— Ух! На кого пасть разеваешь! — грозно замахнулся палкой на скамейку дед.

Хищная скамейка, опешив, отступила, и, явно засмущавшись, немедленно убралась в заросли.

Мы присели чуть дальше на однозначно нормальной, неожившей скамье.

— Ну, давай, поговорим, — произнес дед поставив палку между ног и опирая на нее скрещенные руки. — Что ты хочешь узнать?

— Я давно хочу спросить… — замялся я. — Как бы это попроще. Кто я для тебя?

Дед просто улыбнулся, покачал головой:

— Ты мой внук. Прости, я не могу произнести то твое прежнее имя, и не уговаривай, но я рад называть тебя Чаном, старое доброе имя в ходу в моем роду уже сотни лет.

Я… Я пожалуй был рад такому ответу.

— Ты бог? — спросил я наконец. Не, ну а чё, интересно же!.

— Ничего себе, какие сразу фундаментальные вопросы! — засмеялся дел. — Давай, я объясню тебе так — это для тебя сейчас без разницы, бог или нечто большее. К тому же на разных языках слово «бог» значит немного разное. Лет через двести подрастешь, наберешься опыту и, помолясь, вернемся снова к этому вопросу.

— Я столько не проживу…

— Слушай, ну я даже не знаю, — дед даже кажется немного растерялся из-за моего скепсиса. — Придется себя как-то заставлять. Это нелегко, но куда ты денешься, да и наследственность твоя, знаешь ли, ранней смерти не способствует.

— Ничо се… — пробормотал я.

Даже посидел молча некоторое время. Как-то раньше и не планировал жить дольше двухсот лет.

— Чего приуныл?

— Да не. Мне надо как-то привыкнуть к этой мысли. Можно еще вопрос?

— Валяй!

— Кто мой отец?

— Ну вот что за дурацкий вопрос? — возмутился дед. — Ты же совершенно точно знаешь — кто. Иначе бы тебя здесь не было.

— Вот же блин…

А я так надеялся, что это не полковник Вэй.

— Не грусти! — дед похлопал меня по плечу. — Несмотря ни на что — ты наследник великой традиции. Привыкай уже к этому. К тому же — второй отец, считай что приёмный, у тебя всё равно где-то в лаборатории сидит, ведь так?

— Сидит. Уже с ним пообщался, — кивнул я.

— То-то же. Ладно. Что-то денек сегодня затянулся. Есть у вас тут где пожрать? В тюрьме кормят по расписанию, и я знаешь даже малость и попривык к нему уже!

Ну, я и повел его в лапшевню к бабуле Хо. А куда еще?

Следовало ожидать, что вот так просто пожрать вместе с дедом у меня не выйдет.

Дед мой то и дело поглядывал на прохожих. Потом спросил:

— Подскажи, а тут девицы всё так же поднимают уровень социального одобрения при помощи этих электронных мухараек? Фотографируя свою пятую точку? Как и шесть лет назад?

— Всё так же, — кивнул я.

— И что Империя? Сказала — запретить?

— Ну, она же за уважение местных традиций.

Дед с серьёзным видом кивнул, заборомотал, прикидывая что-то в голове. Никогда его не поймёшь — взаправду он это, или пошутил.

По дороге на связь по очереди вышли Тям — сообщить, что он благополучно и без потерь добрался до дому и даже плату уже получил, и что готов за такой куш ввязаться в похожий движ при любой погоде, могу на него рассчитывать. А потом и Фэн звякнула, узнать, как у нас дела на воле.

— Жрать идем, — сообщил я.

— А к мэру вас чего носило? — поинтересовалась Фэн. — Тут вся управа от слухов ульем гудит.

— Дед обещал исполнить одно его желание, — буркнул я не желая раскрывать правду.

— Ого! А можно и мне встать в очередь? — заинтересовалась Фэн.

Блин!

— Не думаю, — осторожно ответил я покосившись на довольно шагавшего рядом деда.

— Ладно, вы куда идете? — спросила Фэн. — В лапшевню? Ну, вы поосторожнее там. А то тут всплыло внезапно, кто ограбления заказывает на бандитской бирже.

— И кто это?

— А Джи Панг. Помнишь ещё такого деятеля?

— А это ему ещё зачем?

— От обиды на весь мир, я полагаю. Сидит в отеле в пригороде, за Периметром и вот такой фигней развлекается, коротает одинокие ночи, после того как его все бросили. Так что следи там за обстановкой.

— Да уж, постараюсь, — буркнул я.

Но, дела пошли не ладно прямо с порога, когда мы, звякнув входным колокольчиком вошли в двери.

— Господин! — в один голос, рявкнули мои терракотоаые гвардейцы, Медуза Везучая и Як Истребитель или как его там, двое из ларца, разные с лица. Оба в форменных оранжевых фартучках лапшевни с подносами встречают гостей у входа, все честь по чести.

— А ну, шаг назад, шушера глиняная!

Ух ты! А деду то не понравилось!

— Дед, ты чего?

А сам бравым моим гвардейцам рукой машу, мол, отойдите, пациент нынче нервный.

А дед ругался под нос, грозно зыркая в сторону гвардейцев, усаживаясь за самый козырный стол в лапшевне. Умеет он устраиваться, как я погляжу…

— Видал я уже таких, — пробурчал он. — А я предупреждал Шихуанди, что добром это не кончится. Нельзя демонов пригревать! И скажи только, что я не прав? Где теперь Цинь Шихуанди? То-то. А этих истуканов глиняных разбить. Всех до единого. Разбить!

— Дед, не нужно их бить. Они мои, — осторожно сообщил я присаживаясь за стол с другой стороны.

— Чего? — дед кажется даже малость оторопел от такого поворота.

— Я серьезно, — прищурился я в ответ.

Дед долго и грустно смотрел на меня.

— И как я пропустил этот момент? Когда с тобой стало что-то не так, внучок?

— Всё со мной так, — нахмурился я. Как обычно не могу понять, всерьез он это или придуривается.

— Сначала ручные яогаи, а дальше что? — со вселенской скорбью вопросил дед. — Гремучие змеи — питомцы? Яогаев пустишь в свой дом? Сядешь с ними за один стол? Может, сразу энергетические пилюли жрать начнешь и с живыми мечами развратничать?

Ну, вот когда он всё это узнать успел⁈ Придуривается, значит. И еду что-то никто не несет. Я тяжко вздохнул:

— Пойду спрошу на кухне, что сегодня подают.

Я прошел за стойку нашел бабулю, бушевавшую шумовкой в пару над кипящими кастрюлями.

— Смотрите кто пришел, а до конца смены всего-то два часа! — сварливо бросила бабуля меня заметив. — Это же сам работник года, Чан Гун Великолепный! Вернулся наконец?

— Вернулся вроде как, — вздохнул я. — Ну как тут моя парочка, бабуля? Помогает?

— Это ты про ту керамическую парочку, что подогнал вместо себя на кухне вкалывать? Или про девиц своих ненаглядных?

— Э-э, про керамических…

— Да как-как… — усмехнулась бабуля. — Видали мы лбов и потупее… А девицы твои как не разговаривали, так и не разговаривают. И в комнате одной разом не показываются. Только если одна уйдет, другая покажется. А кого это ты там привел?

— Это? — оглянулся я. — Это мой дед.

— Ух ты, — мрачно отозвалась бабуля. — Неужто это несравненный Юйчи Гун лично соизволил пожаловать?

А вот тут я и удивился:

— Да ты бабуля, никак знаешь его уже? Чего ж молчала?

— Да уж сталкивались, — недовольно отозвалась бабуля.

— А что не так-то — нахмурился я. — Неужто зло на него держите?

— Ну, зло не зло… А первый состав Юбилейной дружины как раз он и собрал, дед твой, получается. Только, когда второй зверь к нам полез, он на сбор не явился, хотя его мы и ждали. Так и остались мы с Ди одни против Великого льва Ниана. А больше никто и не выжил. А он так и пропал тогда, несравненный Юйчи Гун. А теперь вот, явился, не запылился. И откуда ты его такого прекрасного вытащил?

— Из тюрьмы, бабуля, — невесело отозвался я. — Из очень серьезной тюрьмы. Очень далеко от города. Пять лет он там просидел.

— Ну надо же, не врешь? — прищурилась бабуля Хо. — Вот оно как? А я и гляжу, нарядился как сбежавший уголовник. Пять лет, значит…

Бабуля задумчиво мешала лапшу в кастрюле.

— Ну, ладно, чего стоишь? Иди уже к столу, скоро подавать буду. Поздороваемся хоть.

И не успел я за стол вернутся, бабуля уже подала умопомрачительно пахнущие миски с волшебным варевом.

— Откушайте, почтенный, чем богаты.