от своего пьедестала. Так же, как я зависим от него.

— Ты можешь стоять здесь и тыкать в меня пальцем. Можешь даже заставить себя поверить, что тобой воспользовались, если это поможет тебе спать по ночам, — сделав шаг вперед, я сокращаю расстояние между нами. Я ухмыляюсь, когда чувствую растущую выпуклость в его штанах. Я еще даже не прикоснулся к нему, а он уже твердый. — Но мы оба знаем, что мой интерес не был односторонним. Тебе нравится быть моей добычей, — наклонившись, я облизываю его ушную раковину. — Единственное, что тебя не устраивало? Это идея разделить свой пьедестал с кем-то еще. Вот почему ты избавился от миссис Миллер.

— Ты прав, — мой член твердеет от звука расстегивающейся молнии, — не секрет, что у меня всегда были проблемы с тем, чтобы делиться своими игрушками и ладить с другими.

Горечь в его тоне очевидна. Я хочу напомнить ему, что это больше не соревнование, потому что миссис Миллер мертва, а я принадлежу ему, но он нажимает на мое плечо, побуждая меня опуститься на колени.

— А теперь, почему бы тебе не сделать что-нибудь, чтобы снять напряжение, пока я заканчиваю этот разговор?

Я качаю головой.

— Разговор уже закончен, — обхватив его за шею, я прислоняюсь лбом к его лбу, — и я не в настроении сосать твой член, — я впиваюсь зубами в его нижнюю губу и скольжу рукой по его заднице. — Я хочу связать тебя и трахнуть так сильно, что ты не сможешь ходить несколько недель.

Его ноздри раздуваются, когда я начинаю подготавливать его пальцем, и я вижу, какую внутреннюю войну он ведет с самим собой. Это почти мило, учитывая, что мы оба знаем, что в следующую минуту я буду по самые яйца в его заднице. Он не может сопротивляться мне так же, как я не могу сопротивляться ему.

— Дэмиен, — его голос звучит хрипло, почти умоляюще, — пожалуйста.

И вот так... я сдаюсь и падаю перед ним на колени.

Каин не в себе, и очевидно, он нуждается во мне. Я готов на время отбросить свои эгоистичные потребности и дать ему то, что он хочет.

Его рука тянется к моей голове, когда я вытаскиваю его член.

— Я знал, что ты поддашься, — он стонет, когда я продолжаю дразнить его, — ты настолько одержим, что готов на все ради меня, да?

Быть покорным никогда не было моей фишкой, но то, что происходит в этот момент, выходит за рамки этого. Речь идет о том, чтобы быть партнерами — один заботится о другом, когда кто-то из нас выходит из себя.

Если Каину нужно, чтобы я ослабил контроль, чтобы вернуть ему хотя бы часть его, чтобы он мог чувствовать себя лучше, я сделаю это.

Он выкрикивает мое имя, когда я беру его в рот.

— Держу пари, ты даже позволишь мне трахнуть тебя, если я захочу.

Я замираю. Мысль о том, что Каин трахает меня, никогда не привлекала меня раньше, и не привлекает сейчас.

Он гладит меня по щеке.

— Ты бы позволил, Дэмиен?

Я киваю в знак согласия.

Вот что происходит, когда ты встречаешь свою пару. Ты жертвуешь тем, чего хочешь... или, в данном случае, не хочешь... ради его желаний.

Уголки его губ изгибаются в ухмылке: — Интересно, что еще ты позволишь мне сделать?

— Все, что захочешь.

Я серьезно. Каин должен знать, что мы не соперники. Мы никогда ими не были. Мы равны. Нет... даже больше. Мы команда.

Он мой, а я его.

Вбирая его глубже, я возвращаюсь к текущей задаче. Вызываю у Каина слабые стоны удовольствия, которые отдаются в моем члене.

— Держу пари, ты позволишь мне связать тебя, — хрипит он, — позволь мне сделать тебя своим секс-рабом, выполняющим все мои приказы, потому что ты так отчаянно жаждешь меня.

Я сосу сильнее, и он вздрагивает, упираясь бедрами мне в лицо.

— Не так ли, Дэмиен?

Выпустив его изо рта, я поднимаю глаза.

— Если ты этого хочешь.

Он стягивает мою футболку через голову и встряхивает ее, прежде чем бросить через всю комнату.

— Сейчас я хочу трахнуть тебя. Снимай штаны.

— Подожди, — говорит он, когда я начинаю расстегивать ремень.

— Что?

Его глаза темнеют.

— Мне нужно пописать, — на его лице появляется злобная ухмылка, и он проводит головкой члена по моей нижней губе, — откройся.

Орган в моей груди бьется так сильно, что становится больно. Я знаю, что это не более чем игра за власть. Способ показать Каину, насколько я предан ему... как далеко я готов зайти ради него.

Не отводя взгляда, я приоткрываю губы и задерживаю дыхание. Готовясь к тому, что сейчас произойдет.

Его бездушный смех сбивает меня с толку.

— Боже, ты чертовски жалок. Неудивительно, что твоя мать была наркоманкой. Ей нужно было сбежать от своего медлительного, слабоумного сына, — он отталкивает мою голову, — ты так одержим мной. Так отчаянно нуждаешься в моем члене... что так и не понял, что на самом деле происходит между нами.

Я пытаюсь осмыслить то, что он говорит, и что это значит, но Каин опережает меня на пятьдесят шагов за какие-то миллисекунды.

— Не понял что именно?

— Все это время ты думал, что я твоя добыча... но ты был моей, — он достает что-то из кармана. Маленькую черную кассету. — Было приятно, когда передо мной заискивали, когда мне сосали член, когда я хотел этого, и, конечно, когда мне нужно было алиби. Но наше совместное времяпрепровождение закончилось, Дэмиен. В этом аквариуме есть место только для одного из нас.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но он нажимает кнопку на телефоне, и звук моего голоса заполняет комнату.

«Ну, до таблеток я бы перенастроил какой-нибудь бытовой прибор... что-нибудь простое... может, кофеварку или тостер. Тогда бы они свалили все на неисправную проводку».

«Что свалили на неисправную проводку?»

«Пожар, который убьет его».

Его улыбка так же жестока, как и он сам.

— Возможно, наши пути и пересеклись, но в мои планы на будущее ты не входишь.

Я встаю, что было плохой идеей, потому что комната начинает кружиться. Я пытаюсь сопоставить факты... нет, это неправильно. Но я уже это сделал — что было несложно, — но мой мозг пытается найти оправдания его поступку.

Хотя мое сердце уже знает правду.

Это не ошибка и не оплошность. Он записал этот разговор по одной единственной причине.

Чтобы подставить меня под удар.

И это может означать только одно. Каин никогда не испытывал ко мне тех же чувств, что и я к нему. Он просто хотел, чтобы я поверил в это.

Мой партнер. Объект моего восхищения... человек, которого я считал своей наградой за все то дерьмо, через которое мне пришлось пройти... оказался предателем.

А я был не более чем пешкой, одержимой любовью.

Все это время я думал, что Каин сделал меня лучше... но это было только потому, что я сделал его хуже.

Прямо как моя пиранья, ставшая едой всего за несколько минут до этого. Я не осознавал, что нахожусь в опасности, пока не стало слишком поздно.

Звук взводимого курка пистолета в тишине комнаты звучит громко. Каин даже не дрожит, когда направляет его на меня. Он спокоен и собран.

Он полностью контролирует ситуацию. То, что он уничтожил меня, его нисколько не трогает.

Да и с чего бы... на его счету уже три трупа. Какое значение для психопата имеет еще один?

— У тебя есть три варианта, — его глаза вспыхивают, — первый вариант: я могу убить тебя и обставить все так, будто ты покончил с собой, потому что чувство вины за то, что ты убийца, начало съедать тебя заживо, — он пожимает плечами, — это неплохой способ уйти. Люди все равно будут ненавидеть тебя, но, по крайней мере, они будут знать, что в конце ты раскаялся в своих грехах.