Ци покидала тела всех окружающих. Я видел, как дед могучим усилием пытается удержать ци в своём теле — и не может.

— Давай! — орал Вэй. — Давай ещё! Всё без остатка.

— Ох, что-то мне хреново, — отозвался чёрный меч в его руке.

— Чего? — поразился Вэй. — Давай! Тяни всё, что осталось, сволочь!

— Я больше не могу, — проговорил чёрный меч, и, клянусь, будь это человек, ждал бы, что его вывернет с секунды на секунду.

— Слабак! Ничтожество! — выкрикнул Вэй, бросаясь вперед — Значит, я сам!

Он играючи лезвием черного меча отбросил Дзянь в сторону и пробил мне в голову так быстро, что я заметить не успел.

В башке звонко щелкнуло! Ох блин! Пробил череп?

Нет! Удар пришелся в корону вана!

И она тут же себя показала! Между мечом и короной проскочил с треском разряд натурально дуговой сварки!

От разряда из короны наши мечи, звонко притянувшись, щёлкнули друг об друга, и нас всех четверых пробило одной цепной молнией. Мечи попадали наземь из сведенных судорогой рук.

Я очнулся, стоя на подкашивающихся ногах, первым. Ох, ты-ж блин… Так это у меня в короне внешние шаодани, стало быть. Восемь штук ровно. Аккумулировали часть удара и вернули все накопившееся в форме молнии…

Вот жесть. Чуть живой остался.

В метре от меня качался на пятках в нокдауне дымящийся от разряда Вэй.

Я протянул дрожащую руку, поймал Вэя за отворот пиджака, не дав ему бесславно пасть в пыль под нашими ногами и начал размеренно бить ему по морде голым кулаком, без ци, разряженным, по-простому, как встарь. Раз. Два. Три. Звонко и сильно вколачивая в него кулак раз за разом, за все ту боль, и за всю ту неизвестность, что он мне причинил.

Старших по званию бить нельзя, ну да что уж теперь…

— Слышь, упоротый, — услышал я, как Дзянь, лежа в пыли, уговаривает Лидера-Три. — Прекращай. Бросай это дело. Они тебя сломают. Переходи на нашу сторону, у нас хотя бы лапша вкусная и печеньки с предсказаниями.

И услышал внезапное от Меча Преисподней:

— Ладно, я сдамся, при условии, что я останусь в городе.

— Гарантирую! — выкрикнула Дзянь.

Я пнул Вэя коленом под дых, а эта парочка уже встает с колен в человеческой форме.

— Правильный выбор, — говорит Дзянь и сплевывает поднятую нами пыль.

Я пробиваю Вэю вертушку с ноги, и он кувыркается через голову в пыль. Нокаут!

— Это все, что ли? — сплевываю пыль и я.

Вэй лежит в пыли и не шевелится.

Тут же вокруг ликующе заревела толпа, а как же, любимый ван только что снова победил! Мои родные кинулись вперед, растолкали оцепление, ворвались в круг и как давай все со мной обниматься! Меня толкали и тискали. А я стоял и смотрел, как Вэй слабо ворочается на земле и думал: Я победил. Наконец-то. Все.

Вэй перевернулся на спину, глубоко вздохнул и закричал истошно перекрикивая всех.

Что?

— Твой ход, Джи Панг! — вот что выкрикнул Вэй.

Чего-чего?

В это мгновение у коронационного торта в рост человека, вылетела выбитая изнутри верхушка, и оттуда на свет вынырнул стволом томми-гана вперед наш старый и прочно позабытый приятель, Джи Панг.

— Это классика, сучки! — завопил Джи Панг, наводя на нас вороненый ствол своей «чикагской метлы» с каноничным дисковым магазином на пятьдесят выстрелов. — Всем рыдать!

И нажал на спусковой крючок.

Какое-то мгновение я еще верил, что пули из его автомата-пулемета как обычно посыплются на пол, едва вылетев из ствола.

Я был не прав.

На нас обрушился град пуль.

Никто из нас не смог поднять щиты.

Вокруг нас, внутри нас не было для этого достаточно ци. И совсем недостаточно её теперь было в воздухе, чтобы затормозить пули.

— Як, Медуза, вперед! — выкрикнул я, загораживая Сян собой.

Прилетевшая мне в грудь пуля бросила нас обоих на землю, выбив из меня дух.

Длинная пулеметная очередь, прошла по всем нам, выбивая глиняную пыль из терракотовых телохранителей, рванувших к стрелку вместе с бойцами оцепления. Лидер-Три обернулся мечом Преисподней, прямо в прыжке воткнулся в землю перед Дзянь, пуля лязгнула по клинку. Дзянь была прямо перед Джи Пангом и несколько пуль покачнули её тело, но она протянула белую тонкую руку и выдернула черный меч из земли. Надзиратель Ди и Лунцюань скрестив руки перед собой приняли пули в могучие предплечья, загородив моего деда и имперского эмиссара, а Дзянь замахнулась черным мечом. Ещё одна пуля попала ей прямо в грудь, когда она метнула меч в Джи Панга.

— Ык, — икнул Джи Панг, когда чёрный меч проткнул и торт и его тело насквозь. Джи Панг удивленно пялился на черную рукоять, торчащую из торта, синий дымок вился над горячим стволом онемевшего «томми-гана». Глаза Джи Панга закатились, и он кувыркнулся со стола вместе с тортом, превратив его в груду политого кровью кремового марципана на земле.

— Пулемет под контроль! — выкрикнула Фэн указывая на кремовую груду фалькатой в руке, вторая фальката прижата к горлу Вэя и тот старается не шевелиться, лезвие ножа то сияет идеальной заточкой.

— Есть! — крикнули её бойцы окружая останки торта.

— Чан! — выкрикнула Фэн. — Ты живой?

— Ох… — простонал я, ощупывая отбитую грудь под бронежилетом. — Вроде да…

Это Сян разорвала на мне рубашку и расстегнула бронежилет. Склонившись надо мной она ощупывала горячими ладонями мою грудь.

— Ты живой, — прошептала она роняя слезы мне на грудь. — Живой.

Сотня телекамер все это время сладострастно передавала на весь мир, как мою семью расстреливают в прямом эфире у подножия Лестницы из Черепов.

— Ван жив, — сообщила Фэн в радиогарнитуру. — Уберите всех этих людей, — махнула она фалькатой в сторону тележурналистов и зевак. — Вэй, ты арестован. И не шевелись. С удовольствием перережу тебе горло при попытке к бегству. Меч Преисподней в контейнер.

— Я сдаюсь, — проговорил меч, когда бойцы выдернули его из окроваленной груды марципана.

— Мы учтем твое содействие при задержании этих преступников, — бросила агент Фэн. — А пока сиди тихо, не отсвечивай. Не до тебя сейчас.

— Дзянь, — выговорил я, поднимаясь с земли. — Что с Дзянь?

А Дзянь умирала.

Она лежала на земле пробитая пятью пулями. Над нею на коленях склонился её отец, Лунцюань, сам истекающий кровью из ран на руках и не обращавший на это никакого внимания.

— Мы победили? — пробормотала Дзянь.

— Ты сделала всё, что могла, моя девочка, — проговорил Лунцюань, прижимая к груди её окровавленную ладонь. — Ты выполнила свое предназначение. Папа тобой гордится.

— Хорошо, — прошептала Дзянь закрывая глаза.

— Дзянь! — закричал я. — Постой!

Дзянь чуть приподняла синие веки, увидела меня и еле заметно улыбнулась.

— Я люблю тебя, мой славный мечник, — прошептала Дзянь, и я едва не завыл от бессилия. Она умирала. Я ничего не мог сделать.

— Дзянь! Не спи! — закричала Сян, падая на колени рядом с ней. — Открой глаза, Дзянь! Пожалуйста! Хоть немного ци! Я могу её спасти, пожалуйста, немного ци, хоть чуть-чуть, совсем немного!

Дзянь умирала. И я ничего не мог сделать.

Ничего. И никто не мог.

Или я мог? И никто больше. Если не находишь сил вне себя — ищи силу внутри себя, вспомнил я поучительные слова надзирателя Ди, которому стражники как раз перевязывали пробитые пулями руки.

Все замедлилось, почти остановилось, когда я обратился внутрь себя.

Ведь у меня всегда с собой запас ци. Страшной и опасной красной ци, скрепляющей мое духовное и физическое тело.

И алая тьма открыла тысячу красных глаз, когда я обратился внутрь себя.

— Сдохнуть захотел? — процедила алая тьма. — Уймись, таракашка, не гневи меня.

Я лишь усмехнулся ей в ответ.

— А ну прекращай это, — прорычала алая тьма, когда я потащил на себя этот алый свет. — Охренел?

Я не прислушался. Я втягивал в себя эту ци, словно вдыхал её из воздуха вокруг.